Демьян Бедный - Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 — октябрь 1917)

Святая истина была в словах толпы:
Ведь в Думе кто сидел? Помещики, попы.
А с мужиком у них была какая спайка?
Крест да нагайка!

Ни тьма, ни свет,
Ни да, ни нет,
Ни рыба, ни жаркое,
Ни дать, ни взять, —
Ой, срам сказать,
Читатель, что такое!
Нам даст ответ
Тот "комитет",
Что кстати и некстати,
И в день и в ночь,
Всегда не прочь.
Ударить по печати.

"Слыхал?" — "Слыхал!"
"Видал?" — "А не видал!"
"Подумай: наша, брат, рабочая газетка!..
Чай, жиру не придаст хозяйским-то горбам!"
"Да… Кой-кому не по зубам
Конфетка".
"А нам, гляди, как выйдет впрок!
Пойдем-ка-сь купим номерок".
Пошли, по переулкам рыщут,
Газету ищут.
"Тьфу! Будто черт газетчиков посмел!"
"Нашел газетчика, нашел!"
И впрямь нашел, судя по бляхе медной;
Стоит парнишка сам не свой,
Весь бледный.
"Газетку…" — "Братцы, всю унес городовой!"
"Ой, прах его возьми!.. Теперь хоть волком вой…
Ты шутишь аль взаправду?!"

Нет, не шутил бедняк:
Под глазом у него синяк
За "Правду".

Помаялся вдовцом Фома немало,
Когда жены не стало, —
Но жил, терпел: авось бог детям даст судьбу.
Гадал, не чувствовал: век и его короток.
Сразила хворь Фому. Лежит Фома в гробу,
Покинув на беду двух малышей-сироток.
Толкуют мужики средь голого двора:
Как быть с детьми? У них, помимо крова,
Всего сиротского добра
Одна корова.
"Тьфу! — кто-то вдруг ругнулся сгоряча. —
Несет нелегкая к нам Прова Кузьмича,
Нет на него провалу!"
Все знали Прова-богача
За кулака и обиралу.
Войдя во двор,
Кузьмич заводит разговор,
Что, дескать, для души он поработать хочет,
О похоронах он немедля похлопочет;
А что касается детей,
То их хорошему вручить бы человеку,
И сам Кузьмич готов по доброте своей
С согласья общего малюток взять в опеку:
"Что ж, братцы! Погрешил я вдосталь на веку,
Так, может, грех какой я добрым делом смою.
Уж я сироток опеку,
Уж я их успокою!"
Дивятся все, такой увидя оборот, —
Стоят, разинув рот,
И, кажется, упасть готовы в ноги Прову.
Меж тем, пока очухался народ,
Наш "опекун", не видевши сирот,
Уводит со двора сиротскую корову!

"Союзника" корил сановник, хмуря брови:
"Взгляни назад: какое море крови!
Взгляни вперед: какой зловещий мрак!
Ты понимаешь ли, дурак:
Все замыслы мои бесплодно гинут,
Я осужден, оплеван, я покинут
Разумными и честными людьми!
А ты мне чем помог? Чем, прах тебя возьми?
Едва не каждый день мне поднося иконы,
Знамена да жетоны,
Ты, утопая весь во лжи,
Сулил мне доблестных "союзников" "мильёны".
А где они? А где они, скажи?.."
Упрекам нет конца. Сановник в гневе пылок.
"Союзник" же то запыхтит,
То закряхтит,
То поскребет всей пятерней затылок,
То пальцем ковырнет в носу…

Так я уж, так и быть, отечество спасу,
Скажу сановнику открыто,
Холопским душам не во гнев:
"Поставь скорей казенное корыто,
"Союзников" набьется полон хлев!"

Нельзя сказать, в каком году
Так повелось, но так ведется,
Что Кривде с Правдой не живется,
Что Кривда с Правдой не в ладу,
И не одна она, злодейка:
Союзник верный ей Копейка.
Людьми подмечено давно:
Копейка с Кривдой заодно!
Имея общую лазейку,
Они вдвоем всегда, везде.
С тех пор как создал черт Копейку,
Копейка с Правдой во вражде!

