Глен Кук - Позолоченные латунные кости
Он чувствовал каждую свою рану. Одна попытка встать — и ему стало ясно, как он проведет следующие несколько недель.
Не то чтобы он завопил. Голос его был недостаточно громким, чтобы привести сюда остальных обитателей дома. Он лежал задыхаясь, собираясь с силами. Вот теперь он меня узнал.
— Ты наконец разозлил кого-то чуть больше, чем следовало. Может, благословил своим вниманием не ту жену или не ту дочь.
Он издал отрицательный звук.
— Тогда тебя настигли делишки прошлого.
Он не ответил, сделавшись задумчивым. Поскольку в наши дни ему полагалось быть честным владельцем ресторана, я подозревал, что он роется в памяти в поисках связующего звена.
И он все еще мне не отвечал.
Должен ли я отвергнуть идею о мстительном призраке? Живых и опасных осталось совсем немного. Морли, которого я знал, когда мы были моложе, не оставлял своих врагов в живых.
Он погрузился в сон, потом снова проснулся спустя несколько часов, все еще не в силах говорить, и дал понять, что хочет пить.
Когда Ди-Ди и Краш пришли, чтобы вымыть его и накормить, как всегда вечером, он спал. Я не поделился хорошими новостями. Мне хотелось, чтоб они убрались побыстрей.
Мисс Ти заглянула, пока они мыли Морли, и ушла, ничего не сказав.
Морли спал долго и крепко. Когда я стал сыт Джоном Салвейшеном по горло — читая, я все время слышал его раздражающий, ноющий, скрипучий голос, — я погасил лампы, растянулся на раскладушке и тоже задремал.
Один раз я наполовину проснулся — у меня было неясное впечатление, что Морли пытается что-то сказать. Очень механически и так же ясно, как не держащийся на ногах пьяница, говорящий на языке предков. Еще позднее я снова наполовину проснулся, решив, что окно пытаются открыть. Поскрипывало стекло. Потрескивала рама.
Снаружи что-то вспыхнуло, стукнуло, засим последовали вопли и крики. Пронзительно заверещали свистки Гражданской Стражи.
Подойдя к окну, я ничего не увидел. Ни малейшего проблеска света. Небо затянули тяжелые облака.
Больше я ничего не слышал, пока ранние пташки, Ди-Ди и Адская Дыра, не разбудили меня, колотя дверью по моей раскладушке.
Адская Дыра. Надо же! Какое чудесное имя. Я бы уважил ее предпочтения и назвал ее Краш.
19
В следующий раз Морли проснулся, когда его обслуживали женщины. Мне пришлось стать свидетелем тех завораживающих, необъяснимых и отвратительных вещей, которые творились вокруг него.
Две профессионалки, дарующие мужчинам утешение, побагровели от смущения, когда он открыл глаза.
Я просто прислонился к стене, чтобы не путаться под ногами, и дивился. Не-ве-ро-я-а-атно!
Ди-Ди была настроена филантропически. А может, ей нужно было пересилить свою робость, переключив внимание на безобидную мишень.
— Прошлой ночью тут опять была суматоха.
А я-то почти убедил себя, что мне все приснилось.
— Надеюсь, не такая смертельная, как прошлая.
— Думаю, все обстояло очень скверно. Ты должен поговорить об этом с мисс Ти.
— Предвкушаю. Моменты, проведенные с Майк, драгоценней жемчужин.
Ди-Ди никогда не была любительницей моего специфического юмора. Она непонимающе посмотрела на меня, даже не пытаясь догадаться — шучу ли я.
Однако Краш возвела глаза к потолку. Она вознаградила меня усмешкой, говорившей, что поняла мои слова и что шутка была неудачной.
Морли издавал звуки, похоже, относившиеся к разновидности вопросов, наиболее часто задаваемых теми, кто приходит в себя при странных обстоятельствах.
— Мы находимся на втором этаже борделя под названием «Огонь и лед», дочерней компании империи Контагью, — сказал я ему. — Мы здесь по повелению Белинды. Они решила, что это — безопасное место, куда можно тебя упрятать, пока ты не поправишься настолько, чтобы тебя перевезли к ней. Твои милые прислужницы — Ди-Ди и ее дочь Адская Дыра, которая предпочитает, чтобы ее звали Краш. Они заботились о тебе с тех пор, как тебя сюда принесли. Сколько — четыре дня назад? Леди?
Ди-Ди посчитала по пальцам.
— Угу. Четыре.
Потом — кроме шуток! — сделала реверанс.
Краш возвела глаза к потолку.
Морли издавал звуки. Я переводил.
— Он говорит, что рад познакомиться с вами и благодарит за заботу, которую вы так щедро ему расточали.
— Сдается, ничего подобного он не говорит, — сказала Краш.
Мне тоже так сдавалось.
— Может, он выражается чуть менее элегантно. Человек с глубокими колотыми ранами склонен быть кратким и капризным, особенно когда он только что очнулся и начинает чувствовать боль. Но я изложил суть тех чувств, которые он хотел выразить. Чувств, таящихся глубоко, глубоко в его сердце.
— Парень, ты такое брехло, — сказала Краш.
— Это одна из самых подкупающих черт моего характера.
Она фыркнула.
— Как только ты получше меня узнаешь, ты поймешь, что я — большой, славный плюшевый мишка.
Еще одно фырканье — от меня отмахивались, но не иронизировали.
— Я не собираюсь узнавать тебя получше. Все заведение получило очень точные инструкции от Капы. Даже Ди-Ди недостаточно тупа, чтобы их нарушить.
Краш посмотрела на мать. Которая продолжала выглядеть как счастливая младшая сестра Краш.
— А может, и достаточно тупа. Но она уже сосредоточилась на плохом парне.
— В другом месте и в другое время, при иных обстоятельствах мы могли бы стать отличными друзьями. Мне нравятся вывихи твоего мышления.
Это лишило ее дара речи. Я дал волю своему злому смеху. Давно у меня не было такого шанса. Потом, будучи тренированным наблюдателем, я сделал кое-какие наблюдения.
— Нынче утром вы не принесли завтрак.
— Завтрак не готов, — ответила Ди-Ди. — На кухне проблемы, поскольку кое-кто опоздал.
Параноидальный телохранитель во мне насторожился.
И напрасно.
Ди-Ди объяснила:
— По большей части они опоздали потому, что им пришлось пробиваться сюда через толпы жестяных свистулек и всякий сброд, толпящийся снаружи. Но у некоторых к тому же похмелье. Прошлой ночью дочь главного повара вышла замуж, и после свадьбы этот идиот заплатил за открытый бар. Как только они приступят к делу, они наготовят столько еды, сколько ты сможешь съесть.
Краш снова возвела глаза к потолку, на сей раз без явной причины.
Морли молчал. Он слушал, мысленно делая наброски характеров.
— Когда появится еда, мне нужно, чтобы одна из вас помогла его накормить, — сказал я.
Ди-Ди сильно меня удивила.
— Это должна сделать Краш, — сказала она. — У нее получается лучше, чем у меня.
Краш покачала головой. Раз ее мать не хотела этой работы, ее не хотела и Краш.
