Лоринна Ли - Беглец
— Не перебивай, до рассвета у нас еще уйма времени. Мы искали и нашли источник той силы, что приводит людей к закату, а насекомых ведет к власти над миром. С помощью способов, о которых ты никогда не узнаешь и которые даже не сможешь вообразить, мы вошли в контакт с этой силой. И она позволила нам меняться вместе с ее избранниками. Не сегодня начался процесс изменений среди избранных, не завтра он и закончится. Но я знаю, что наш сын сыграет в нем не последнюю роль. Ирония судьбы — сын Распознающего, перебившего сотни и сотни слуг великой силы!
— Откуда ты знаешь про… Про это существо…
Сим не мог назвать таращившееся на него и впитывающего человеческий страх существо своим сыном.
— Те несчастные, которых ты уничтожил, словно больной скот, собрались, чтобы отпраздновать наступление следующего Великого Этапа Трансформации. Впрочем, двуногие об этих сложностях и не догадываются, даже такие ученые, как ты, выпускник Школы. Достаточно тебе знать, что в такую ночь, как эта, мы, самки-Арахниды, редко ошибаемся в предчувствиях. Я же знала, что ты придешь ко мне, обагренный кровью моих глупых братьев, чтобы вновь владеть моим телом.
— Ну, это не трудно предугадать и простой двуногой «самке человека», ибо ей такие тайны подсказывает как раз то, что у нее между ног.
Навна зашипела и сдавила его горло с нечеловеческой силой, но потом отпустила хватку.
— Ладно, Распознающий. Этой ночью ты многое можешь себе позволить.
— Что особенного в этой ночи? Кроме того, что для меня она, похоже, последняя…
— Глупец, это великая ночь. Арахнида, жаждавшая трансформации в то, что вы называете Порчеными, живет так же, как и они. А ты, отличник Школы Распознающих, не можешь не знать — паучихи зачастую убивают своих самцов.
— Так отчего же ты не убила меня еще раньше? Или ты недавно стала… Такой…
— И еще раз самоуверенный глупец! Я самка-Арахнида по рождению, а не какой-то мутант, обожравшийся ядовитых грибов! Ты, верно, заметил, что я несколько отличаюсь от простых жалких двуногих. Это результат многовековых постепенных изменений, наследуемых и приобретаемых. Есть и жертвы этого пути, так сказать, ошибки. Этих жалких несчастных, застрявших где-то между истинными Арахнидами и людьми, ты и перебил. Правда, вместе с ними погибли и истинные. Впрочем, всего тебе не объяснить, как и любому другому двуногому. Человечество слишком давно перестало развиваться и лишь деградирует, вы уже и не помните, что это — двигаться вместе с миром вокруг, изменяться и приобретать новые качества. Скажу проще, кое-что я получила от своей матери-Арахниды, остальное развила с помощью неустанных тренировок и правящей в мире силы. А не убила я тебя по очень простой причине. Во мне еще много, слишком много от двуного. Я, к сожалению, еще не готова, чтобы совершить Прыжок в Неизведанное.
— Короче говоря, ты уже не человек, но еще не паучиха, пожирающая самца после случки…
Если Сим хотел этим купить себе быструю смерть, то он просчитался. Холодное тело Навны дернулось, но тут же расслабилось. Вновь раздался хриплый смешок.
— А ты не так туп, Распознающий. Если бы я была не Самкой, то может… Были случаи…
Навна словно бы заговорила сама с собой. Голос ее стал задумчив, а ногти перестали терзать горло юноши, и он смог вздохнуть полной грудью.
— Когда-то мы переманивали к себе даже мерзавцев из вашей хваленой Школы. Но для этого нужен самец, а их больше нет… Или, все же есть… Нет, я бы чувствовала… Долина пуста, Великий Этап кончился великой бойней…
Вернемся к твоей незавидной судьбе, Сим Ужасный. Своим триумфом тебе насладиться не удастся. Будь рад, что по крайней мере, встретил любимую девушку и даже узнал о существовании собственного ребенка. Рано или поздно самка должна уничтожить самца. И дело даже не в моем желании. Это веление правящей в мире силы, противиться которой — верх глупости двуногих. И срок наступает с рождением ребенка.
— Ну что же… По крайней мере, я уничтожил ваше поганое гнездо. Что сделает это мерзкое отродье, да и сделает что-либо, мне неизвестно. Надеюсь, что когда меня начнут искать, то воины уничтожат и тебя, и его. А вот Долине будет спокойнее без вашего логова и тех сотен Порченых тварей, что я извел этой весной. А теперь я замолкаю, и делай со мной, что хочешь.
Навна скрипнула зубами и сказала, одним рывком поднимая Распознающего на ноги:
— Смерть твоя будет долгой и не лишенной приятностей. Самка убивает лишь после соития, ты не забыл? О… Я вижу, что наш самец совсем раскис, и увял. Только вот волосы дыбом стоят, а все остальное опало и висит. Не беда, на этот случай есть у нас свои средства. А пока…
Сим рванулся, неожиданно легко освободившись, и побежал к люку. Но Навна прыгнула вбок, пробежала три шага по стене и бросилась ему на спину. В полете она набросила на него гамак. Сим грохнулся на доски, не добежав до спасительного лаза двух шагов. Вскоре тело Распознающего повисло, прочно опутанное и притороченное к потолочной балке.
— А теперь — смотри на меня, Распознающий, убийца Арахнид.
Навна завела руки за голову и потянулась, красуясь в последних лунных лучах наступающего утра. Паучья пластика куда-то делась, перед Симом стояла обнаженная красавица, не имеющая стыда, нагло глядя в расширенные от ужаса глаза. Сейчас она была похожа на ту женщину, от которой у Сима еще недавно кружилась голова и учащенно билось сердце. Она провела ладонями по груди, потом спустилась по бокам вниз, и ладони сомкнулись в промежности. Навна сладострастно изогнулась, закатив глаза, и вдруг прыгнула к связанной жертве длинным звериным прыжком, за которым вряд ли смог бы уследить человеческий взгляд.
Холодный и жестокий поцелуй был подобен удару. Голова Сима качнулась, а из разбитой губы капнула кровь.
Навна с беспутной улыбкой подставила ладонь и принялась слизывать кровь. Совершенную жуть происходящего дополнял таращившийся из гамака ребенок. Вторая рука Навны устремилась к завязкам мужских штанов. Вскоре холодные пальцы сжали оцепенелую плоть. Сим глухо застонал от омерзения и боли. А Навна провела алым языком по мертвенно-бледным губам и стала тереться о него грудью. Распознающий был уверен, что все ее потуги будут безуспешными, однако теперь он видел перед собой лишь глаза. Огромные, бездонные глаза, которые выпили из него страх, боль и отвращение. Глаза напоминали ему о жизни, любви, страданиях и свершениях.
Он больше не чувствовал ее манипуляций со своим телом. Разум беспомощного человека был в этих глазах, он плавал в них, тонул. Его засасывал темный холодный омут.
Последнее, что он услышал, был томный и дрожащий от любовной истомы голос Навны:
