Рассел Малкахи - Горец _ Чужие _ Чернокнижник (сборник)
Голос Кассандры звучал хрипловато, всё лицо её было покрыто морщинами, а спина совсем сгорбилась.
ГЛАВА 5
Элвис О'Брайен больше десяти лет служил викарием в бостонской церкви. Место помощника священника в старой церкви вполне устраивало его.
Однако в последнеё время всё чаще и настойчивеё его приглашали к себе в Хирламенс сын Джой с невесткой Перниллой. Если бы не внуки, шестилетний Питер и четырехлетняя Синдирелла, в которых старик О'Брайен души не чаял, он не стал бы переезжать. Но год тому назад он уступил настойчивым уговорам.
Долгие прогулки, игры и беседы с внуками тешили сердце старика. Захватили его также домашние дела и работа на ферме.
Старик выглядел мужественным и крепким и всем своим видом напоминал рыбака или шкипера.
Однако в это утро его загорелое и обветренное лицо было хмурым. Он недовольно присматривался ко всему на ферме и что-то ворчал себе под нос.
Войдя в гараж, он сказал Джою:
— Ты знаешь, сметана скисла.
— Ну и что, — невозмутимо ответил тот, копаясь в моторе трактора.
— Как это что?! Мы ведь только вчера её сделали.
— Это пустяки, мелочи. Мне некогда отвлекаться на них, — ответил Джой и попросил отца: — Послушай, ты не мог бы подготовить мне лошадь?
Старик О'Брайен покачал головой и отправился на конюшню.
Но то, что он увидел там, повергло его в еще большеё смятение. Его любимый жеребец Децебал стоял весь в холодном поту и жалобно ржал.
Старик выбежал из конюшни и направился к дому, на веранде которого шалили и радостно смеялись внуки. Но тут взгляд Элвиса О'Брайена упал на чердак. Старик насторожился — дверь чердака была приоткрыта. Зная аккуратность сына и невестки, он подумал, что на ферме не всё чисто.
Старик резко развернулся и зашагал к сараю. Взяв там ведро с разведенной известью и широкий флейц, а также приставную лестницу, он поспешил к дому. Прислонив лестницу к стене, старик взобрался по ней и, обмакнув флейц в известь, стал рисовать таинственный знак. Это была окружность с вписанной в неё пятиконечной звездой.
* * *
Кассандра привычно крутила баранку автомобиля. Рэтфорда с непривычки немного укачивало. Время от времени он переводил взгляд с дороги на «компас ведьм», который подвязал возле бардачка. Стрелка покоилась, не предвещая появления колдуна.
— Послушай, — сказала Кассандра своим старческим голосом, к которому уже начинала привыкать — кто такая Мэрион?
— Вчера ты не очень интересовалась этим, — возразил ей Рэтфорд.
— Ну что же, вчера — это было двадцать лет назад.
— Она была твоего возраста, — ответил Рэтфорд, осознавая, что не сможет уйти от вопросов Кассандры. — Она была твоего истинного возраста… Она была чистая и божественная, моя чудесная жена.
— Ты же говорил, что не был женат?
— Да, потому что это было очень давно. Даже до того, как я пришел сюда.
— И что же с ней случилось?
На этот вопрос Рэтфорд ничего не ответил. Лицо его как будто окаменело.
Кассандра сама обо всем догадалась и высказала свою догадку вслух:
— А-а-а, колдун. Теперь я понимаю, почему ты ищешь его, понимаю, почему ты не можешь успокоиться, почему ты не можешь оставить его безнаказанным.
Невдалеке от шоссе показалась красная ферма. На всякий случай Рэтфорд посмотрел на «компас ведьм». Раскачиваясь, стрелка его потихоньку вращалась.
Вновь переведя взгляд на ферму, Рэтфорд заметил на её фронтоне знак, до боли знакомый ему.
— Останови машину, — попросил Рэтфорд. — Пожалуйста, останови машину.
Кассандра не поняла, в чем дело, что так взволновало её спутника, а потому не спешила нажать на тормоза.
Тогда тот схватился за руль и резко вывернул его влево. Машину бросило через неглубокий кювет. Она описала широкую дугу и, облепив высокий дуб грязью из-под колес, замерла на лужайке.
Схватив свой бич, Рэтфорд выбрался из кабины и бросился по направлению к ферме. Кассандра с трудом выбралась из машины и, держа в одной руке «компас ведьм», прокричала ему вдогонку:
— Рэтфорд, наш компас, кажется, сломался.
— Ничего, — махнул рукой Рэтфорд. — Брось его, он нам больше не понадобится. Я знаю, что колдун здесь.
* * *
Ферма была не очень стара. Всего каких-то двадцать лет. Однако чердак её был завален старой рухлядью. Здесь были лестницы, старая мебель, поржавевшие слесарные инструменты. Однако более всего загромождали чердак ящики, корзины и картонки. Под самую крышу громоздилась мебель, которую притащил с собой старик О'Брайен.
Мебели в доме его сына Джоя было предостаточно, однако бывший викарий не захотел бросать свою в Бостоне, потому что свыкся с нею и почти всю привез с собою в Хирламенс.
Рядом с комодом красного дерева, по-восточному подобрав под себя ноги, сидел Уорлок. Он внимательно всматривался в страницы старинного пергамента и удовлетворенно пробегал одну строку за другой. Затем он оторвал взгляд от рукописи и сделал магический знак рукой согласно описанному.
Нисколько не вредя колдуну, над ладонью его вырвалось пламя. Его длинные, алчные языки направлялись туда, куда хотелось колдуну. Уорлок чертил в воздухе колдовские знаки. Пламя следовало за рукой колдуна, целиком подчиняясь его воле.
«Получается, получается», — радость и удовлетворение колдуна возрастали. Он чувствовал себя всё более и более могущественным. И колдовская сила его возрастала с каждой прочитанной страницей, с каждым поглощенным им и познанным знаком. Подчиняясь желанию Уорлока, пламя погасло. Колдун вновь углубился в страницы книги «Грем-Гремуар».
* * *
Пернилла открыла духовку и достала из неё форму с пирогом. Удивлению её не было предела.
— Смотри-ка, — сказала она вошедшему на кухню мужу. — Странно как, пирог стал коричневым, однако тесто не пропеклось.
И в этот момент дверь распахнулась, и на кухню ворвался Рэтфорд.
— Скажите, — вскричал он в состоянии величайшего возбуждения, — кто-нибудь из вас занимается колдовством? Кто нарисовал знак на фронтоне вашего дома?
Джой недоуменно пожал плечами. «Что это за пришелец, и почему задает такие странные вопросы?» Помедлив немного, он ответил.
— Да нет.
— А кто нарисовал белый знак на вашем фронтоне?
— Не знаю. Я вообще последние двадцать лет не видел такого знака.
— Это мой знак, — сказал Элвис О'Брайен, входя на кухню.
Рэтфорд радостно бросился ему навстречу и горячо пожал ему руку, почувствовав родственную душу.
