Вера Школьникова - Выбор Наместницы
Наместница читала подлинный смысл высказывания между слов: мы платим налоги, так почему же империя не в силах защитить нас? И почему дело дошло до того, что нам нужна защита не от варваров, а от собственных лордов? И раз империя оказалась настолько слаба, не будет ли выгоднее договориться с этими лордами, а не ждать, пока папоротник зацветет?
– У страха большие глаза, почтенный Тарлон, да плохое зрение. Несколько нападений на караваны – еще не конец торговли по всей стране. Отныне все караваны будут сопровождаться военной охраной за счет казны.
Энрисса неслышно вздохнула – едва успев начаться, это восстание уже обходилось слишком дорого. Раньше охраняли только караваны, перевозящие налоги, точнее, ту часть налогов, что до сих пор взималась товаром: пушниной, металлом, оружием, зерном. Оставшаяся сумма выплачивалась звонкой монетой, а ее переводили векселем через имперское налоговое управление. Раньше лорды пользовались услугами частных контор, и расплачивались наличными уже в столице – государство слишком дорого ценило свое посредничество. Но сто лет назад Кларисса Пятая Величественная обязала графов и герцогов выплачивать денежную часть налога векселями через налоговое управление. Что поделать, величие правительницы всегда дорого обходится ее подданным.
Тейвор побарабанил пальцами по карте:
– Ваше величество, я отправил дополнительные силы в эти провинции, приказал усилить охрану трактов, но этого недостаточно. Так мы всего лишь обороняемся, предоставляем им право первого удара. И второго, и третьего, и четвертого! Они вынуждают нас распылять наши силы!
– Вы думаете, военачальник, что я этого не понимаю? Что конкретно вы предлагаете?
– Захватить Квэ-Эро. Нам известно, кто поднял этот мятеж, так пусть теперь герцог позаботится о своих землях, вместо того, чтобы мутить воду в чужих! Эту провинцию можно захватить за три дня, там нет ни одной серьезной крепости, герцогский дворец – мраморная игрушка. Войско – дворцовая и городская стража, люди – изнеженные и миролюбивые.
– Прекрасно, и что вы предлагаете делать после того, как захватите герцогство? Вешать по сотне заложников в день, пока герцог не сдастся?
Тейвор торопливо прикусил губу, чтобы сдержать уже готовое вырваться «да»:
– Герцог захочет освободить свои земли.
– Освободить? Зачем? Если войска империи будут вести себя в Квэ-Эро как захватчики, это только пробудит народный гнев. Сейчас мы имеем дело с дворянским восстанием, а так умоемся кровью, усмиряя народ. А если мы просто введем в Квэ-Эро войска, то зачем его освобождать от завоевателей, не причиняющих вреда? Герцог со спокойной душей продолжит следовать своему плану, какой бы он у него ни был, зная, что часть наших сил без толку сидит в Квэ-Эро и любуется морскими пейзажами.
– При всем уважении, ваше величество, вы сейчас рассуждаете, используя разум. Герцог же Квэ-Эро показал, что опирается на чувства, – заметил Хранитель. – Он действительно может вернуться, особенно если учитывать, что леди Ивенна все еще в Квэ-Эро, так же, как и его сыновья.
– Я уже думала об этом, Хранитель. Но мы не можем нарушать закон. Пока герцог не осужден за мятеж, мы не можем лишить его сына права наследования. Арестовать же герцогиню – лишь подтвердить, что я стремлюсь уничтожить род Аэллин.
– Ваше величество, что тогда предлагаете вы?
– Прежде всего, я хочу выявить всех участников мятежа.
– Это и так очевидно! В тех провинциях, где отмечены нападения, лорды поддерживают мятеж!
– Это слишком очевидно, граф. Кто мешает им напасть на караван в Тейворе, пока вы здесь заняты стратегией? И что же, я должна буду на этом основании обвинить вас как бунтовщика?
– Ваше величество вправе решать, разумеется. В любом случае я прошу разрешения выслать достаточно сил к границам Квэ-Эро, чтобы в случае необходимости занять провинцию. То же самое надо сделать по отношению к Дариону, Альвору и Стрейну. Если они увидят, что мы настроены серьезно – могут одуматься. Виастро и Инванос вразумлять бесполезно, лорд Дарио – близкий друг герцога Квэ-Эро, а граф Виастро, в свою очередь, дружен с соседом.
