Кейт Тирнан - Костёр. 1. Чаша ветра
В восторг все придут от такой красоты!
Ведь я ювелир твой садовый».
У меня хватило ума не закатывать глаза и не биться в истерике.
Сажая растения, бабушка каждый раз произносила короткие заклинания, и, естественно, ее сад — по факту весь двор — был самым идеально сбалансированным, прекраснейшим садом из всех в районе.
Пока что какая-то часть меня еще была способна мыслить: «Всё ради какой-то окры».
Она плотно прихлопнула землю вокруг семечка окры, с легкой улыбкой на лице.
Она выглядела абсолютно спокойной, умиротворенной.
Я же умирала.
На улице стояло 1000 градусов жары, и моя футболка промокла насквозь от пота.
Я чувствовала себя абсолютно отвратительно.
По крайней мере, никто, кроме бабушки, не увидит меня в таком виде.
Бабуля взглянула на меня своим взглядом, от которого возникает ощущение, что вам заглядывают вовнутрь черепушки.
— Чашечку чая, нет? — спросила она в шутку.
Я продемонстрировала ей свои грязные, сломанные ногти и волдырь, вздувшийся на большом пальце.
Она рассмеялась.
— Спасибо за сочувствие, — пробормотала я.
— Как ты собираешься быть ведьмой без сада? — спросила она.
— Найму кого-нибудь, — ответила я.
— И этот кто-то будет учиться за тебя? — серьезнее спросила она, — Или, может, тебе стоит нанять его готовить тебе выпивку?
Я тревожно подняла глаза.
— Я не пила спиртного.
На ее лице отразилось «ой, заливай больше».
— Клио, твоя магия очень сильна, — она отодвинула с моей щеки мокрые волосы, — Как и магия твоей мамы. Но твоя мама умерла, не успев развить эту силу полностью. — Ее глаза стали отстраненными, в них промелькнула тоска — А я хочу увидеть, как ты ее разовьешь. К несчастью, единственный способ достигнуть этого — не отлынивая учиться, заниматься, практиковаться. Единственный способ практиковаться, как следует, — это не притуплять свои чувства. Ты можешь быть сильной ведьмой или можешь быть слабой. Дело твое.
— На дворе лето, — сказала я, ненавидя то, как жалобно и по-детски это звучало, — Я хочу веселиться.
— Ну, так, веселись, — сказала она, — Но в ноябре тебе исполнится восемнадцать. И в данный момент ставлю тебя в известность, что ты нисколько не готова к своему ритуалу вознесения на новый уровень.
Теперь она полностью завладела моим пристальным вниманием.
— Что? Серьезно? Не знала, что он такой сложный.
Она кивнула, выглядя одновременно и грустной и мудрой, и почему-то старше, чем обычно.
— Он такой сложный, милая. И если ты будешь усердно трудиться, то, вероятно, сможешь пройти его. Или можешь еще год подождать своей очереди в девятнадцать.
— Ох, ну уж нет, — фыркнула я, представляя всех остальных подростков, прошедших ритуалы вознесения в восемнадцать лет.
Никто ни разу не провалился, оказавшись вынужденным ждать девятнадцатилетия.
Я никогда не переживу этого.
Я опозорю свою бабушку, которую каждый считает одним из самых лучших учителей.
Я буду выглядеть, как абсолютный лузер, когда фактически каждый будет посылать меня к чертям.
Проклятье! Всё, чего мне хотелось — так это увидеть Андре.
Мне не хотелось учиться, не хотелось практиковаться, не хотелось отказываться от поглощения веселящих напитков типа маргариты.
— Проблема в том, что порой обучение кажется немного, ну, скучным, — деликатно призналась я, — У меня такое ощущение, что мне надо работать с молниями и электричеством — «большой» магией, понимаешь? — я выставила руки в стороны, чтобы продемонстрировать «большую» магию.
Бабушка взглянула на меня резко.
— Большая магия — опасная магия, — сказала она, — Даже если она во благо. Помни, что за внешней стороной есть оборотная, и чем больше внешняя — тем больше оборотная.
Я кивнула, подумав: «Какого черта это означает?», а вслух сказала: — Ладно, постараюсь заниматься больше.
Бабуля встала и отряхнула руки о свой старомодный фартук.
— Как я уже сказала, решать…, - она прервалась, слова унеслись прочь.
Стоя очень неподвижно с застывшими руками, она осмотрела всё вокруг нас.
Небо, где сгущались обычные ежедневные грозовые тучи, улицу, противоположную сторону улицы, наш дом и двор.
— В чем дело? — я тоже встала.
Бабушка взглянула на меня удивленным взглядом. То есть, в действительности она смотрела так, словно затруднялась определить, кто я есть.
Это было жутко, и на секунду мне показалось, что у нее случился удар или что-то типа того.
— Что такое? — повторила я. — Бабуля, ты в порядке? Пойдем в дом, и я дам тебе холодного лимонада, хорошо?
Затем она моргнула и еще раз быстро осмотрелась вокруг.
— Нет, со мной всё хорошо, милая. Просто надвигается гроза.
— Летом в полдень всегда надвигаются тучи, — заметила я, мягко потянув ее к крыльцу, — И каждый день, примерно в три часа, случается ливень. Но он проходит очень быстро…
— Нет, — перебила она, — Нет. — Ее голос стал сильнее и привычнее. — Не ливень. Я имею в виду большую грозу — ту, что повлечет… — ее слова снова стихли, и, опустив взгляд на землю, она потеряла мысль.
— Ураган? — спросила я, пытаясь понять.
Она напугала меня ужасно.
И не ответила.
7. Таис
Я осмотрелась вокруг и вздохнула.
Класс, один из тех самых снов.
Как раз то, что мне нужно.
Всю мою жизнь мне снились реалистичные, красочные, живые сны.
Я пыталась рассказать о них папе, но, несмотря на его сочувствие, он так и не понимал, что я имею в виду.
Конечно, каждую ночь они не снились.
Где-то примерно в 65 процентах случаев.
В снах я ощущала холод и тепло, чувствовала запахи и вкусы, могла определять вещества на ощупь во рту.
Как-то раз после ограбления магазина в центре города, мне приснилось, что я была в нем и что в меня выстрелили.
Я ощутила жгучий жар от пули, пробившей грудь, а затем толчок от этого удара сбил меня с ног.
Вкус крови наполнил рот.
Теряя сознание, истекая кровью, я в изумлении уставилась на потолок, по старинке отделанный оловом.
Однако это был лишь сон.
Воистину раздражающая вещь заключается в том, что даже хотя почти всегда я осознаю, что сплю — я бессильна остановить это.
Лишь несколько раз я выкрикивала «Хватит!» и ухитрялась вытащить себя из некоторых событий.
Однако большую часть я была вынуждена просто поглотить.
Что объясняет, почему я стою в центре этого болотистого густо заросшего места, думая: «Проклятье!»
