Сергей Шведов - Белые волки Перуна
- Ребёнок у нас заболел, прямо не знаем, что делать, - сказал хозяин, с надеждой глядя на Милаву.
- Я посмотрю, - кивнула та головой, хотя впрямую никто её не просил, ибо не принято лезть с просьбами к ведунье.
Но ребенок был совсем плох, и хозяева, пожалуй, в самый раз обратились за помощью. Малой уже задыхался, а вспухшая шея была багровой да синевы.
- Ударился?
- Так разве уследишь за ними, - всхлипнула жёнка.
- Нож нужен, - сказала Милава. - И поострее. А ещё огонь и вода. Ну и травы кое-какие нужно приготовить.
Хозяйка смотрела на гостью с таким страхом, что из боковухи её пришлось прогнать и позвать на помощь Сновида, которому не раз уж доводилось помогать Твердиславу Гаврану в знахарских делах.
Работала Милава ножом споро и бесстрашно, да и из Сновида оказался неплохим помощником.
- Ничего, - сказала ведунья, заканчивая перевязку. - Ребёнок крепкий, выкарабкается.
Сновид на её слова лишь кивнул. Был он бледнее обычного, да и рука, державшая варево из травы, чуть подрагивала.
- Неужели страшнее лечить людей, чем головы им рубить мечом? – удивилась Милава.
- Рука у тебя твёрдая, жёнка, прямо на удивление, - засмеялся в ответ Сновид.
За больным ребёнком Милава ухаживала всю ночь, а по утру твёрдо сказала не сомкнувшей глаз хозяйке:
- Теперь опаски нет, а разве что останется махонький след на шее.
Благодарности она не стала слушать, кивнула головой и попросила указать место, где можно передохнуть. Спросила лишь Милава про сына своего Владимира, но в ответ ей сказали, что Ладомир взял его с собой. А пошли они к драккару, который стоял в заводи неподалёку. Успокоенная Милава растянулась на звериных шкурах и забылась сладким сном. Проснулась уже только к сумеркам, и по довольному виду хлопотавшей у очага хозяйки поняла, что с больным ребенком всё в порядке. Да и осмотр подтвердил, что жар спал, и дышал малой ровно. Глазёнки у хозяйского сына были зелёными, как и у оставшегося в Новгороде Яромира. Видела его Милава там дважды, но побоялась подойти - Яромир мог сболтнуть лишнее по младости лет. Впрочем, о старшем сыне сердце у Милавы не болело - и Перун его защитит, и Хабар не даст своего внука в обиду. Средний же Вячеслав, отданный в руки Ладомировой Жданы, был по Сновидовым словам, здоров и за минувший год подтянулся на вершок. Коли пойдёт в своего деда боярина Ставра, то будет из него толк, а коли в отца Изяслава, то не знаешь, что и сказать в этом случае. Слабый человек боярин Изяслав, и не столько плотью слаб, сколько духом. И от этой своей слабости вздорен, а то и жесток. Сильному попусту злобиться ни к чему.
Ночь ныне предстояла необычная. Милава едва не запамятовала об этом, но местные женщины ей напомнили. В эту ночь цветы превращаются в плоды и в этом превращении им нужна людская подмога. Нужно, чтобы весь мир зашёлся в любви, и чем больше будет этой любви, тем больше будет по осени плодов. Это уже проверено от дедов прадедов. А в этот раз лесовикам-радимичам повезло особенно, ибо волею славянских богов закинуло в их город боярина Ладомира и боярыню Милаву, про которых известно, что к богу Перуну и к богине Макоши они всех ближе, когда дело касается вязки.
Ещё только-только просыпались звезды на небо, а уже замелькали меж разгорающихся костров обнажённые тела. А начали эту ночь большой любви боярыня Милава и боярин Ладомир, сойдясь у воды, на виду у сбежавшегося люда. Милаву дрожь охватила ещё когда она к воде шла, и была эта дрожь не только от вечерней прохлады, но и от нетерпения. От неодолимого желания прильнуть к телу Ладомира и то ли взять его силу, то ли отдать ему свою. Оттого и вырвался из её груди не стон даже, а вой, призывающий всё живое предаться любви для продолжения жизни на земле.
Вода была тёплой, нак парное молоко, и Ладомир с удовольствием в нее окунулся. К тому же здесь было мелко и можно было не опасаться чудачеств новгородской вилы, которая тянула его за собой, пока не вытянула на противоположный берег, крутой и лесистый. Пока добрались до ближайших кустов, Ладомир даже задохнулся, Милаве хоть бы что - посвёркивая в лунном свете обнажённым крутобёдрым телом, она буквально рвалась под сень леса, настороженного вторжением непрошенных гостей. Но Милаву, похоже, не смущали ни темнота, ни ветки, что хлестали по разгорячённым телам, ни сучья, которыми мстительные лешие всегда готовы ткнуть в глаз не острожному путнику. Она всё шла и шла вперёд, увлекая за собой Ладомира.
- Куда тебя несёт? - наконец не выдержал он. Милава даже не обернулась на его голос, но и руки его не выпустила из своей горячей ладони. Ладомиру почудился чей-то шёпот за спиной, он оглянулся, но ничего не увидел кроме шелестящих завес. А между тем, шёпот становился всё отчетливее, ему даже показалось, что он вот-вот начнёт разбирать и отдельные слова чужого нескончаемого разговора. Впрочем, это, кажется, был не разговор, а пение. Пение, под которое хорошо водить хороводы. Говорят, что именно так развлекаются в лунные ночи вилы, вбирая в свой круг неосторожных, вздумавших поразвлечься с ними невинной забавой.
На миг Ладомиру даже показалось, что он увидел этот хоровод, и тут же послышался горячий шёпот Милавы:
- Закрой глаза, а то пропадёшь.
И такая убеждённость была в этом голосе, что он подчинился. Милаве Ладомир в эту минуту доверял, неведомо почему, просто знал, что не обманет. Хотя не было у него сейчас сомнений в том, что вводит она его в хоровод лесных вил, от которого простому смертному лучше держаться подальше. И ещё бедро чьё-то почувствовал Ладомир, но не горячее Милавино, а холодное и гладкое, словно омытый росой поутру камень. Но он не усомнился, что бедро это женское. Глаз Ладомир не открыл, а просто пошёл по тому же кругу, что и державшая его за руну Милава. Сколько они так ходили, Ладомир не помнил, потерял счёт времени, внимая завораживающим голосам, пока жадные Милавины ласки не вернули его к действительности. Впрочем, эта действительность была не менее сладкой, чем дрёма. Глаза он открыл, чтобы увидеть тело Милавы и её искажённое страстью лицо.
В лесное озеро Ладомир идти не хотел, уж слишком тёмным и глубоким оно ему показалось. Милава-то от лунного света совсем без ума, чего доброго и сама уйдёт на дно и его утянет.
- Там сила, Ладомир, и этой силы тебе хватит на долгую, долгую жизнь.
Милава вырвала руку из его ладони, и пошла, рассыпав по спине густые волосы. Уже чуть не по бёдра была она в воде, когда он кинулся за ней следом. А зачем кинулся и сам не знал. Но ни страха, ни даже опаски он не чувствовал сейчас, хотя Милава не удержалась и утянула его за собой под воду. Сколько они там пробыли под водой, он не запомнил, но под лунный свет вынырнули.