Жена молодка,
Красотка,
К заводчику, как банный лист,
Пристала:
"Ах, мне нехорошо!.. Ах, я совсем устала!..
А ты — бесчувственный… буржуй, капиталист.
Фу, гадкий, гадкий…
Как есть тюлень!
Ну, как не стыдно: целый день
Все у тебя в уме расчеты да раскладки!
Хотя на часик их забудь.
Садись вот здесь… Вот так… Поговори со мною…
Ну, приласкай меня… Склонись ко мне на грудь…
Побудь,
Как муж с женою!.."
"Ох, матушка, не до того!
Ведь ты ж не знаешь ничего.
Не только у меня заботы,
Что выкладки да в барышах расчеты.
Ты не заметила: рабочие… поют!
Поют с недавних пор, идя домой с работы.
Так эти песни мне покою не дают!
Попробовал певцов приструнить я построже, —
Так нет, спокойны все: ни криков, ни угроз.
Но стоит им запеть, как весь я настороже!
И слов не разберешь, а жутко… И по коже,
Поверишь ли, дерет мороз!"

Когда рабочий плачет,
Тогда хозяин скачет,
Когда ж рабочий весел,
Хозяин нос повесил.

Бывают же дела!
Зовите это чудом, —
Но вслед за православным людом
Лиса посты блюла
И в пост жила лишь рыбным блюдом.
"Тут дело вкуса, мол, совсем не чудеса",
Мне скажут. Я не прекословлю.
Но дело в том: раз утречком Лиса
Пришла к реке на ловлю.
В струи прозрачные закинута леса
С наживкой — мухой золотистой.
Разнежилась Лиса на травушке росистой;
Ан глядь — напротив Волк сидит на берегу,
— Принес его нечистый! —
Сидит и ни гу-гу:
Тихонько рыбу удит.
Так делать нечего, себя Лисичка нудит
И куму шлет привет.
Кум корчит ей в ответ
Подобие улыбки:
"Желаем кумушке — наудить больше рыбки!"
А рыбки нет как нет!
В досаде Волк уж было забожился:
"Уловец-то какой здесь был, кума, вчерась!.."
И вдруг насторожился.
За ним — Лиса. В реке резвился
Меж двух крючков — Карась!
От жадности у Волка ни терпенья,
Ни совести, — он к рыбе держит речь:
Миляга, подь сюда! От ложного движенья
Тебя хочу я оберечь.
Пусть рыбы немы, да не глухи…
Послушай-ка, держись подальше ты от мухи!
Не то как раз нарвешься на крючок.
Меж тем — гляди сюда: ну что за червячок
Перед тобою вьется!"
Лиса от бешенства трясется:
"А, серый черт!.. Так знай: ты больше мне не кум,
Подохнуть бы тебе от лихоманки!
Карасик, положись на собственный свой ум.
И муха и червяк — равно приманки.
Да разница все ж есть,
Какую съесть.
Голубчик мой, я так толкую:
Коль все равно тебе, какую
Кончину живота обресть,
Так выбирай из них любую;
В рыбачью сеть ты можешь влезть,
Узнаешь человечьи руки;
Иль можешь смерть приять от щуки,
Иль от другой какой помрешь ты штуки,
Иль можешь за ничто пропасть,
Живым попавши в волчью пасть!..
Сравни ж теперь, — а в выборе ты волен! —
Таким концом ты можешь быть доволен?
А мне ты попадись — тебе почет какой!
Тебя я скушаю — уж похвалюсь заране! —
Не прежде, как, обсыпанный мукой,
Ты хорошо прожаришься в сметане!"

Карасик! Что тебе лукавый "рыболов"?!
Не слушая его коварно-льстивых слов,
Себе, а не врагу, в угоду
Нырни поглубже в воду!