– Хорошо, граф, делайте, что считаете нужным, но я пока что запрещаю захватывать земли мятежников. Проследите, чтобы охрану трактов усилили во всех провинциях.
– Включая Ойстахэ?
– Нет, пока что нет, – не стоило раньше времени выкуривать старого лиса из норы. Военная охрана трактов резко уменьшит доход герцога, а род Уннэр не любит, когда их бьют по набитому карману, – Пусть герцог и дальше пользуется нашим доверием. В его интересах охранять караваны на своих землях, а в интересах мятежников не ссориться с герцогом Ойстахэ.
Энрисса устало потерла виски – вот граф Тейвор и дождался своих сражений. Лучше бы и он дальше оставался кабинетным военачальником, а то ведет себя как мальчишка, получивший в подарок долгожданную коробку оловянных солдатиков. У него теперь в мыслях только одно – как выиграть войну, в то время как наместница думает, как ее остановить, раз уж не удалось предотвратить. Теперь, когда пролилась первая кровь, Энриссе казалось, что все случилось по ее вине, что нужно было отдать маленького герцога Квейгу, а еще лучше – и вовсе не связываться с этой книгой – Аред с ними, с эльфами, их привилегии империю не разрушат, а вот восстание – может. Энрисса сомневалась, что найдет в себе силы последовать примеру Клариссы Гордой и обрушить потоки пламени на свои же земли. Пламя… интересно, почему магистр Ир не пришел на заседание Высокого Совета? Илану Энрисса и не ожидала увидеть в зале совета, белые ведьмы во все времена не желали иметь ничего общего с кровопролитием, хотя наместница и не сомневалась, что магистр внимательно следит за развитием событий. Впрочем, ей-то волноваться не о чем. Иногда Энрисса подозревала, что безразличие ордена Алеон к войнам и сражениям объясняется очень просто: кто бы ни захватил империю, белым ведьмам нечего опасаться за свое влияние. Женщины всегда будут рожать детей, мужчины – выпячивать свое естество, а крестьяне – пахать землю, и всем им будет нужна помощь белых сестер. Пока женщины будут рожать… Энрисса дотронулась до кленового листка на своей шее – она носила кулон, не снимая, но так и не привыкла к прохладному прикосновению камня. «Нет, еще не время, – в который раз возразила она сама себе, – сейчас война». Но с каждым разом в этом мысленном голосе оставалось все меньше и меньше убежденности. Наместница боялась, что у нее может не быть «потом».
LXXXIX
За все эти годы Эрна ни разу не пожалела об утраченной силе. Только потеряв магию, она начала жить по-настоящему. Если раньше она осуждала сестер, посвящавших жизнь борьбе за место в иерархии ордена, то теперь вспоминала о них с сочувствием – им просто не оставалось ничего другого. Всю жизнь грызть черствые сухари и даже не знать, что все остальные люди вынимают по утрам из печки горячий свежий хлеб… О, да, сила по-своему была приятна, Эрна помнила, как все ее естество охватывала теплая волна, поднимающаяся из самых глубин, как нарастал жар, учащалось дыхание, как удары сердца глухим стуком отдавались в ушах. Как это тепло, переросшее в жар, срывалось с кончиков пальцев, уходило в землю, возвращая той живительную силу, и на какой-то миг Эрна становилась землей и золой, зерном и колосом, или же сила взмывало в небо, превращая облака в грозовые тучи, и она становилась водой и льдом, громом и молнией. Каждое заклинание дарило ей миг единения, миг наслаждения, схожего, как она понимала теперь, с тем, что женщина испытывает, соединяясь с мужчиной. И все же, вот уже семь лет Эрна благодарила богов, лишивших ее волшебного дара. Она знала, что не нарушила бы устав по своей воле, и не из страха перед наказанием, или желания сохранить могущество. Бывшая ведьма не посмела бы пойти против воли богов, пожелавших наградить ее даром. Если Эарнир избрал ее посредницей, проводницей своей силы, дал ей возможность помогать и исцелять, хранить и благословлять, то кто она такая, чтобы отвергнуть его дар? Но боги воистину читают в сердцах людей, и Эарнир решил избрать для этой миссии другую, более достойную. Эрна от всей души желала этой неизвестной девочке удачи.
