Рассел Малкахи - Горец _ Чужие _ Чернокнижник (сборник)
В такси Кассандра назвала нужный адрес. Таксист средних лет уверенно крутил баранку, и поездка по ночному Бостону могла бы доставить удовольствие, если бы не осознание того, что предстояло сделать Кассандре с Рэтфордом.
Молчание, царившеё в салоне, и напряженные лица пассажиров, заставляли таксиста чувствовать себя дискомфортно. Он привык к живому общению и, поглядывая на пассажиров с помощью зеркала заднего вида, подумывал о том, как бы начать разговор. Он надвинул пониже на глаза кепку-бейсболку и, наконец, не выдержав, спросил:
— Вы ведь из Калифорнии, да?
— Как вы догадались? — отозвалась Кассандра.
Но тут неожиданно заговорил Рэтфорд:
— Мы только что миновали Бостонскую палату. Теперь, наверное, лучше было бы повернуть налево.
— Я не хуже вас знаю эту дорогу, — возразил таксист.
— Мы ведь едем на север?
— Да.
— Тогда лучше поворачивай налево, — сказал Рэтфорд голосом, не терпящим возражений.
— Но я каждый день кручу баранку на бостонских улицах!
— А я тебе говорю — тут надо поворачивать!
— Эй, парень, поверь мне, я не первый год работаю таксистом и к тому же живу в Бостоне с пятьдесят восьмого года. А как насчет тебя?
Рэтфорд собрался было ответить, но его остановила Кассандра:
— Послушай, не отвечай ему, прошу тебя.
Рэтфорд попытался сдержаться, но на этот раз обратился к шоферу не с просьбой, а с угрозой:
— Парень, если не хочешь, чтобы лицо твое прогнило, поворачивай налево.
Таксист покачал головой и пробормотал:
— А потом еще удивляются, почему мы так не любим этих лос-анджелесцев…
* * *
Ребекка, жена священника Абрахама Смита, давно и с нетерпением ждала возвращения мужа домой. Но его всё не было. Чтобы унять волнение, женщина вновь погрузилась в чтение книги.
«И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями.
2 И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и сиять печати ее?
3 И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землею, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее.
4 И я много плакал о том, что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу, и даже посмотреть в нее.
5 И одни из старцев сказал мне: не плачь, вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее.
6 И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как-бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю.
7 И Он пришел и взял книгу из десницы Сидяшего на престоле.
8 И когда Он взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем, имея каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых;
9 И поют новую песнь, говоря: достоин Ты взять книгу и снять с неё печати; ибо Ты был заклан, и кровию Своею искупи на Богу из всякого колена и языка, и народа и племени…» [4]
Ребекка вновь оторвалась от книги и подошла к окну. Отдернув штору, она увидела на крыльце церкви своего мужа. Абрахам запирал церковный притвор, когда к нему подошли мужчина с девушкой. Ребекка с неудовольствием следила, как поздние посетители, отчаянно жестикулируя, что-то говорили священнику.
* * *
— Я молю вас, — обратился Рэтфорд к священнику, — можем мы с вами поговорить, это очень важно. Мы просто должны с вами поговорить внутри.
Тот недоуменно пожал плечами и сказал:
— Разве вы не можете прийти завтра утром?
— Поверьте, это очень важно, — подтвердила Кассандра.
Священник вновь недоуменно посмотрел на поздних прихожан.
— Мы открываем утром очень рано. В восемь тридцать вы можете увидеть меня.
Рэтфорд нетерпеливо шагнул навстречу священнику:
— Нам нужно посмотреть книгу «Грем-Гремуар». Услышав название книги, священник понял, что дело действительно неотложное, и стал отпирать дверь.
Он пропустил посетителей, но, прежде чем войти самому, отступил на шаг назад и, увидев в окне спальни силуэт своей супруги, приветственно помахал ей рукой.
— Вы знаете, — сказал священник, заперев за собою двери, — я сам достаточно молод и никогда прежде не видел этих записей. Это, если вы знаете, в какой-то мере колдовская книга. До сих пор неизвестно, как она попала в нашу церковь.
— Мы можем её увидеть? — нетерпеливо перебила его Кассандра.
— Дело в том, что церковные книги не продаются ни за какие деньги, — сказал священник, подумав, что перед ним библиофилы или собиратели раритетов.
— Мы не собираемся её покупать, — нетерпеливо сказал Рэтфорд. — Мы просто хотели бы посмотреть.
— Ну, вы знаете, насколько я слышал, она разбита на три части…
Слова священника прервал ветер, распахнувший церковную дверь.
— Он здесь. Мне кажется, колдун идет по нашему следу, как гончая, — сказал Рэтфорд Кассандре вполголоса, когда Абрахам Смит пошел закрывать дверь.
Священник выглянул на улицу, притворил двери и обернулся к своим посетителям:
— Могу я спросить, почему вы так интересуетесь колдовской книгой?
— Наш интерес лежит в том, чтобы предотвратить приход злых сил. Мы хотим сделать все, чтобы они не смогли прийти в этот мир и разрушить его.
Рэтфорд говорил настолько яростно и убежденно, что священнику показалось — еще мгновение, и своды церкви рухнут.
Пауза тянулась долго и нарушена была единственным словом Кассандры:
— Пожалуйста…
* * *
Священник Абрахам Смит отыскал церковные хроники, которые велись в этой церкви уже на протяжении более чем трех столетий. Огромное количество судеб, событий и происшествий можно было бы проследить, прочитав страницы этой книги. Узнать о людях, о том, как они жили, о чем думали, узнать о страшных, радостных или веселящих души бостонцев событиях.
Каждый, кто открыл бы страницы этих фолиантов и стал листать их, невольно проникся бы уважением к труду тех, кто создавал их. Час за часом, день за днем, год за годом вносились сюда записи, которые со временем превращались во всё более и более бесценные свидетельства.
Абрахам Смит нежно поглаживал страницы, переворачивая их с необычайной осторожностью. Наконец он остановился и с удовлетворением сказал:
— Так, здесь, нашел. Хроника тысяча шестьсот девяносто второго года.
Кассандра оторвалась от полок и шкафов хранилищ старой церкви, стремительно подошла к священнику и заглянула через его плечо. Страница, которую он отыскал, была желтой, с истертыми краями и едва различимыми записями. Однако основная трудность была не в этом, а в языке, на котором эти записи были сделаны. Ведь это был английский — английский образца тысяча шестьсот девяносто второго года.
