Вера Камша - Зимний излом. Том 1. Из глубин
Альдо вернул жезл Левию и, сияя золотом, поднялся с колен. Рядом с кардиналом он казался еще выше. Дальше внук пойдет один, за ним двинется Левий, ну а ей придется повиснуть на Ричарде – ноги совсем затекли, никакая подушка не спасет. Бедный Дикон, волочь эдакую тушу, да еще с незажившей рукой.
Твою кавалерию, и ведь это только начало! Придется торчать на площади, принимать подношения цехов, а вечером – большой прием во дворце с послами и ызаргами. Нет, если ей не удастся выпить, причем немедленно, она сдохнет и не заметит.
3Хозяин уходящего Круга подал руку хмурой Матильде. Хоть с этим повезло. Пока Повелитель Скал сопровождает принцессу, он не сцепится с Повелителем Волн. Робер поискал глазами Спрута, тот стоял чуть впереди, ожидая, пока пройдут вассалы Окделлов. Гордо посаженная голова, каштановые волосы, поджатые губы. О чем он думал, всаживая меж плит кинжал Борраска? Приддов никто не понимает, кроме Приддов. Именно так сказала Ирэна и ушла, поигрывая костяным веером.
– Монсеньор, – шепнул помощник церемониймейстера, – вы должны присоединиться к Его Величеству на выходе из храма после герцога Придда.
– Я помню, – кивнул Робер, – мою гвардию поведет Сэц-Ариж.
Гвардия Эпинэ. Восемь десятков таскают маскарадные платья и две тысячи мотаются по всему городу. Пока Монсеньор трясет красным плащом, южане хватают за руки вешателей, разгоняют по домам тех, кто не желает кричать «ура».
Только б сегодня обошлось без крупных пакостей. Никола говорил о том, что в художествах Сузы-Музы замешан кто-то из гимнетов. Найти бы этого «кого-то», пока до него не добрался Айнсмеллер. И не забыть о мальчишках, оравших здравицы Эпинэ. Если дойдет до Альдо, может случиться всякое.
Распорядитель что-то прошипел Придду. Тот небрежным движением поправил воротник и неспешно двинулся за разряженными в черное, багряное и золотое вассалами Дикона. За Спрутом потянулся Дом Волн. Замыкали шествие Удо Борн и Берхайм. Хорошо, что среди прискакавших в Олларию страдальцев не обнаружилось вассалов Эпинэ, а вот Дикону предстоит решать, кто из Карлионов настоящий – его дед по матери или агарисское недоразумение.
Удо, стараясь не смотреть в сторону соседа, мерно печатал шаг. Нужно съездить с ним к Капуйль-Гизайлям. Когда придет ответ от Лионеля, герцог Эпинэ должен быть у прелестной баронессы завсегдатаем, а Айнсмеллер – с этим свыкнуться. Если б не Удо, Робер не отказался бы провести с красавицей пару ночей, но Борн отправил маленького барона к морискиллам первым.
Иноходец так и не понял, влюблен Удо или душит в чужой спальне свою тоску, но делить с другом женщину неприятно, даже если она нужна обоим не больше, чем они ей.
– Монсеньор, – сообщил еще один распорядитель, – пора!
– Хорошо.
Ветер в лицо и солнце. Этого достаточно для полного счастья, только длится такое счастье меньше минуты. Робер прикрыл глаза ладонями, привыкая к свету.
– Эпинэ, вам плохо?
– Нет!
– Вы уверены? – Его Высокопреосвященство озабоченно сжал запястье Робера. – Вам следует беречь сердце, оно вам еще пригодится.
– Спасибо. Вы покидаете Его Величество?
– Я исполнил приказ Его Святейшества, – довольно сухо пояснил кардинал, – но присутствие на балах и гуляньях в обязанности духовных пастырей не входит. Я намерен посетить Багерлее, а вам предлагаю посетить меня. После празднеств.
– Благодарю, Ваше Высокопреосвященство.
– Идите, герцог, короли не любят ждать. И мой вам совет – не принимайте все так близко к сердцу. Оно у вас одно.
У человека не только сердце одно, но и голова, и совесть, и душа, наконец. Робер, довольно невежливо отстранив верных вассалов герцога Окделла, присоединился к сюзерену. Альдо стоял на храмовой террасе, и солнце плясало на фамильном венце. Рубины, изумруды, сапфиры вспыхивали и гасли, а король смотрел вниз, на своих подданных, после начала церемонии допущенных в Ноху. Подданных было много, стражи тоже. Эпинэ заметил шляпу Никола и немного успокоился. Хорошо, что военный комендант в толпе, а цивильный – наверху. Здесь он, по крайней мере, никого не повесит.
– Что тебе сказал кардинал? – бросил через плечо Альдо.
– Что духовное лицо не может принимать участие в светских увеселениях.
– Нам кажется, он выразился иначе, – губы сюзерена скривились. – Не знаю, как выглядят святые, но Левий явно не из их числа. Леворукий! Это еще что такое?!
4Гигантский ворон сорвался откуда-то сверху, с карканьем пронесся мимо террасы и исчез в слепящей синеве. Ричард Окделл вздрогнул и шагнул вбок, словно ища защиты у сюзерена.
– Это просто ворон, – сказал сюзерен и засмеялся, – он нас приветствует.
– Он поселился в аббатстве после Октавианской ночи, – равнодушно заметил Валентин Придд, – я слышал об этом.
– Вот как? – сюзерен дотронулся до короны Раканов. – Что ж, пусть живет. Голубей иногда следует пугать.
Сюзерен не видел, как ворон утянул за собой в смерть золотого орлана, он мог шутить, но Ричарду Окделлу было не до смеха.
– Символ ордена Славы – лев, а львов пугать не стоит, – нахмурилась Ее Высочество. Она тоже ничего не знала, никто не знал, только оставшиеся в Варасте адуаны и Алва. Не потому ли он вернулся, что вспомнил знамение? Не проиграть, когда победить невозможно, именно так сказал Ворон, глядя на мертвых птиц. Он не боится смерти, но сюзерен должен жить!
– Что с тобой, Окделл? – спросил Альдо, и Дик замялся и опустил глаза. – Неужели тебя так взволновала эта птица?
– Не птица, – выпалил юноша и осекся.
– Тогда что? – голос сюзерена прозвучал резко и настойчиво. – Все сомнения надо разрешить, а все ошибки исправить до того, как закончится Круг.
Это не ошибка и не сомнение, это глупость, бред, совпадение. Просто ворон вылетел так неожиданно... И потом, все уже случилось. Алва не опасен, он не может вредить из Багерлее. И Фердинанд не может. Единственная опасность – исповедь Эрнани, но тут они бессильны.
– Ричард Окделл, – повторил Альдо, – мы приказываем вам рассказать, что случилось.
– Я думал о... – будь что будет, он не омрачит сегодняшний день дурными пророчествами, – о своей лошади. По дороге в Ноху передо мной выскочила сумасшедшая... Мне удалось вздыбить коня, я порвал ему рот. Ехать на нем теперь нельзя, я думал, где взять запасного.
– Чего хотела эта женщина? – очень медленно произнес Альдо. – Мы должны знать.
Она кричала, что Ричард Окделл – убийца и лизоблюд, но такие вещи вслух не говорят, тем более при Спруте. Святой Алан, зачем только он заговорил об этой старухе?!
– Что она говорила?
– Ваше Величество, – вмешался Айнсмеллер, и у Дика немного отлегло от сердца, – сегодня великий день, зачем его...
