Сергей Карпущенко - Маска Владигора
— Отвечай на вопрос! — прервал его Владигор, уже готовый приказать, чтобы стража выгнала этого несносного и подозрительного человека.
— Сейчас отвечу, храбрейший из отважных, — закивал бореец, приторно улыбаясь. Потом, будто не надеясь на то, что княжеская горница — безопасное для него место, оглянулся назад, зачем-то приложил руку ребром к краю рта и приглушенно заговорил: — Благороднейший, есть в Поднебесном мире одна дева, которая не спит ночами, проплакала все очи, похудела, и все из-за страстной любви к тебе. Уверен я, что ты не удивился, услышав об этом, — знаю, многие мечтают пусть не о браке с тобой, а хотя бы о том, чтобы ты хоть ненадолго разделил с ними ложе.
Владигор поморщился. Он на самом деле знал об этом, а поэтому был разочарован, подозревая, что к нему явился обычный сводник, зарабатывающий серебро на устройстве браков, а то и просто любовных свиданий.
— Ты говоришь так долго и так… скучно, — сказал Владигор пренебрежительно.
Бореец испугался:
— Ах, Стрибог Великий! Короче буду говорить! Знай, что не просто дева тоскует о тебе всечасно, а… а прекрасная Кудруна, дочь Грунлафа, князя игов.
Владигор не ожидал такого поворота дел. Правда, он никогда не видел Кудруны, но сердце его вдруг забилось — приятно было сознавать, что княжеская дочь сгорает от любви настолько, что ее чувство стало достоянием посторонних лиц. Впрочем, Владигор быстро справился с волнением, скрыв его за напускной строгостью:
— А, так ты от Грунлафа! Одному не удалось улестить меня браком с Кудруной, так другой явился? Передай же Грунлафу, что никогда…
Владигор не успел договорить. Рыжебородый вцепился в его руку, и не успел князь отдернуть ее, как она была осыпана поцелуями.
— Нет, великолепный, нет, блистательный! — скороговоркой заговорил бореец. — Не Грунлаф, а сама Кудруна, более не имея сил сдерживать чувства свои и уже готовая пронзить себе прелестную грудь кинжалом, послала меня тайно, велев передать, что если Владигор вторично откажет ей в союзе брачном, то лишь могила сможет прекратить ее страдания, ставшие нестерпимыми. Ах, как мучается девушка, князь! Целыми днями сидит она у окошка и смотрит на дорогу, что ведет к Синегорью, ожидая, не покажется ли всадник, дорогой ее сердцу? То целыми днями плачет Кудруна, нет, рыдает, то вдруг начнет, словно безумная, кататься по полу, приговаривая: «Ах, Владигор, Владигор! Зачем ты разбил мое сердце? Сколько прекрасных князей сватались за меня, но всех я прогнала ради тебя одного!» Поверь, Владигор, нет в Поднебесном мире человека более несчастного, чем Кудруна!
Сильное смущение охватило сердце Владигора, доброе от природы: «Неужели я явился причиной несчастья девушки? Я, преисполненный любви к людям, не желающий никому зла?» Бореец, как видно, уловил настроение князя и, живописуя мучения Кудруны, все с большим жаром рассказывал о ней, а когда увидел, что Владигор даже рукой провел по вспотевшему лбу, даже, отвернувшись, согнал с глаз невольно навернувшиеся слезы, то, придав своему голосу особое, таинственное звучание, добавил:
— Нет, не одни слова печали и горячего призыва к любви привез я в Ладор, князь Синегорья, не одни!
И, приподняв полу мантии, в которую был закутан от плеч до щиколоток, бореец снял с пояса кожаный мешок. Видя, что князь внимательно следит за его движениями, уже неторопливо развязал ремешок, что стягивал верх мешка, и вытащил из него плоский деревянный ящичек. Щелкнула пружинка замка, и вот уже была откинута крышка… Но перед тем как показать Владигору содержимое ящичка, рыжебородый торжественно сказал:
— Благородный князь! Разве могут слова о любви Кудруны тронуть твое сердце?! Нет, вряд ли. Вот поэтому прелестная княжна велела показать тебе, желанному, изображение лица своего, исполненное красками на деревянной доске. Лицезрей его, но знай, что в жизни Кудруна еще краше.
И Крас, ибо рыжебородым борейцем был не кто иной, как колдун, придерживая портрет за края, чтобы не закрывать изображение, показал его Владигору.
Владигор взглянул на портрет — и вздрогнул. Никогда прежде не видел он изображений людей, сделанных разноцветными красками, да еще так искусно. Разум ему подсказывал, что перед ним всего лишь деревянная доска, покрытая красками, но чувства отказывались принимать доводы рассудка. «Нет, — говорил он себе, — это живая и очень красивая девушка! И несомненно, что в жизни она точно такая же, какая явилась нам нарисованной на доске».
Владигор был ошеломлен. Да, если Кудруна и впрямь была такой, как изобразил ее неизвестный мастер, то краше женщины, чем она, князь в жизни не встречал. Душа молодого мужчины, неотрывно глядевшего на портрет, была притянута к образу никогда не виданной им девушки, и чары, подобные невидимым нитям, уже стали опутывать сознание Владигора. На миг ему почудилось, что без Кудруны он больше жить не сможет…
Но вдруг Владигор увидел, как глаза девушки, глядевшие на него прежде добро и открыто, прищурились, выражая сладострастие, и на губах, чуть обнаживших мелкие зубы, заиграла плотская страсть. Но и этого мало — нежная, как у младенца, кожа вдруг покрылась рябью, и из пор выступили капли крови. Вначале чуть заметные, они становились все крупнее и вот уже не могли удерживаться на поверхности доски и побежали вниз, оставляя багровые дорожки.
— Что это?!! — в ужасе прошептал Владигор, до того неожиданным было превращение красавицы в отвратительное существо. — Откуда эта кровь?!
Он даже провел рукой по поверхности доски, взглянул на ладонь — и точно: кровь, человеческая кровь, которую Владигору приходилось видеть на своих руках десятки раз, а не краска обагряла его ладонь.
— Кровь!! — вскричал он и отбросил от себя портрет.
Крас, изображая на лице сильный испуг, бросился к портрету, поднял его, сам провел по лицу Кудруны рукой, вернулся к Владигору.
— Какая кровь, князь? Где она? — вопрошал колдун, показывая Владигору картину. — Тебе показалось!
Князь взглянул на Кудруну снова — все то же прекрасное лицо, открытое и ясное, в котором светилось отражение мудрости и любви к людям, взирало на него.
«Да что же это я? — с досадой подумал Владигор, проведя рукой по лбу. — Не отнял ли Сварог у меня разум? Неужели брежу я, принимая красавицу за блудницу, нечестивую и грязную?» Но, опустив взгляд и нечаянно взглянув на свои пальцы, он увидел, что они запачканы кровью, уже начавшей подсыхать. «Неужели кто-то советует мне остерегаться этого рыжебородого посланника Кудруны?» — пронеслось в уме Владигора. Резко отвернувшись от Краса, Владигор сказал:
— Бореец, удались! Немедленно удались! Мне не нужна Кудруна!
