Тамара Воронина - Зеркало перемен. 1. Дарующая жизнь
– Кайл должен сам подняться на эшафот, – пожал плечами шут. – Увы, эльфа хватит надольше, чем человека. Лена, ты думаешь, мне его не жалко? Он славный парень. Может, лучший здесь. Но Владыка совершенно прав, а вот Милит… Знаешь, его беспредельная верность меня даже пугает. Я и представить не могу, на что готов Милит ради Лиасса. Сына магам отдать готов – это ж вообще… – Он обнял ее с силой, которой и Милит позавидовал бы. – Успокойся. Пожалуйста. Лена, их больше сорока тысяч, а эта история может стоить слишком дорого, если только Лиасс предпримет какие-то шаги. Он совершенно прав.
В ноги ткнулся ворох щенячьего пуха и истошно заголосил, то ли сочувствуя, то ли требуя внимания. Лена высвободилась, взяла щенка на руки – весил он уже чуть ли не десять килограммов – и пошла к своей палатке. Шут виновато брел следом. Расслабилась, Светлая? Быт заел? На тебе, получи суровую реальность этого мира: не хочешь добром отвечать, так под пыткой ответишь. Вышинский рыдает от черной зависти. Так рыдает, что огонь под сковородкой слезами заливает, черти замучились дрова подсушивать.
Уже дома, поставив перед щенком миску с остатками каши, Лена сказала шуту:
– Не сердись. Я, наверное, никогда не смогу к этому привыкнуть: к телесным наказаниям, к пыткам…
– Привыкнешь. Со временем – привыкнешь. Это, кстати говоря, редко применяется, может, просто потому, что дураков нет – молчать на допросе. Понимаешь, ты можешь врать, можешь изворачиваться, но говорить, а Охранитель уж в силу своего опыта сделает выводы. А Кайл молчит. Его не хотят заставить признаться, его хотят заставить заговорить. И поверь, будь на его месте человек, то же самое было бы.
– Но человек бы заговорил, – добавил Маркус, ставя на стол невесть где раздобытый кувшин с шианой. – А эльф – не знаю. На кой черт только Охранитель ее позвал, так она, может, и не знала бы…
– Хочет, чтобы она вступилась за Кайла перед королем, – пожал плечами шут.
– А вот этого делать не стоит, – Лиасс тоже поставил на стол кувшин, но с горячим вином. – Тебе надо успокоиться, выпей. Это помогает. Не проси короля.
– Он твой правнук или посторонний мальчик? – удивился Маркус. – Убей меня на месте, но я тебя не понимаю.
– Он мой правнук. И поверь, его боль – моя боль. Но нас больше сорока тысяч. И каждый эльф – мой сын. Пусть и не по крови. Я – Владыка, Проводник. Я отвечаю за всех. Равно. Эльфы приняли законы Сайбии. Значит, будут их соблюдать. И я – первый. А Милит – второй.
Он налил в кружку вина и начал поить Лену, как маленького ребенка, обняв за плечи, а остальным приглашающе кивнул. Мужчины не стали отказываться.
* * *
Охранитель выждал еще два дня. Опросили чуть не половину эльфов, а если учесть, что любой из них, обладай он какой-то информацией в пользу Кайла, непременно пришел бы на допрос сам, то упрекнуть сыщика в плохой работе было невозможно. Смирились даже эльфы. Может быть, им прочистил мозги Лиасс, может быть, сами поняли, что они не в том положении, чтобы возмущаться, а может быть, упорное молчание Кайла казалось им подозрительным. Не исключено, что каждый ставил себя на место Кайла.
Так что к решительным мерам Охранитель приступил только через трое суток после начала расследования. Лена выдержала только до вечера, потом пошла к Лиассу. Маркус молча брел следом, а шут приставал:
– Лена, ну что ты еще от него хочешь? Не веришь, что ему плохо? Не понимаешь, почему он ничего не предпринимает?
– Я хочу увидеть Кайла.
Шут забежал спереди и преградил ей дорогу. Сине-серые глаза стали грустными и серьезными.
– Не надо. Лена, тебе не надо этого видеть. Наверное, ты думаешь, у нас жестокий мир, жестокое время… Может быть. Всякому времени своя справедливость и своя доброта. Не ходи. – Он взял ее за руки, прижал их к груди. – Ты видела, что со мной делал Крон, а это была магия. Внешне-то только что кровь из носа и шла… А там нож, огонь, игла. Не нужно тебе этого видеть.
Лена вырвалась и закричала:
– Не надо? Может, мне еще глаза закрыть и уши заткнуть? Может, мне не надо было на площади смотреть на эшафот?
– Может быть, – глухо проговорил шут. – Но если есть возможность не видеть крови, используй ее. Не надо.
Лена оттолкнула его… хотя, он, конечно, сам отступил, не хватило бы у нее силы по-настоящему его оттолкнуть, но он отошел, приотстал и поплелся позади, рядом с Маркусом. Эльф, мастеривший стрелы, сидя на крыльце, сказал ей вслед:
– Не ходи туда, Светлая. Не надо. Значит, судьба у Кайла такая.
– Не ходи, – повторил другой, чинивший лошадиную сбрую.
– Не ходи…
Лена заткнула уши и в такой неудобной позе побежала к палатке Лиасса. Ее трясло. Подозревают Кайла? Судите! Виноват? Казните! Но пытать только за то, что он отказывается говорить, – это даже не жестокость, не средневековье, это абсурд! Увидев палатку, выделенную Охранителю, Лена резко свернула к ней. Кайл наверняка здесь. Ничего не слышно? Еще бы, при здешней-то магии… Стоявшие на страже эльф и гвардеец вытянулись, как перед генералом, и, естественно, не рискнули ее останавливать, как не рискнул и сидевший в входа человек. Охранитель поднял голову от бумаг и встал.
– Светлая?
– Я хочу увидеть Кайла. И не смей говорить «не надо»! Иначе я за себя просто не ручаюсь.
Охранитель склонил голову.
– Проходи, Светлая.
Лена откинула перегораживавший палатку полог. Наверное, ей и правда не стоило этого делать. Нож, огонь и игла. Допросчик поклонился.
– Ты можешь дать ему передышку? Отвязать его?
– Конечно, Светлая, – вроде как удивился палач, – пускай отдохнет. Водички попьет.
Он сноровисто развязал веревки, подхватил Кайла, осторожно опустил на скамью. Кайл не сводил с нее прозрачных глаз. Темные эльфийские крапинки казались камушками на дне реки. Лена поднесла к его губам кружку с водой. Кайл напился, слабо благодарно улыбнулся – он еще улыбался! – и неожиданно сказал:
– Ты пришла, Аиллена, спасибо. Скажи им, чтобы меня уж поскорей убили, они тебя послушают. Я устал. – Палач горестно вздохнул возле своих инструментов. – Раз так получается… судьба… Ты не знаешь, как меня казнят?
– Повесят, наверное, – сообщил палач в пространство. – Вряд ли колесуют. Да и Светлая за тебя попросит.
– Это быстрая смерть, – улыбнулся эльф. – Легкая. Ты попросишь за меня?
Лена провела рукой по его щеке, и он отшатнулся:
– Нет, Аиллена, не надо, я не хочу твоей силы. Если у меня появятся силы, он снова… А я устал.
– Почему ты не хочешь говорить об этом? – Светлые глаза потемнели, и Лена вдруг спросила: – Ты не можешь говорить?