Елена Белова - Сердце феникса
— Мама! — вскрикнул беловолосый паренек…
— Боже… — бросился к ним мужчина… — Рихи! Что ты делаешь? Отдаешь нашего сына… в рабы?
— Зато он будет жить!.. — закричала женщина… — Это не навсегда, пойми, Матиас… Он будет жить!
— Ма… — начал подросток, отчаянно пытаясь сдернуть ошейник… и растаял. Исчез.
— Карл! — мужчина безнадежно рванулся, хватая воздух руками. — и закрыл глаза, сломленный отчаянием… — Карл… Рихи…
Женщина закрыла лицо руками и разрыдалась.
Феникс недоверчиво смотрела на экран. Ошейник с вмонтированным призывом? Вот что еще готовилось, вот о чем хотел узнать Стрейзант! Вот что еще может быть вмонтировано в новые браслеты! Лина сжала кулаки. Проклятье!
Больше никто не сможет спрятаться — они притянут отовсюду, больше никому не уйти, не снять… Полное рабство. Вечное. Безнадежное.
Преисподняя!
По волне прошел шелест… рокот… она дрогнула и придвинулась. Чуть-чуть…
И к ошейникам протянулась вторая рука.
Демоны по-разному встречали сдачу людей.
— Милорд — это круто!
— Так их, обнаглели человечки!
— А вот эта, беленькая, а? Мне б такую… в служанки…
— Нашел над чем ржать, придурок! Вдумайся лучше. Это не только людям показывают — это и нам… мол, поосторожней…
— А я уважаю вон того, который не сдается…
— Будет с кем поразвлечься, интересно, торги скоро?
Трудно описать то, что творилось на площади обреченного города… Люди сначала подходили по одному, пряча глаза, брали ошейники, застегивали и пропадали… Потом, когда на камень мостовой стали группами выбегать люди ближайших улиц, все смешалось. Ошейники хватали второпях, пытались унести своим, отставшим… Постепенно началась давка… Когда по волне с шумом прошелся пенный гребень, это словно сорвало какой-то предохранитель. Обезумев от страха, люди отталкивали друг друга, сбивали… падали…
Кто-то пытался навести порядок. Кто-то плакал…
Глаза выхватывали в мятущейся толпе то одну фигуру, то другую…
Юноша, умоляющий девушку спастись… Кто она ему — сестра? Любимая? Но ошейник она так и не взяла.
Мужчина, выбивающий из рук девочки ошейник, который она поднесла к своей шее…
Пожилой человек, силой застегивающий на горле мальчика черную ленту…
Вот парень отшвыривает в сторону старушку, хватая заветный ошейник… Молодая мать обнимает двух малышей и старается отвлечь их от волны… приговаривая что-то вроде: «Это не больно…»
— Время истекает. Десять. Девять… Восемь…
На площадь врываются опоздавшие, бросаются к «милосердному дару» Вадима. Черное милосердие у вас, милорд…
Не обращая на них внимания, оставшиеся — люди, не желающие стать рабами — один за другим оборачивались к волне. Навстречу смерти.
Пять… Молодая женщина прячет лицо на груди у мужа…
Четыре… Юноша поддерживает под руку пожилую женщину… Что-то говорит, но уже не слышно.
Три. Исчезает последний, надевший ошейник. Двое стариков, он и она, берутся за руки, глядя на водяную стену…
Два… Один из малышей пробует утешить маму…
Один. Молодая пара бережно, ласково-ласково, с проникновенной отрешенной нежностью в залитых слезами глазах сливается в объятии… Последнем.
Ноль.
Гладкое зеленоватое зеркало воды, скованной чьей-то злой волей, разрезает кривая трещина… и оно лопается бурлящим ужасом, тысячетонным валом, громадной невообразимой массой, погребающей под себя и город, и людей.
Стократно усиленные рев и грохот взбесившейся воды заглушали на площади любые шумы. Но заглушать было нечего. На толпу-армию Повелителя словно глянул какой-то супермощный василиск — и все окаменели под его чарами. Все. Ни шепота, ни движения… Потрясение было общим.
Это было настолько неожиданно и настолько страшно, что замолкли даже тролли, горячие поклонники новомодных шоу на выживание, даже демоны из отряда зачистки, только что оравшие нечто одобрительное…Кипящий водоворот на месте старинного городка отражался в широко открытых глазах, но все молчали…Отвыкли от такого… Даже в судные дни ТАКОГО она не помнит.
Круто, милорд.
Ваше новое шоу «Массовая расправа» имеет успех. Зрители потеряли дар речи…
А на экране уже растет новая волна. Следующий город. Промышленный центр… И все повторилось.
Пять городов-мятежников, десятки тысяч человек. Нависающие над улицами многометровые стены воды…Вскрики, ужас… взгляды людей — cначала недоверчивые, заполняющиеся ужасом осознания того, что выбор неизбежен… потом умоляющие, отчаянные, панические. Безнадежные обращения-выкрики: «Мы же не с ними, не с ними, мы ничего не делали! Милорд, мы же не виноваты! За что?» Черные знаки рабства, осыпающиеся на площади и улицы… Милорд был щедр, и хватило всем. С избытком…
Холодеющие от бессилия щеки.
Удивленно, по-девчоночьи, приоткрытые губки Зои…
Потом вспыхнувшая на экране карта побережья Голландии, на глазах меняющая очертания.
Замершая рядом Анжелика. Ехидные комментарии кое-кого из очнувшихся демонов. Они стихли, как отрезало, едва на фоне карты возникает знакомое лицо с тяжелым, как гора свинца, взглядом. Человек-маг, ставший демоном. Хозяином. Бывший человек.
Повелитель.
— Запомните этот урок. Больше никаких предупреждений. Никакой пощады мятежникам. Кто против нас, будет уничтожен.
Взгляд обжигает лицо. Падает грузом на плечи. Сколько в нем темного гнева… злой Тьмы. Больше всего Тьмы в том, кто отрекся от Света…
— Никакой пощады. Помните.
А потом экран гаснет, внезапно и резко. Оживают коммуникаторы, и задействованные подразделения срываются с места: кто-то на охрану новых рабов, кто-то на привычную работу по допросам, патрулированию, тренингу… кто-то просто на отдых.
Площадь стремительно пустела. Даже демоны и вампиры не остались повеселиться. Странно. Обычно после задания праздники закатывались прямо на месте… Странно.
— Я… я пойду к Коннору, — наконец проговорил рядом непривычно тихий голос Марианны. — Лина?
— Я с тобой.
Дороги, которые мы выбираем
В комнате совсем темно, только светящийся мох еле заметно вычерчивает узоры на каменной стене… и словно возвращается недавнее прошлое… Потому что Алексей неподвижно лежит на узкой постели и смотрит в потолок.
Задержав дыхание, Лина быстро присела рядом…
Нет.
Нет, хвала богам!
Лицо юноши не было равнодушной маской, оно было живым, и… Ох, Алекс. Сколько боли…
— Лина, — прошептал он еле слышно. — Лина…
И две горячие ладони обхватывают ее запястья. Не объятья. Не поцелуй, а ее руки, прижатые к его сердцу…Словно она — огонь, который должен его согреть.
