Людмила Минич - Земля вечерних звёзд
Странное дело, противник снова оказался очень силен! Почти как тот, которого Тай встретил вчера в проулке. Но уже выяснилось, что вчерашних наемников посылал его отец, а этот злоумышленник из обычной публики, что шляется ночью по Чатубе. Откуда же… Тай теснил незнакомца, со знанием дела отвечавшего ему и все же отступавшего в глубь темной улочки. Но Таю и самому приходилось непросто. Уж очень темно вокруг, а противник, наверное, более привычен к таким стычкам в темных закоулках. Разбойник огрызался все более короткими атаками, похоже, намереваясь дать деру, даже бросил быстрый взгляд через плечо. Но Тай не собирался его отпускать, преследовал все азартнее, твердо намереваясь свести с ним счеты. Примерился, бросился вперед…
– Береги-ись!… – завизжала женщина и, не успев ничего сообразить, он как будто со всей мочи затылком ударился о стену…
Тай сморщился от света и тупой, ноющей боли. Голова пылала огнем, резало в груди. Он застонал, неловко потянулся к затылку и нащупал какие-то мокрые тряпки.
Чудовищно яркий свет быстро превратился в тусклое свечное пламя. Свечи, свечи… всюду подле ложа, на котором он раскинулся. Тай шевельнул головой, стараясь разглядеть, где он находится, и сморщился опять.
– Нет, нет… Ты должен лежать.
Девушка наклонилась над ним, грива душистых черных волос рассыпалась, щекоча его грудь. -Ой!
Она подхватила упавшие вниз гребни, попробовала приладить наскоро, но только привела свои пышные кудри в еще больший беспорядок. Тогда она неловко перекинула вьющиеся пряди за спину, но они непослушно скользнули обратно.
Девушка смущенно улыбнулась.
– Где я? – хрипло проскрипел Тай,
– Я велела слугам перенести тебя сюда, – она опять смутилась. – Я же… не знала, кто ты и откуда. И какая у тебя рана…
– Никакая…
Тай попытался приподняться. Легкая дурнота и пульсирующая боль в голове – больше ничего. Она неловко поддерживала его, лишь на словах сопротивляясь его намерению встать.
– Нет, нет! Лекарь сказал, чтобы ты лежал, пока в голове не прояснится! Велел менять тебе повязки! Ну вот, – она притронулась к его затылку, – совсем уже теплая! Я сейчас сменю!… Только прошу тебя, ложись, я не могу отойти ни на мгновенье, пока ты не ляжешь. Ну, прошу тебя!
Столько заботы, столько беспокойства. Ей так хотелось хлопотать возле него, суетиться. И такой голосок: милый, свежий, приятный. На улице он звучал по-иному… Тай легко дал уговорить себя, опустился обратно на постель.
Она убежала, шелестя накидкой, но вскоре вернулась. Вытянула из-под его затылка мокрые тряпки, смочила их в небольшом тазике, что принесла с собой, приложила снова, мягко опустила на них голову Тая. Он вздрогнул. Где среди лета она взяла такую ледяную воду? Но где бы ни взяла, а… хорошо! Что и говорить. Нытье в затылке таяло с каждым вздохом.
– Тебе лучше? – с надеждой спросила незнакомка.
– Намного, – пробормотал Тай. Она непритворно обрадовалась.
– Лекарь так и сказал: очнешься, и тебе будет все лучше и лучше. Рана небольшая.
– Небольшая, – согласился Тай, протягивая руку и ощупывая вновь затылок, – но со знанием дела…
– Он налетел из ниоткуда, – будто оправдываясь, затараторила она, – словно с крыши свалился. Когда я увидела, поздно было. Я кричала… правда, правда, кричала, только ты не услышал.
– Услышал… Такой вопль мертвого поднимет, – улыбался Тай.
Женщина вновь ответила смущенной улыбкой. Нет, это с самого начала она показалась юной. А теперь… она ведь постарше его будет. Звонкий голос да детская ее радость при его пробуждении обманули Тая. Но какая красавица!
– Меня еще никто никогда не спасал, – она нежно взяла его за руку. – Никто и никогда!
Такого восхищенного женского взгляда… Впрочем, нет, видел уже. Когда расправился с лохматым серым зверем, напавшим на Ак Ми Э и Тарута. Но ведь вельдара тогда вообразила, что Тай посланник духов… А эта любовалась им так беззаветно, точно уже влюблена.
– И что… что было дальше? – Тай даже охрип от напряжения.
– Тут как раз мои слуги подоспели! На крики. Я ведь здесь совсем рядом живу. Потому и дожидаться не стала, пока за мной придут. Я у подруги была, – пояснила она. – Одиноко тут вечерами одной. Подумала: тут рядом, ничего не случится. Ведь всегда ходила – и ничего. А сегодня… – Она отвернулась в сторону: – Хвала богам Адья, что послали защитника… Не знаю, что случилось бы со мной, – она всхлипнула, сжала его руку сильнее.
Тай ответил ей таким же пожатием, ободряя. Не хватало еще, чтобы она расплакалась. Он никогда не знал, что делать с женскими слезами.
– Нет, нет! – Она повернулась, слезы, как «вечерние звезды», блеснули на ресницах. – Я не буду плакать. Это от страха… я до сих пор дрожу.
Слезы и в самом деле не скатились вниз, свободной рукой она выхватила платочек из складок своего одеяния и быстро обмахнула глаза. Шелестящая накидка, воспользовавшись моментом, немедленно соскользнула с обнаженных плеч.
– Ой!
Она выпустила руку Тая, снова кутаясь в неподдающуюся жесткую ткань, озираясь вокруг. Бегло скользнула рукой по простыням, закусив губу, принялась высматривать что-то внизу.
– Застежку потеряла, – смущенно, почти виновато пояснила Таю. – Не найду, темно слишком. Платье порвалось, а я… сама тут хотела, рядом с тобой. Служанку прогнала. Накинула, что попало, – все больше сбиваясь, неловко оправдывалась девушка. – Я… быстро, только вот одену что-нибудь приличное случаю!
Она порывисто вскочила, не зная, куда девать себя от смущения.
Ну вот, сейчас она вернется в своем лучшем платье. И все такое. И никаких обнаженных плеч и почти обнаженной груди, и тела, что дышит рядом…
– Не надо, – попросил Тай. – Не уходи. Ты так и не сказала, как тебя зовут.
– Райшана, – улыбнулась она. – Но я все же накину что-нибудь другое. Эта накидка все время падает без застежки…
Убежала все-таки. Но вернулась быстро. Теперь она завернулась в другую накидку, легкую, почти воздушную, ничуть не скрывавшую изгибов ее необыкновенного тела. Какие прекрасные у нее руки, будто точеные! Она погрузила тонкие пальцы в миску с какой-то пахучей жидкостью. Вот чем так непонятно пахло в маленькой комнатке.
– Это старинное снадобье, – прошептала Райшана, склонившись над ним, легко втирая тягучую маслянистую влагу в грудь Тая. – Его еще моя мать делала, когда кому-то случалось занедужить.
Она мягко растирала ему грудь, и душащая боль, часто навещавшая Тая в последние дни, растворялась, отступала, сжималась под ее кротким натиском.
– Хорошо? – спрашивала она, и Тай шептал в ответ «да», мечтая лишь о том, чтобы у прекрасной лекарки не заканчивалось ее зелье.
