Людмила Минич - Земля вечерних звёзд
Тай ответил ей таким же пожатием, ободряя. Не хватало еще, чтобы она расплакалась. Он никогда не знал, что делать с женскими слезами.
— Нет, нет! — Она повернулась, слезы, как «вечерние звезды», блеснули на ресницах. — Я не буду плакать. Это от страха… я до сих пор дрожу.
Слезы и в самом деле не скатились вниз, свободной рукой она выхватила платочек из складок своего одеяния и быстро обмахнула глаза. Шелестящая накидка, воспользовавшись моментом, немедленно соскользнула с обнаженных плеч.
— Ой!
Она выпустила руку Тая, снова кутаясь в неподдающуюся жесткую ткань, озираясь вокруг. Бегло скользнула рукой по простыням, закусив губу, принялась высматривать что-то внизу.
— Застежку потеряла, — смущенно, почти виновато пояснила Таю. — Не найду, темно слишком. Платье порвалось, а я… сама тут хотела, рядом с тобой. Служанку прогнала. Накинула, что попало, — все больше сбиваясь, неловко оправдывалась девушка. — Я… быстро, только вот одену что-нибудь приличное случаю!
Она порывисто вскочила, не зная, куда девать себя от смущения.
Ну вот, сейчас она вернется в своем лучшем платье. И все такое. И никаких обнаженных плеч и почти обнаженной груди, и тела, что дышит рядом…
— Не надо, — попросил Тай. — Не уходи. Ты так и не сказала, как тебя зовут.
— Райшана, — улыбнулась она. — Но я все же накину что-нибудь другое. Эта накидка все время падает без застежки…
Убежала все-таки. Но вернулась быстро. Теперь она завернулась в другую накидку, легкую, почти воздушную, ничуть не скрывавшую изгибов ее необыкновенного тела. Какие прекрасные у нее руки, будто точеные! Она погрузила тонкие пальцы в миску с какой-то пахучей жидкостью. Вот чем так непонятно пахло в маленькой комнатке.
— Это старинное снадобье, — прошептала Райшана, склонившись над ним, легко втирая тягучую маслянистую влагу в грудь Тая. — Его еще моя мать делала, когда кому-то случалось занедужить.
Она мягко растирала ему грудь, и душащая боль, часто навещавшая Тая в последние дни, растворялась, отступала, сжималась под ее кротким натиском.
— Хорошо? — спрашивала она, и Тай шептал в ответ «да», мечтая лишь о том, чтобы у прекрасной лекарки не заканчивалось ее зелье.
Аромат его витал везде. Сладкий, но свежий, как степные травы, он пьянил и в тот же час повергал тело в приятную истому.
— Оно придает сил, — сказала Райшана. — Что бы ни случилось. Теперь одна беда, — добавила грустно, — мы с Линзором воюем, а масло это раньше там торговали. Здесь все, что у меня осталось. Не догадалась раньше запастись. Вот если бы знала, — стрельнула глазами.
Даже в тусклом свечном пламени видно, какие они у нее… большие, темные, глубокие. В таких бы ему хотелось утонуть. Вокруг груди пятном расползался жар.
— Ты так и не признался мне, кто ты, спаситель. — Райшана легко провела по его волосам, от пальцев в нос ударил тот же необыкновенный запах. Он почти захлебнулся.
— Меня зовут Тай. — Сегодня хотелось отбросить все, даже родовое имя, даже звание.
— Тай, — повторила она, задумалась. — Тай… Мне нравится. А тебе нравится мое имя? Рай-ша-ана…
— Да, — Тай сглотнул.
— Ты не думай обо мне плохо, — шептала она, наклоняясь к нему все ниже. — Мой муж, он погиб год назад в Дэльгаре. Его родня… сочла недостойным заботиться обо мне, дочери торговца, ведь детей мы так и не успели… Отец взял меня обратно, но… он умер вскоре… И вот я одна… — она наклонилась очень близко, — в этом большом доме… одна-одинешенька. Может, я в темноте… искала. Такого, как ты, Тай… Искала…
Он сам притянул ее к себе. Жар стал нестерпимым, сливаясь с его собственной дрожью, поплыл во все стороны, тяжелым камнем набух в теле. Тай впился в ее губы, прижал к себе податливое тело, до боли, Райшана даже застонала, но когда он ослабил хватку, боясь поломать ее хрупкий стан, сама прижалась к нему. Сама скинула с плеч легкую ткань, в которой он беспомощно запутался. Сама обвила его руками и ногами…
Тай даже не помнил, как все случилось. Он ждал привычных, теплых волн изнутри, и они пришли, устремились к ней. Ему снова нужна радость, тепло в сердце, сноп искристого света в глазах, прекраснее которого нет ничего. Ему снова нужно стать другим. Ему нужно забыться…
Жар и боль отпустили его, вытекли, как не бывало. Он тяжело выдохнул. Тело раскалилось, как от знойного полуденного солнца, а внутри стояла пустота. Сосущая и… пустая. Затылок вновь наливался болью, посылая дурноту, сердце придавило прежним камнем. Привычная легкость, распиравшая все тело после того, как он отрывался от Ак Ми Э, тянувшая вверх, искрами вспыхивавшая внутри, не шла. Привычная радость не разгоралась в сердце, утекло даже то, что было в начале. Тай привык к иному. Слишком привык.
— Тай…
Райшана потянулась к нему, вновь обвивая руками. Он прижал ее в ответ, бесцельно скользя по телу, мгновения назад казавшемуся необыкновенным, совершенным. Ему этого мало. Ему теперь всегда будет мало после белого дерева в роще духов, после пьянящего аромата лепестков тин-кос, после Ак Ми Э. Но ведь Райшана не виновата… это все одиночество. И он не виноват.
— Тай… — шептала она.
Он принялся целовать ее только для того, чтобы женщина замолчала.
— Что? Что случилось? — обмануть ее до конца не удалось.
— Не знаю, — прошептал он, морщась, — голова раскалывается. Плывет все вокруг. Пить хочется.
— Я принесу! Сейчас! И все пройдет. — Райшана с готовностью вскочила, набросив лишь накидку, выбежала, легко затворив дверь.
Тай вяло откинулся на своих мокрых подушках. Хорошо бы сменить повязку, в голове опять все смешалось, давит неимоверно. Толстые свечи почти прогорели, некоторые уже корчились в последних всплесках пламени. На стенах, затянутых легкой светлой тканью, всплывали самые причудливые тени. Менялись, играли друг с другом, сливались в знакомые очертания. И вдруг…
Тай привстал, опершись на локти. Рот открылся сам собой. Снова он, хвостатый…
Она вбежала, протянула чашу. Все исчезло. Тонкий аромат приятно щекотал ноздри.
— Это вино?
Женщина виновато развела руками:
— Ничего больше нет. Даже воды. Слуг я будить не хочу… Не хочу, чтобы завтра весь Дайчан сплетничал… Пей, я скоро приду.
Тай пригубил. Ароматный напиток приласкал горло и сразу, с первого глотка, ударил в голову, принося ту самую легкость, о которой он мечтал. Он глотнул еще. Ти-кой на стене изготовился к прыжку. Рука задрожала, и чаша наклонилась. Зверотень махнула хвостом. Тай принялся ловить ускользающую чашу, но она таки вывалилась из неловких пальцев. Чаша упала, ужасающе громко ударившись обо что-то на полу. Тень испарилась, как будто ее и не было.
