Вячеслав Касьянов - Искушение святой троицы
У него в голове словно молния вспыхнула, и разом все воспоминания о солнечном летнем дне, таком невероятно далеком, но сразу ставшем как будто стократ более близким и родным, ошеломительным ярким потоком хлынули в его мозг; и огромная радость, так долго прятавшаяся от него в ужасных коридорных катакомбах, обрушилась на Славу так, что от неожиданной слабости он едва не сел обратно на пол. Растерянная фигура Димы выглядела до странности непривычно в длинном сером коридоре и вязалась больше с совсем другой, все еще такой живой реальностью. Слава, забыв обо всем на свете, бросился в сторону друга, громко крича от нервной радости. Дима заметно вздрогнул. Настороженно глядя на Славу, он судорожно вытаскивал что-то из кармана брюк — Слава, за несколько часов одиночества в бесконечном чужом коридоре научившись обостренным чувствам, увидел, что это черный газовый пистолет, который Дима в последнее время почему-то беспрерывно таскал с собой.
— Эй! Не стреляй! — дико кричал Слава, размахивая руками. Голос его перешел в судорожный всхлип. Славе не было страшно, просто он лопался от избытка чувств. — Не стреляй! Это я! Я!
Дима, такой знакомый и близкий, испуганно глядел на орущего Славу и, по всей видимости, точно так же не понимал, что происходит.
— Убери пистолет, дурак! — орал Слава в полный голос, яростно жестикулируя.
Он уже добежал до Димы, но на всякий случай остановился от него на некотором расстоянии и с мольбой поднял обе руки, как Богоматерь Умягчение злых сердец. Дима смотрел на друга с испуганным удивлением, но в его взгляде не было ни отчаяния, ни сумасшествия: может быть, неожиданная смена обстановки не подействовала на него так сильно, как на Славу. Пистолет он по-прежнему держал в руке, но не целился в сторону Славы, а опустил его дулом вниз.
— Славик, ты живой? — выдавил из себя Дима.
— Дима, это ты? — пролепетал Слава дрожащим голосом.
— Блин, наконец-то! — закричал Слава.
— Что за херня! — вопил Слава. — Чего происходит? Вы где были, вашу мать? Вы понимаете, через что я прошел! Да меня тут чуть не сожрали! Да я тут… Я тут сто раз уже сдохнуть мог! А вы там наверху, небось, довольные! Вам там наверху, наверно, вообще нас-рать на все!
Из-за всех обрушившихся на него бед Слава, пожалуй, кричал громче, чем следовало, не отдавая себе отчета в том, что Дима находится в таком же точно положении.
Дима, тоже в избытке чувств, выразительно качал головой, слушая Славины крики, и глядел на него, словно не веря своим глазам. Всем своим видом он выражал мысль, которая сводилась к одной-единственной фразе: 'Ну и ну!'. Когда Слава в нервном припадке перешел к оскорблениям, Дима, наконец, не выдержал:
— Блин, Славик, ты кричишь тут и мне слова сказать не даешь! Ты думаешь, мы там сидели и ничего не делали? Ты когда провалился, мы с Лехой сами чуть не охренели. Да я сам не понимаю, что происходит! И без твоих криков тут проблем полно. Чего кричишь?
— Да вы что, вашу… да я… да вообще! Да вы что! — орал Слава, прерывая Диму.
— Да, Славик, я сам сюда попал не по своей воле, — говорил Дима, досадливо морщась. — Тихо, не кричи так. Разберемся.
— Давай, вытаскивай меня отсюда! — всхлипывал Слава. — Хватит ваших фокусов, все, кранты. Пошутили, и хватит.
— Славик, как я тебя вытащу? — спросил Дима. — Ты что, думаешь, это мы с Лехой тебя сюда посадили, что ли?
— Естественно! — закричал Слава. — А кто же еще?
— Славик, ты давай успокойся, — говорил Дима примирительно, но немного кривя губы, — успокойся, и все будет нормально. Я все понимаю еще хуже тебя. А Леха где, вообще не имею понятия. Видишь, его нет? Он-то уж точно потерялся.
— Где еще этот дебил потерялся? — кричал Слава.
— Откуда я-то знаю! — Дима сокрушенно махнул пистолетом. — Тихо! — вдруг приказал он. — Слышишь? Что это?
Он испуганно поднял голову и посмотрел на потолок, направив туда дуло пистолета.
Слава в ярости замолчал, переводя дыхание и шумно всхлипывая. До его слуха донеслись знакомые дикие звериные вопли и царапанье когтей по потолку, до невероятности близкое и полновесное. Ящерица, скорее всего, бесновалась уже не первую минуту, необъяснимым образом отследив Славу и Диму, хотя Слава уже порядочно отдалился от места своего падения. Однако ошеломленные друзья услышали ее только сейчас. Слава, которому все происшедшее на радостях стало уже казаться просто дурным сном, почувствовал новый прилив тоски: рев ящерицы мгновенно напомнил ему, что на самом деле ему ничего не приснилось.
— Славик, кто это? — прошептал Дима, держа пистолет в дрожащей руке дулом вверх.
— Это вот такая вот здоровая херня, — отвечал Слава с надрывом, разводя руками в стороны и глядя на Диму, чтобы убедиться в должном воздействии своих слов.
— Чего она там делает? — испуганно спросил Дима, непроизвольно приседая и морщась при каждом ударе лап по потолку.
— Сожрать нас хочет, — всхлипнул Слава, печально глядя на Диму.
Оглушительный рев чудовища был подтверждением его слов.
— Ты ее видел? — горячо спросил Дима, сверля Славу глазами.
— Видел, — сказал Слава. — а ты разве нет? Я же провалился в подземелье на ваших, блин, глазах! Я, блин, тебе сейчас расскажу…
Слава, мало-помалу придя в себя и обретя способность нормально разговаривать, в ужасающих подробностях поведал Диме историю своего падения, не упустив никаких деталей, которые могли произвести впечатление. Он все еще был очень взволнован, и его волнение передавалось Диме, хотя тому, видимо, хватало и своих собственных страхов. Дима слушал очень внимательно: видимо, непрекращающийся рев зверя лучше всех остальных доводов убеждал его в правдивости Славиной истории. Он только периодически вертел в руке свой газовый пистолет, осматривая его с многозначительным видом. Дослушав Славу до конца, он обеспокоенно сказал:
— Блин, чего-то эта тварь разоралась. Она что, все время так и орет? Надо куда-нибудь отойти тихонько. Так: давай пойдем в ту сторону вдоль стены, только не шуметь. Понял? Она тогда нас не услышит. Надо думать: мы тут вопим сами, как бешеные, еще бы она не ревела! Нас ведь слышно за километр! Надо тихо. Это все ты, Славик, виноват: ты так закричал, что я сам перепугался!
Дима почти сразу догадался сделать то, на что у Славы ушел целый час тягостных раздумий. Уязвленный этим неприятным фактом, Слава беспрекословно отправился вслед за Димой, даже не спрашивая у него, почему он выбрал именно это направление, а не противоположное.
Они шли крадучись минут десять, пока рев ящерицы не растаял в оставшейся позади серой коридорной бесконечности. Сам коридор не менялся нисколько: на ребят глядели все те же унылые серые стены, потертый разномастный паркет и убийственно одинаковый ровный потолок. Дима ошеломленно осматривался по сторонам.
