Ник Перумов - Черное Копье
Похоже было, что хоббит не ошибся. Шум утих, и Фолко продолжал бесшумно скользить вдоль кромки болота, старательно хоронясь в тенях. Однако он не переставал напряженно размышлять. Ну хорошо, Вождь улизнул; но зачем ему, спрашивается, лезть на рожон вторично, прекрасно зная, что его враги никуда не делись с холма? Стрела Маэлнора уже нашла дорожку; другие могут оказаться еще более удачливыми — и что тогда? Почему бы Вождю спокойно не выждать, пока его противники сами подобру-поздорову не уберутся из этого проклятого места — хотя бы для того, чтобы не обречь на верную, медленную и мучительную смерть своих раненых? Да он же и сам ранен… Но кто знает, какими силами он теперь владеет? Может, стиснув зубы, до утра выдержит, а может — и до вечера… Припасы у него наверняка в седельной сумке найдутся, рана небось не тяжелая, раз бегал так резво… А вот им теперь что делать? Уйти, пытаясь довезти своих хотя бы до Рохана, и бросить все на произвол судьбы, отказавшись от последней возможности выполнить свой долг и предотвратить уже вот-вот готовую разразиться бурю истребительной войны? Разумнее всего, конечно, как можно скорее отослать всех раненых на юг — или хотя бы на запад, до ближайших поселений Беорнингов, а самим остаться здесь. Но кто пойдет с этим жутким обозом? Атлис? Он едва держится на ногах, однако силы еще есть, может, и дотащится, но один он в дороге ничего не сделает. Кто еще? Малыш неизвестно еще, встанет ли… Кого послать из четверых, оставшихся невредимыми после боя? Каждый на счету…
Не чувствуя усталости и холода, хоббит до рези в глазах вглядывался в сумрак. Угроза не отодвигалась; Олмер терпеливо ждал, там, за непроницаемыми завесами мрака. Он неглуп, этот Король-без-Королевства; он понимает, что десятки тысяч погибших в еще не происшедших сражениях — дело будущего, а вот эти пятнадцать стонущих, просящих пить людей — есть уже сейчас, и, как всегда, необходимость помочь реально существующим как-то отодвигает на второй план ту мысль, что уйди они отсюда — и прольются такие реки человеческой, гномьей, орочьей, эльфийской и одному Илуватару ведомо, какой еще крови, что побледнеют все войны прошедших эпох…
И как-то само по себе пришло в голову единственно возможное решение: нужно, чтобы Олмер поверил, что они все ушли. Он ждет этого — и он дождется. Они уйдут — большим обозом, все вместе, а потом они с Торином незаметно соскользнут с лошадиных спин и, распластываясь по болотной грязи, не поднимая головы, поползут обратно… И, возможно, тут они и примут свой последний бой. Всем, кто способен держать оружие, отходить от раненых не следует — Вождь наверняка постарается проследить за ними какое-то время, чтобы убедиться, чтобы все вышло наверняка… Хотя эльфы-Авари могут ходить бесшумнее кошки и в темноте видят прекрасно… Может, стоит рискнуть. Тогда сейчас надо палить пожарче костры да перекликаться погромче — чтобы Олмер, упаси нас от этого Дьюрин, потеряв разум от своей раны, ненароком не полез бы напропалую прямо сейчас. Убить они его, может, и убьют, но и сами полягут.
Немедленно приступив к выполнению своего плана, хоббит заорал, надсаживаясь, стараясь, чтобы слышно было подальше:
— Эге-гей! Торин! У меня все тихо!
— У нас тоже! — донесся не менее громогласный ответ. — Подымись на вершину, посмотри веток!
Фолко послушно поднялся, поминутно оглядываясь, и, к своему удивлению, нос к носу столкнулся с Торином и Амродом.
Похоже, дельные мысли приходят в умные головы одновременно. Спор возник только вокруг того, кому отделяться от обоза и идти обратно на холм — почти на верную смерть, если говорить прямо.
— Нет уж, — упирался Торин, по-бычьи нагибая голову. — Вам, эльфам, идти вовсе не надо. У Вождя меч хоть и хорош — но против мифрила он все ж послабее будет, чем против ваших доспехов. Это раз. Второе — я с ним на топоре против меча продержусь все же дольше, чем вы, пока кто-нибудь ему в упор стрелу не всадит.
— Не будем спорить, — поморщился Амрод. — Пойдем все вместе.
— А если все поляжем? Кто доведет обоз с ранеными? Атлис?
— Если мы все поляжем, — у эльфа дрогнули губы, — то нашим товарищам, увы, будет все равно, когда погибать — сейчас или месяцем позже.
— Ты не можешь так говорить, — тихо сказал, покачав головой, хоббит — слова Амрода больно резанули его. — Никто не вправе судить, есть ли смысл людям жить лишний месяц или нет…
— Прости меня, — опустил прекрасное и гордое лицо Амрод.
— Ладно, — сдался Торин. — Первыми идем мы с хоббитом. За нами — вы с Беарнасом. Раненых оставим на Атлиса — если Дьюрин будет милостив, тот довезет их до своих. Давайте собираться, если возражений нет…
Возражений не было. Ночь шла к рассвету — а они остервенело рубили росший кое-где на склонах холма кустарник, чтобы связать из веток достаточно вьючных носилок для раненых, благо лошадей хватало с избытком. И солнцу оставалось еще долго отдыхать глубоко под корнями Арды, когда они двинулись в путь.
Во главе скорбного шествия ехал Атлис. Он с трудом держался в седле и время от времени тихо шипел от боли и гнева. За ним на носилках, укрепленных между парой вьючных коней, следовали раненые; по бокам ехали Фолко и Торин, замыкали шествие Амрод и Беарнас.
Они углубились уже довольно далеко в болота, когда хоббит внезапно насторожился, словно почуявшая след охотничья ищейка. Он не мог ошибиться — знакомое чувство, чувство того, что Вождь где-то рядом и пристально наблюдает за ними, появилось внезапно, продлилось несколько мгновений — и исчезло, точно перестал дуть холодный ветер. На самой грани слуха хоббит уловил еле различимое чмоканье и хлюпанье где-то позади них — и все исчезло.
Фолко беззвучно соскользнул с седла и сразу погрузился по пояс. Ледяная жижа потекла в сапоги — не слишком приятно, но придется потерпеть. Тут же раздался негромкий всплеск — примеру Фолко последовал ничего не почувствовавший, но всецело доверявший хоббиту Торин.
Эльфы и бровью не повели, когда две согнутые в три погибели фигуры проползли мимо них назад, к Дол-Гулдурскому холму. Напротив, они продолжали довольно-таки громкую беседу, стараясь создать впечатление, что отряд в полном составе продолжает идти, куда шел, и ни у кого из его членов не возникло даже мысли повернуть назад.
Хоббит и гном вдвоем, как в самые первые дни их кажущегося бесконечным странствия, ползли по болоту к развалинам замка. Ползли молча, зло обрывая цепляющиеся за мокрую одежду стебли; ползли тяжело, сквозь зубы дыша сырым, плотным, насыщенным испарениями стынущих болот воздухом; ползли, утирая мокрые лбы рукавами, держа наготове оружие; хоббит держал высоко над головой свой колчан.
