Джордж Мартин - Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль
Ее беспокойство было напрасным. Гиздар зо Лорак прибыл через час после заката в токаре винного цвета, окаймленном золотой полосой с золотыми же бусинами. Дени, наливая ему вино, пересказала свою беседу со жрицей и Резнаком.
— Давно пора отказаться от всего этого, — сказал в ответ Гиздар. — Миэрин слишком долго варился в соку нелепых старых поверий. Дейенерис, королева моя, — добавил он, поцеловав ее руку, — если для того, чтобы стать вашим королем и супругом, вас нужно омыть с головы до пят, я охотно сделаю это.
— Чтобы стать моим королем и супругом, надо всего лишь добиться прочного мира. Скахаз говорит, что вы получили кое-какие послания?
— Да, получил. — Гиздар, весьма довольный собой, скрестил длинные ноги. — Юнкай готов заключить мир — на определенных условиях. Прекращение работорговли причинило великий вред всему миру; Юнкай требует, чтобы мы выплатили ему и его союзникам контрибуцию в золоте и драгоценных камнях.
Ну, это пустяки.
— Что еще?
— Юнкай восстановит рабство как у себя, так и в Астапоре. Вы не должны препятствовать этому.
— Юнкай восстановил рабство, не успела я удалиться от его стен на две лиги, и что же? Разве я вернулась назад? Король Клеон умолял меня пойти на Юнкай совместно, но я осталась глуха к его мольбам. Сколько раз мне повторять, что я не желаю воевать с ними? Каких им еще заверений?
— В том-то и подвох, моя королева. Никаким вашим обещаниям Юнкай, увы, не поверит. Они без конца поминают о неком после, которого воспламенили ваши драконы.
— Сгорел только его токар, — бросила Дени.
— Тем не менее Юнкай и Новый Гис к вам не питают доверия. Слова — это ветер, как вы сами изволите говорить. Словами вы себе мира не обеспечите: ваши недруги требуют дел. Они ждут нашей свадьбы и моей коронации.
Дени, страстно желая вылить вино прямо ему на голову и смыть с его лица сострадательную улыбку, вновь наполнила его чашу.
— Брак или бойня, свадьба или война. Таков, значит, мой выбор?
— Мне думается, он очевиден, ваша блистательность. Произнесем свои обеты перед богами Гиса и будем создавать новый Миэрин вместе.
Обдумывая ответ, Дени услышала шаги за спиной. Повара обещали приготовить любимое блюдо Гиздара — собаку в меду, начиненную перцем и сливами, — но это был не подающий на стол слуга, а сир Барристан. Отмытый дочиста, весь в белом, с длинным мечом на боку.
— Извините, что беспокою, ваше величество, — сказал он с поклоном. — Я решил незамедлительно сообщить вам, что в город вернулись Вороны-Буревестники со свежими новостями. Юнкайцы, как мы и опасались, выступили в поход.
— Королева изволит ужинать, — с легким раздражением заметил Гиздар. — Наемники могли бы и подождать.
— Я попросил лорда Даарио вручить письменный доклад мне, как приказывали ваше величество, — не обращая на него внимания, продолжал рыцарь, — но он засмеялся и сказал, что напишет его собственной кровью, если ваш маленький писец покажет ему, как это делается.
— Кровью? — вскричала Дени. — Что это, шутка? Я, конечно же, приму его лично. — Она совсем еще молода, а молоденькие женщины славятся своей переменчивостью. — Созовите моих капитанов… Вы, Гиздар, простите меня, я уверена.
— Миэрин прежде всего, — улыбнулся ее жених. — У нас впереди еще много ночей… тысяча.
— Сир Барристан вас проводит. — Дени выбежала прочь, скликая служанок: капитана в токаре принимать не годится. Дени перемерила дюжину платьев и отвергла предложенную Чхику корону.
При виде преклонившего колено Даарио Нахариса у нее сжалось сердце. В его волосах запеклась кровь, на виске багровела свежая рана, правый рукав был красен по локоть.
— Вы ранены, — прошептала Дени.
— Вы об этом? — Даарио потрогал висок. — Арбалетчик целил мне в глаз, но я обогнал стрелу. Торопился домой, погреться в лучах улыбки моей королевы. А это, — он тряхнул рукавом, — не моя кровь. Один мой сержант подговаривал меня перейти к юнкайцам. Сердце, вырванное у него из груди, я вез в дар моей серебряной королеве, но меня окружили четверо шипящих Котов. Отбиваясь, я швырнул кому-то из них в лицо сердце изменника.
— Доблестное деяние, — произнес сир Барристан тоном, противоречащим сказанному, — но вы, как я понял, имеете сказать ее величеству нечто важное?
— Вести у меня плохие, сир дедушка. Астапор пал, и рабовладельцы идут на север всем своим войском.
— Эта новость уже протухла, — буркнул Лысый.
— Как говорила твоя матушка о поцелуях отца, — не замедлил с ответом Даарио. — Я приехал бы намного быстрее, сладчайшая королева, но в холмах от юнкайских наемников продыху нет — целых четыре отряда! Вашим Воронам-Буревестникам пришлось прорубать себе путь мечами, и это еще не самое худшее. Юнкайцы идут по прибрежной дороге с четырьмя легионами из Нового Гиса, сотней одетых в броню слонов, толосскими метателями камней и квартийцами на верблюдах. Еще два гискарских легиона сели на корабль в Астапоре. Если верить взятым нами пленникам, они намерены высадиться за Скахазадханом и отрезать нас от Дотракийского моря.
Дени морщилась всякий раз, когда капля крови падала с его рукава на мраморный пол.
— Велики ли потери? — спросила она.
— Наши-то? Не считал; мы приобрели больше, чем потеряли.
— Вы о перебежчиках?
— Да, к нам пришли храбрецы, желающие сразиться за правое дело. Они вам понравятся, моя королева: один, топорщик с островов Василиска, побольше Бельваса будет. Есть и вестероссцы, десятка два — эти из Сынов Ветра, Юнкай им чем-то не угодил. Из всех выйдут славные Буревестники.
— Что ж, хорошо. — Дени не привередничала: у Миэрина каждый меч на счету.
— Вы упомянули о четырех вольных отрядах, — хмуро напомнил сир Барристан, — нам же известны только три: Сыны Ветра, Длинные Копья и Дикие Коты.
— Вы мастер считать, сир дедушка. К Юнкаю переметнулись Младшие Сыновья. Тьфу на Бурого Бена Пламма! Дайте только встретить его в бою — я вскрою ему грудь и вырву его черное сердце.
Дени не находила слов. Она так доверяла Бену! Перед ней стояло его смуглое лицо с перебитым носом, белые волосы, морщинки в уголках глаз. Даже драконы любили старого Бена, а он похвалялся, что в нем есть капля драконьей крови. Три измены должна ты испытать… одну из-за золота, одну из-за крови, одну из-за любви. Которую из них приписать Бену Пламму — третью или вторую? И куда в таком случае отнести медведя-изменника сира Джораха? Неужели никому из ее друзей нельзя доверять? Что толку в пророчествах, если они не поддаются разгадке. Не выйти ли ей за Гиздара еще до восхода солнца, чтобы все эти армии испарились, как утренняя роса?
