Юрий Иванович - Торговец Эпохами. Спасение из Ада.
Но для преодоления подобного препятствия имелась видеокамера на перископном гибком стержне. С наивысшей разрешимостью маленького, с ладонь, экрана. С направленным микрофоном узкого или широкого действия. «Третья» издавна привыкла пользоваться новейшими техническими средствами, а Торговец, для выполнения задания, вообще обеспечил и экипировал уникальной аппаратурой. К некоторым устройствам воины присматривались вначале вообще с подозрением: на Земле они о таком не знали. Но впоследствии задействовали в каждом удобном случае без оглядок на место производства.
Гибкий стержень проскользнул в щель, наконечник с камерой, словно живой выдвинулся во внутренностях пещеры, выбрал наиболее удобный ракурс, и в наушниках «третьей» раздались отлично понимаемые слова на языке ашбунов. Вдобавок старший группы еще и картинку наблюдал во всех цветах. Всю сцену прекрасно освещало внушительное пламя из грубо выдолбленного в стене камина.
- …Не стоило его так злить своим непослушанием! - восклицал грозно один из троицы, продолжая какой-то свой монолог, пока оба его товарища заканчивали привязывать отшельника к большому столу, сделанного из толстых колотых плит мягкого туфа, - Бурулкан заботится обо всем поселке и лучше тебя знает нужды и чаяния каждого жителя. И правильно делает, что уничтожает таких смутьянов.
К тому времени рот плененного отшельника освободили от тряпичного кляпа, но продолжили держать радом. Мало того, второй помощник подхватил с пола увесистый булыжник и многозначительно приподнял на уровень груди. Еще и буркнул при этом:
- Начнешь слишком кричать, раскрошу тебе все зубы.
Но пленник, наверное, и так понимал, что его крики не будут услышаны снаружи, потому как не обратил никакого внимания на угрозу, а заговорил в ответ зло и отрывисто:
- Проклятый Бурулкан не смеет никому запрещать пройти путь Магириков! Любой ашбун имеет на это священное право.
- Ха! Ну и чего ты добился, своим неповиновением? Стал жрецом? Да никогда подобного червяка вершина Прозрения не признает своим! Меня, как призванного в палачи по зову сердца, вообще поражает, что тебя словно урода, сразу при входе не растерзало.
- Я не урод! Я мечтаю спасать, лечить людей, и в этом нет ничего преступного. Наоборот, если твои дети или родители начнут умирать, то ты ведь сразу помчишься к лекарю! Зачем же ты, и вы, оба, - он стрельнул глазами в замерших рядом помощников, - лишаете своих близких последнего шанса?!
- Замолчи! И не касайся своим грязным языком наших родственников! Нам хватит для излечения и умений Бурулкана, - но в этом последним утверждении уже не было столько уверенности.
- Да этой твари нельзя лечение даже животных доверять! - на губах отшельника выступила пена бешенства и ярости: - Уж я то лучше всех знаю, сколько сотен людей умерло после его лечения! Вспомни о них, Шевенди! Твой дядя умер от невинной простуды! Сколько детей не дожило до своей первой годовщины после визитов нашего жреца?! Сотни! А в позднем возрасте? Три твоих двоюродных сестры и два кузена так и стали совершеннолетними. Сколько женщин наших пало от тяжких ран после родов? Твоя родная сестра умерла вскоре после рождения своего первенца: Да этот коновал уже треть поселка угробил, он самый худший на наших землях, он враг нашим родам и семьям. Его только за это надо казнить на месте, а он умудряется командовать ничем не соображающим сбродом!
Движение указательного пальца, и рот пленника вновь оказался заткнут кляпом. Тогда как главный обвинитель некоторое время вынужден был усмирять свои трясущиеся губы. Напоминания о его родственниках разбередило старые душевные раны. Но так и не пожелав признать правоту отшельника, нежданный гость с рычанием перешел к обвинениям:
- Да ты я вижу, совсем за собой вины не чувствуешь! Кощунствовать начинаешь?! Посягаешь на статус высшего жреца? Главой над нашим поселком, Бурулкана поставил сам великий император Маххужди! Да как ты осмеливаешься сомневаться в его наивысшей воле? Только за это тебя следует немедленно четвертовать! - он приблизился к распятому веревками человеку и со всей силой ударил сплетенными ладонями тому под дых. Жертва забилась в удушье и волнах боли, тогда как палач, прохрипел несчастному в самое ухо: - И я бы сделал это немедленно, если бы не приказ Бурулкана.
Затем он дождался пока отшельник хоть немного придет в себя, лишний раз удостоверился, что путы не ослабли, и отправил своих помощников отыскать все ценное, что здесь имеется. Те, молча кивнули в ответ, вынули из углубления в стене по факелу, подожги их от каминного пламени, и скрылись в каком-то проходе, ведущем во внутренние помещения. Как оказалось, пещерки здесь совсем не маленькие, раз следовало не просто их бегло осмотреть, а еще и обыскивать.
Не дожидаясь результатов поиска своих подручных, Шевенди еще несколько раз приложился кулаками прямо по лицу пленника и только после того, как немного выпустил пар бешенства, стал говорить спокойно и рассудительно:
- У тебя, Деймонд, есть только один шанс остаться в живых. И если ты ответишь правильно на один вопрос, мы сразу уходим. Тебя завтра все равно кто-нибудь да развяжет, камень задвигать не будем. И я сейчас у тебя спрошу…
Его перебил вернувшийся помощник:
- Там в нише лежит тело старца. Похоже прежнего хозяина этой норы.
- Ого, Деймонд! - всплеснул ладонями Шевенди, - Да ты ради того, чтобы здесь спрятаться и стать отшельником, убил прежнего святого человека? Вот так хитрость! Неужели ты думал, что мы тебя не отыщем? Что моргаешь? Хочешь что-то сказать? Ладно, послушаем…, вытащи ему кляп.
На этот раз связанный мужчина не стал ни кричать, ни возмущаться, просто говорил тихим и совершенно равнодушным голосом:
- Никого я не убивал, и ты прекрасно знаешь о том, что убить человека я не могу.
- Почему же ты спрятал труп?
- Он там захоронен по завещанию, полторы недели назад. Об этом знают все другие отшельники. А перед своей смертью старец передал мне в наследство власть на огонь и право на эту пещеру.
Между тем подручный палача ехидно усмехнулся:
- Врет. Труп свежий и не подпорченный, а там тепло. Так что умер дедок не более двух суток назад.
- Вот так! Нас не проведешь! - рассмеялся Шевенди. - Будешь оправдываться?
- Нет, просто напомню тебе об одной детали здешнего бытия. Истинные отшельники здесь умирают только так, зная заранее с точностью до дня дату своей смерти. А перед этим за недели две они сами спускаются к тракту и разыскивают среди Магириков своего приемника. Я брел тогда по дороге от монолита расстроенный и потерянный, когда меня пригласили сюда погреться. Да так и остался…
