Сергей Шведов - Белые волки Перуна
- Жду, жду дочь, - вздохнула боярыня. - А рождаются только сыновья.
Вот старый Хабар обрадуется такому изобилию внуков, а то уж который год пилит Яромира за то, что жену не ведёт в дом, а без доброй жёнки Хабарову роду нет продолжения.
- Есть у меня одна на примете, - шепнула Милава. - Золото, а не девка. Вячеслава-то давно видел?
- Приходил он в прошлом году ладьей в Новгород, деда повидать. Здоров, что ему сделается. Вячеславу добрый кус обломился на Киевщине от отца, да и князь Владимир к нему хорош.
От матери Яромира повели к отцу, хотя прежде Милава не называла так Ладомира при людях. Но здесь, видимо, таиться было не перед кем. А воевода Ладомир гостя на крыльце встретил и удивил изрядно - годы вообще обошли его стороной. Разве что плечи стали шире, а руки, которыми он обнял сына, крепче. Во всяком случае, не враз вздохнул Яромир после тех объятий. Детей вокруг воеводы тоже было с избытком. Яромир было вздумал прикинуть, сколько у него сестёр и братьев, но сбился со счёта. А для обсчёта всего рода Гастов его разумения не хватило. Спросил у Войнега, но тот только руками развёл:
- Мора не было на наших землях, хвала Перуну, а наши жёны здоровы и плодовиты.
Женщины уже облобызали Яромира, которого помнили совсем малым, а ныне вон какой вымахал молодец - женить пора.
За стол сели только те Гасты, что владели мечом, но и таких набралось изрядно. А из чужих был всё тот же Бакуня да ближние мечники во главе с Тырей. А прочим столы накрыли прямо во дворе. Дом хоть и велик, но всех вместить не в силах.
Меды в Новой Плеши были не хуже чем в старой, так во всяком случае уверял Пересвет, и Тыря с ним согласился, хлебнув изрядно из чарки.
- Неправда это, - возразил вдруг новгородцу Бакуня. - Мёд на чужбине всегда горек.
Слова ведуна не понравились Гастам, это было заметно и по лицам и по наступившей тишине. Тишину нарушил Ладомир, произнёсший твёрдым голосом:
- Старая песня, Бакуня. Мы и в Плеши были пришлыми, хотя она и стала нам родной. Но если бы мы остались там, то многих плешан подставили бы под мечи Владимировой дружины. Вот тогда бы наш мёд отдавал бы горечью и кровью. Кровавый напиток, может, и хорош для Перуна, но Гасты не боги, а люди, которым простой мёд всегда будет сладок.
- А если и сюда дотянется рука Владимира, куда пойдёшь в этот раз, воевода?
- Мир велик, Бакуня, - хмуро сказал Ладомир. - Всем бы хватило места, если бы не алчность людская. Коли нужда придёт, то будем биться. Если не одолеем врага, то сойдём в землю, или в ту, что под ногами, или в землю дальнюю. По правде я жить хочу, Бакуня, а не по блажи - твоей ли, Владимировой ли, всё равно.
- Моя блажь от бога Перуна! - выкрикнул ведун, поднимая палец вверх.
- Так и князь Владимир говорит то же самое, - сказал неожиданно Яромир. - А чернецы вторят ему, что-де всякая власть от Бога.
- Может они и правы, твои чернецы, - вздохнул Ладомир. - Но власть до той поры от бога, пока она народу люба, а если не люба, то не от бога та власть, а самозванная. Пока терпит народ князя Владимира, и я терплю, а если поднимется народ, то и я встану.
- Любы тебе, я вижу, стали чернецы, Ладомир, - криво усмехнулся Бакуня. - Появились они уже и в Новой Плеши.
- Если им есть что сказать людям, Бакуня, то пусть говорят. А рубить головы ни им, ни тем, кто их слушает, я не буду. Новых-то голов на место отрубленных не ты, не князь Владимир не научились выращивать, так пусть будут, какие есть.
- Вот так и сгинут славянские боги, а с ними и наша правда, - с горечью сказал Бакуня. - Из-за робости и глупости твоей воевода.
- Если в тех богах правда есть, то не сгинут. И пойдёт эта правда их от головы к голове, от меня к моим сыновьям и далее к внукам. Но чтобы правда жила, нужны головы на плечах, а не в сырой земле. В отрубленных головах заводятся только черви. Если греческий бог вберёт в себя славянскую правду, то быть ему на наших землях Ладой, a если уронит он эту правду в грязь руками нерадивых своих печальников, то быть ему битым, как случилось это с Перуном, который, доверившись своим кудесникам, хотел подменить правду страхом и кровью. Правдой растет сила бога, Бакуня, а не кровью, и от этой выросшей на правде силе будет радость детям и внукам нашим. А иначе, зачем жить.
Больше никто ничего важного не сказал - и Бакуня умолк, помрачнев лицом, и Ладомир задумался о своём. А Яромир углядел девушку и по глазам матери понял, что именно про неё она ему говорила. Хороша была девушка, у Хабара от её взгляда перехватывало дыхание.
- Добрянка это, - усмехнулся Звездан.- Сновидова дочка. Гастам на своих жениться не с руки, а для тебя Хабар в самый раз будет.
И без Звездана понял Яромир, что надолго запала ему в сердце Добрянка, наверное, на всю жизнь, а потому и сошёл от стола на крыльцо, чтобы вздохнуть в полную мощь стеснённой от радости грудью.
- Ковш видишь? - спросил вставший рядом Звездан и указал на усыпанное светляками небо.
- Вижу.
- Там, на хвосте, самая яркая звезда. До той звезды отец хотел бы добраться, но не знает как.
- Может, на ладье доплыть? - предложил захмелевший Яромир, которого тоже поманила к себе яркая звезда.
- Вёслами-то сколько махать придётся, - ужаснулся Звездан.
- Так нам не привыкать, - усмехнулся Яромир. - Захотим - так махнём.
- Махнём, - сказал Звездан. - Эка невидаль.
