Мария Версон - Белое Критши
- Мы сможем доставить его в Орану? - Спросила монахиня, кивнул в сторону бездвижного мага. - С помощью портала, что вы соорудили?
- Мы могли бы, но, я боюсь, что волна темной материи если не разнесла его на песчинки, то как минимум вытрясла из него все подходящие для этой процедуры свойства. - Он приложил пальцы к губам и устремил взгляд себе под ноги. - Да и Дримену ничто уже не поможет. Нет таких целителей, что способны обратить вспять распространение скверны. Точнее как, они-то есть, точнее были, давно, а сейчас они или вымерли, или мы всё равно не успеем их отыскать. Вы же уже очистили сосуд моего ученика от негатива, и, думается мне, догадались, что энергия сияния не способна остановить... Разложение.
- Я... - Ора вновь прикрыла глаза. - Я видела подобное, но... тогда было проще. Не знала тех людей.
- Всем приходится через это пройти. Возьми себя в руки. - Тео попытался сесть, но тело ныло, равно как и голова, так что он остался на траве, но все равно повертел головой, чтобы увидеть лежащих рядом с ним монахов. - Это... Больше никого не удалось обнаружить?
Ора помотала головой из стороны в сторону, смахнула слёзы и потёрла глаза: те стали красными, воспалёнными. Монахиня поднялась на ноги и сказала:
- Нам стоит вернуться в Таэтэл. Не знаю, как вы, а я чертовски голодна. Вот перекушу, и смогу поразмыслить над тем, что делать дальше.
- Вы ослепли, госпожа? Таэтэл укрыт тенью. Даже будь у нас здесь целый отряд монахов, вам бы не удалось очистить город и вновь сделать его пригодным для проживания.
- О, об этом можете не волноваться. - Она широко улыбнулась, и взглянула на Тео. - Я вложу в тебя достаточное количество энергии, чтобы ты смог идти и потащить хотя бы этих двоих, - она кивнула на Авеля и Роана, - Лиада и... магистр - на вас Кир и Дримен. Даже не вздумайте его бросить здесь, не то будете держать ответ перед Её Величеством. Я потащу мальчишку.
- Ора, идти в Таэтэл - это самоубийство. Да и ты потратила неимоверное количество энергии! На уничтожение барьера, на очищение сосуда Дримена! Ты не смо...
Но тут его тело налилось силой, а сосуд наполнился чистой, пусть немного чужой, но всё же спокойной энергией. Мастер привстал и с изумление посмотрел на монахиню, непринужденно глядящую вперед.
- Ты когда-нибудь слышал про Визы, Теоллус? - Спросила она, продолжая улыбаться. - Знаешь, какие монахи у неё учатся? Думаю тебе, как главе монастыре, Млинес рассказывала о ней. Так вот меня Визы забрала, когда мне было четыре года.
Мастер громко сглотнул, поняв, что этим хочет сказать Ора. Среди монахов было очень мало женщин. Сам Тео знал их семерых. Четверо из них - целители. Потрясающие, могущественные целители, способные спасти человека, находящегося за шаг до объятий со смертью. Ещё одна - небезызвестный, первый из рожденных медиумов, с которым он никому и никогда не посоветовал бы вступать в настоящий бой, а ведь сам Тео видел серьезную Млинес только во время защиты пустой Монтеры, где она и не собиралась показывать свою силу. А вот шестая из его знакомых... Тео даже передернуло, когда он вспомнил о ней: она меньше чем за тридцать секунд низвергла в небытие целое поле брани, где за год до этого столкнулись две армии соседних воюющих городов.
И вот теперь - Ора. Ему раньше стоило предположить, на что она способна. Да... Не зря в Храме Сияния женщины занимают особое положение.
Монахиня подняла мальчишку на руки, улыбнулась мастеру и зашлепала босыми ногами в сторону погрязшего во тьме города. И даже легкий ветерок не посмел колыхать её оборванные одежды.
Руми стоял рядом с тем, что осталось от дома Вараньи, и яростно, словно выискивая муравьев, чесал голову, ещё сильнее спутывая грязные, засаленные волосы. Оттолкнув от себя очнувшуюся в шестой раз покойницу, которой не повезло при урагане, и она животом напоролась на что-то острое, он с грустью посмотрел на её лишенные души, полные черни глаза, и поток ветра, направивший его ладонь, вытолкнул из её тела очередной сгусток тени.
С особым неудовольствием он обнаружил, что одежда на нем старая, уже грязная, вся в потертостях. Старательно отбрасывая мысли о жалости в сторону вновь и вновь идущих на него носителей тени, Руми оглянулся и зашел в ещё один оставшийся более менее целым дом.
Все предметы в нем оказались разбросаны в абсолютно хаотическом порядке, тут и там валялись тряпки и битая посуда, разбросанная пища. Некоторые из овощей оказались сгнившими целиком или ровно наполовину. Странно было бы подумать, что в городе, где любая крупица зерна на счету, кто-то мог бы позволить сгнить продуктам. Значит, это сделала тень или негатив. Руми честно признавался себе, что совершенно не разбирался в этих двух типах энергии. Постепенно просыпающаяся в нем память пока что не давала ему каких-либо четких определений, только лишь путала его.
Походив по единственной в доме комнате, он наконец нашел искомое. Это был небольшой, почти треугольный осколок заляпанного синими пятнами зеркала, и он заглянул в него.
Всего три метки. На левом глазу в левой верхней части радужки осталось всего три тонкие полоски, направленные к зрачку. Всего три, вместо семи.
Руми положил руки на предплечья и провел пальцами по тонким выступам на коже. Линии, соответствующие меткам на глазах, полосами, похожими на шрамы, тянулись изогнутой линией вниз до локтя, и так на обеих руках. Ещё одна пара отраженных меток расположилась на нижних ребрах, но и там линий было всего три.
Три, вместо семи.
Руми сжал в руке осколок найденного зеркала, и тот наверное порезало бы его руку, но мягкая упругая кожа на внутренней стороне ладони уплотнялась и игнорировала режущий предмет.
Его нос учуял что-то, но не было понятно, что именно. Сквозь тень Руми так и не удалось выйти на след монахов, спасших его из плена совета древних, и он решил ждать их здесь. Но только сейчас ему в голову пришла мысль о том, что город, в котором он сейчас, может находиться на Южной Грани, а это значило бы, что монахи отправились к лесу.
Как поздно приходят полезные мысли!
Он выскочил из дома и бросился к холму, за которым виднелся просвет, однако усомнился в правильности выбора пути, да и перед ним вновь возникли разносчики тени, возрожденные паразитирующей в них энергией.
Немного обескураженный, опираясь на одни только вложенные в него рефлексы, Руми отбивался от напирающих покойников, старательно соображая, куда же ему идти.
Ответ пришел сам, причем не в форме божественной благодати, просветления или ещё чего. Волна, которую почувствовал даже способный игнорировать их Руми, молнией мчалась над городом, рассеивая вездесущую тьму, и голубоватой волной укрыла Таэтэл.
