Кейт Тирнан - Костёр. 1. Чаша ветра
— Что ты делаешь?
Она пожала плечами: — Просто удостоверяюсь, что с дверью всё в порядке.
Даа ууж.
— Позови меня, если испугаешься или что угодно, — сказала Акселль прежде чем развернуться уйти.
Я кивнула.
И что удивительно: мне действительно показалось это комфортным.
Затем она ушла, ее тонкая красная фигура тихонько прошелестела по кухне.
Я села в кровати, опершись на переднюю спинку, и не ложилась спать до тех пор, пока сквозь занавески не начало пробиваться солнце.
8. Время истекает
В доме Акселль в помещении на чердаке Жюль разложил на рабочем столе свою последнюю карту.
— Какого она года? — уточнил Дедал.
Жюль проверил:
— 1910.
«Кропотливый, но почти бесполезный труд», — подумал он про себя. Хотя, возможно, какой-то незначительный прогресс, всё же, есть.
— Взгляните, — позвал Жюль, обводя кружком южную часть реки Атчафалайя. — Она отличается здесь и здесь.
Дедал кивнул:
— Должно быть, она вышла из берегов в период между написанием этой карты и той, которая… 1903 года….
— Давайте принесем сюда компьютер, чтобы можно было дважды сверить даты ураганов, наводнений и тому подобных событий, — предложил Жюль.
Дедал окинул его терпеливым отцовским взглядом, который Жюль ненавидел.
— Мы не можем принести сюда компьютер, — сказал Дедал в тот момент, когда Жюль вспомнил, что электрические приборы выходят из строя от воздействия магических полей.
— Ах, да, — произнес Жюль, расстроенный, что не подумал об этом раньше. — Просто это мучение бегать туда-сюда по лестнице каждый раз, когда нам требуется что-то проверить. И эта девочка постоянно там.
Дедал взглянул на него, держа палец на карте.
— Акселль присматривает за ней?
Жюль пожал плечами.
— Понятия не имею.
Он слышал, как Дедал вздохнул так, словно опять вынужден делать всё сам, проверять, что всё делается правильно — делается так, как ему надо.
Жюль сжал челюсти. Он был сыт по горло поведением Дедала. В конце концов Дедал не избирался вожаком. Все равны в Команде Регби, не так ли? Разве они не так договаривались? С чего ради Дедал раздает приказы то найти одно, то достать другое, из-за чего они должны искать то там, то здесь? И Жюль знал, что он не единственный, кого нервирует командование Дедала.
Зашел Ричард с бутылкой пива в руке.
Жюль пытался удержаться от взгляда на часы, но не смог.
И, естественно, Ричард это заметил.
— Эй, сейчас где-то часов пять, — он с щелчком открыл крышку, сделал большой глоток и с наслаждением выдохнул. — Вот это пиво, — похвалил он, откинув волосы назад. — Спасибо, Господи, за минипивоварни. Ты пробовал это пиво «Турбодог»?
— Я не пью, — сухо ответил Жюль, пройдя к книжному шкафу и достав толстый том с потрескавшимся кожаным переплетом.
— Это значительно приглушает магию, Рич, — мягко объяснил Дедал, всё еще сосредоточенно изучая карты.
— Я подумаю об этом, когда придет время — заявил Ричард, усаживаясь на стул за столом. Одно колено просунулось наружу через огромный разрез его джинсов, — Не похоже, что нам понадобится моя магия, пусть и хреновая.
— Это ненадолго, — сказал Жюль, — Мы изучим карты. Приготовимся к ритуалу. Практически каждый здесь сыграет свою роль, и мы совершим его.
Неосознанно он взглянул на Дедала, и другой человек встретил его глаза.
Некоторые роли, похоже, будут сложнее других.
— Практически, — повторил Ричард, подчеркивая это слово, — Нам не хватает Клэр, Марселя, Уиды и кого еще?
— Уида уже в пути, — сказал Дедал, — Так же, как Манон и Софи, полагаю. Мы всё еще работаем над Клэр и Марселем.
Ричард издал короткий смешок:
— Удачи. Так, значит, у нас будет карта, ритуал, вода, дерево и полная Команда из тринадцати, да?
Дедал выпрямился и улыбнулся ему:
— Так точно. Сейчас мы ближе, чем когда-либо. Ничто не помешает нам, мы не допустим этого.
Ричард кивнул и сделал еще один огромный глоток из бутылки.
Жюль не отрывал взгляда от книги, делая вид, что просматривает устаревшие французские слова.
Он не разделял оптимизма Дедала.
Слишком много вероятностей, слишком много возможностей, что всё пойдет не так.
Да и время истекает.
9. Таис.
Моя жизнь превратилась в обычный Сумасшедший Дом: каким-то образом я стала главным слугой, горничной, девочкой на побегушках и всесторонней секретаршей.
Не то чтобы Акселль принуждала меня под дулом пистолета выполнять все эти функции.
Кое-что я делала для своего собственного комфорта и выживания, кое-что — от скуки, и лишь затем — кое-что по просьбам Акселль, отказать которым у меня не было хорошей причины.
Итак, я здесь жила, среди, как правило, разбросанной повсюду еды.
После того, как проблема с обитающими на кухне муравьями была решена, я могла передвигаться по комнате, не подвергая жизнь опасности.
Я пыталась не думать о доме и о том, что могла бы там делать, но время от времени меня накрывало огромное желание быть с папой и жить прежней жизнью.
Обычно по выходным он брал меня с собой плавать на каноэ.
Или кататься на лыжах зимой.
Однажды на лыжах он сломал лодыжку и разрешил мне украсить гипс — полностью — на мой вкус и цвет.
Когда я подросла, мы с моей лучшей подругой Каролин каждое лето работали по найму в различных городских магазинах.
Я работала во «Фрэндли-электроника», «Мороженое Мэрибет», «Кофейня Джо-Джо» — на любой вкус.
А после работы мы встречались в бассейне и плавали или ударялись в фильмы либо отправлялись в ближайший мега-торговый центр — в двадцати милях от нас.
Когда я упомянула Акселль о том, чтобы найти работу на лето, она равнодушно взглянула на меня, как делала постоянно, достала двести долларов из своего бумажника и протянула их мне. Но как бы то ни было, я так и не поняла, почему мне нельзя устроиться на работу.
Через пару дней валяния в постели, на волнах отчаяния, я поняла, что мне необходимо что-то делать, что угодно, быть занятой и отвлечь свой мозг от Моей Трагической Жизни — так я и ринулась в действие, превратившись в безукоризненную домохозяйку.
Сегодня я прошла через жару и влажность, духоту ради того, чтобы получить почту. Как это не жалко звучит, но получение почты было самым ярким впечатлением моего дня. Акселль получала тонны каталогов, и я находила отдушину в их пролистывании.
Некоторые из них включали в себя какую-то странную ерунду типа языческих и «ведьмовских» принадлежностей. Я не понимала, как кто-либо может воспринимать это всерьез. Однако очевидно, что Акселль воспринимала. Я помню, как она пробежалась пальцами по моему порогу после ночного кошмара.
