Энгус Уэллс - Повелители Небес
Пока мы ели, Рекин рассказывала мне о Камбаре, о том, что в нем производится и что продается, о его жителях. Мои глаза все шире и шире открывались на мир, находящийся за пределами Вайтфиша. За какие-то неполные два дня я узнал больше, чем за всю свою предыдущую жизнь. Казалось, что я, заснув в одном, маленьком, мирке, проснулся совсем в другом, гораздо большем. По мере того как я слушал жрицу, удивление мое все возрастало, пока наконец она, выпив до капли свой эль, не предложила мне отправиться в гавань.
Там, среди привычных предметов, звуков и запахов, я чувствовал себя почти как дома, несмотря на то, что все здесь, конечно, было по-другому, нежели в Вайтфише. Почти все суда, которые я видел, были крупнее, а к северу от пирса на якорях, мирно покачиваясь на волнах, стояли два галеаса с убранными веслами и свернутыми парусами. На берегу, невдалеке от кораблей, стояло приземистое каменное здание, мало напоминающее склад. Возле него я увидел несколько дюжих мужчин с впечатляюще развитой мускулатурой. Рекин, проследив, куда обращен мой взгляд, поспешила объяснить:
— У наместника Бардана в распоряжении два боевых корабля.
На моряков она не обратила особого внимания, на меня же они, напротив, произвели неизгладимое впечатление. Ни разу в жизни не видел я людей с такими могучими плечами и грудными мышцами. Какими же доблестными воинами должны они быть. Что-то неуловимое отличало этих моряков от солдат Андирта. Может быть, форма черепа, широкие лбы и глубоко посаженные глаза. Я увидел, как человек, одетый в клетчатый камбарский плащ, выйдя из двери, что-то приказал великанам, и те отправились к краю бухты, где стояли два огромных мешка. Унести их без помощи тележки, по-моему, было совершенно невозможно. Однако матросы по двое взялись за мешки с противоположных концов и, без особого труда подняв их, понесли к зданию. Я и представить себе не мог, что человек может быть так силен.
Рекин, заметив, что вызвало мое удивление, пояснила:
— Гребцы на галеасах — Измененные. Это — «быки».
Она сказала все это столь будничным тоном, точно такая сила была чем-то совершенно обыденным, а само присутствие Измененных — обычной вещью. По-другому дело обстояло для меня.
— Мне никогда еще не приходилось видеть Измененных, — вымолвил я.
— Теперь вот пришлось, — улыбнулась Рекин. — У Бардана во владениях есть еще «быки», которых используют на самых тяжелых работах, среди прислуги их, конечно, нет, преобладают «кошки» и «собаки». В Дюрбрехте таких гораздо больше. Вероятно, если решишь задержаться там больше чем на год, у тебя тоже будет слуга.
— Слуга? Слуга у меня? — Челюсть у меня отвисла, и Рекин расхохоталась.
— Существует вполне резонное мнение, — объяснила она, — что будущих Мнемоников целесообразней обучать, нежели заставлять их драить собственные жилища.
— А у вас был слуга? — спросил я Рекин. — Когда вы учились в школе колдунов?
— «Кошка», — ответила она с грустью в голосе. — Мелл, так ее звали. — Тон жрицы изменился, словно у нее в голове закрылась некая дверь. — Когда я уехала, она сбежала в Ур-Дарбек, переправившись через Сламмеркин. Вот не думала, что Мелл окажется настолько сумасшедшей, чтобы решиться жить среди дикарей.
Холодный тон, которым Рекин сказала все это, напугал меня, точно я вдруг понял, что забрел на запретную территорию. Но я избирал себе путь Сказителя, и как, скажите на милость, было мне черпать информацию, если не с помощью вопросов.
— Дикарей? — спросил я тихо.
Жрица-ведунья, все еще погруженная в свои воспоминания, с отсутствующим видом кивнула.
— Земля Истинного Народа заканчивается у Сламмеркина, — пробормотала она, — севернее лежат земли, отданные одичавшим Измененным. Великий Властелин Филедон издал специальный указ, для того чтобы драконы могли найти дичь для охоты и не совались бы на юг.
Я не слишком хорошо понял, что именно она сказала, мне требовалось больше объяснений, но я знал, что Рекин сказала мне правду. Я попробовал задать следующий вопрос, который, как мне казалось, должен был кое-что прояснить:
— Настоятель что-то говорил мне о драконах. Он сказал, что они все или умерли, или ушли в Покинутую Страну.
Сперва я подумал, что Рекин не расслышала моего вопроса, но она, покачав головой, все же ответила:
— Может быть, и так. Единственное, что точно известно, это то, что они перестали охотиться на людей Истинного Народа, а люди не вступают в пределы Ур-Дарбека.
— И Измененные — дикие Измененные — не переходят Сламмеркин? — рискнул я.
— Нет, — только и сказала она. А мне не осталось ничего другого, как завязать потуже мой мешок с вопросами до более подходящего случая.
Но на обратной дороге, оглядывая встречавшихся мне людей, я старался отличить Истинных от Измененных. К последним я причислил кузнеца столь же могучего, как и те люди (никак я не мог думать о них как о животных), которых я видел в гавани.
Теперь, когда я смотрел на слуг, то видел черты, присущие кошкам, в некоторых из женщин, и различил собак в нескольких мужчинах. Заметив, что Рекин явно не заинтересована продолжать разговор на эту тему, я подумал, что, возможно, эту тему вообще не принято обсуждать, и почел за благо попридержать свой язык. Кроме того, в зале мы встретили Андирта, который позвал нас к себе. Беседуя с ним и с его солдатами, мы пили все тот же эль.
Так незаметно подошел к концу день. Зажглись фонари и свечи, разгоняющие сгущающийся вечерний сумрак, и слуги принялись накрывать столы к вечерней трапезе. Появившийся в сопровождении жены, наследника и невестки наместник приветствовал меня с прежней теплотой. Тадвин же, как мне уже сообщили, отправился на север в Торбринский замок по сердечным делам, связанным с дочерью тамошнего наместника, которую звали Лицея. Бардан расспросил меня о том, чем я занимался на протяжении дня, и я, воодушевленный его расположением, выразил желание осмотреть место сражения его отца с Хо-раби.
Бардан и Андолина обменялись взглядами, и наместник, выставив вперед бороду, спросил меня:
— А что, разве в Вайтфише нет леса?
— Есть, — ответил я, — только там никогда не происходило ни одного сражения.
— Там нет ничего, кроме деревьев, Давиот, — ответил Бардан, становясь серьезным. — Никаких красивых памятников, даже следов битвы не осталось. Только деревья.
Думаю, что лицо мое не смогло скрыть огорчения, потому что наместник усмехнулся и сказал:
— Ну, если ты так хочешь, то — пожалуйста. Андирт, у тебя найдется свободное время завтра утром? С Рекин у меня будет разговор.
Мне показалось, что на лицо сотника набежала какая-то тучка, во всяком случае, ответил он не сразу. Краешком глаза я увидел, как Бардан заговорщицки кивнул ему, а Андирт, хитро улыбнувшись, предложил:
