Кристоф Хардебуш - Ритуал тьмы
Ее слова стали для него лучиком света в ночной тьме. Юноша смущенно улыбнулся.
— Я тоже рад, — наконец сказал он. — Скажу Карло приготовить все для нашего отъезда.
Никколо был настроен решительно. Он поднялся из-за стола и покосился на чиновника, болтавшего с хозяйкой. Воспользовавшись этой возможностью, молодой человек поспешно покинул зал.
Неподалеку от Женевы, 1816 годХотя Никколо был рад посетить Коппе, это несколько волновало его. Вскоре судьба уведет его из этого небольшого городка, ведь впереди ждут великие задачи и настоящие приключения, а Валентина останется в замке своей семьи. В мечтах Никколо представлял себе, как признается ей в любви и увезет ее, заберет с собой. Мысль о скандале, который может вызвать подобный поступок, и пугала, и возбуждала его. «Но это только мечты, — уговаривал он себя. — Кто же на такое отважится?»
И поэтому настроение итальянца ухудшалось по мере приближения к Коппе. А вот Валентина, наоборот, радовалась и едва могла скрыть свой восторг.
— Когда приедем домой, тебе обязательно нужно осмотреть сад моей мамы, — выпалила девушка. — У нее там растения со всего мира!
— Буду очень рад, — уныло ответил он.
— А еще они наверняка устроят для нас прием. Я смогу представить тебя важнейшим людям города и женевской знати.
«А мать, несомненно, познакомит тебя с потенциальными женихами», — мрачно подумал Никколо. Опершись рукой на узкий подлокотник, он опустил подбородок на ладонь. В Коппе нужно будет провести некоторое время, чтобы лучше познакомиться с семьей Валентины, и юноша не знал, проклятье это или благословение.
— А еще напишем Марцелле и твоим родителям, что мы прибыли в Швейцарию целыми и невредимыми, — продолжала болтать Валентина.
Никколо кивнул.
— Они уже давно ждут весточки от нас. По крайней мере, Марцелла, тут уж я точно могу поспорить.
По крыше кареты забарабанил дождь. После отъезда из Шамони-Монблана этот звук сопровождал их постоянно. Погода в этом году была на удивление скверной, и Никколо мог лишь надеяться, что вскоре она переменится. Затяжные дожди у кого угодно могут отбить охоту к перемене мест, даже если путешествовать в карете. Не говоря уже о слугах, сидевших на крыше и спасавшихся от сырости, накрываясь провощенной тканью.
— Все вокруг такое серое, — пробормотал Никколо, выглянув в окно.
Облака висели так низко, что, казалось, почти касались земли.
— Да, обидно. Когда светит солнце, озеро такое красивое. Сразу чувствуешь какое-то возвышенное спокойствие.
— Думаю, мы еще сможем насладиться этим зрелищем вместе. Не уеду, пока не увижу озеро во всей красе, — заверил ее юноша.
Валентина улыбнулась.
— Ты такой галантный, — девушка кокетливо склонила голову к плечу.
Затем Валентина опять погрузилась в чтение — ее увлекла книга какой-то французской писательницы. Название книги — «Дельфина»[11] — Никколо ничего не говорило. Сам он во время поездки читать ничего не мог, потому что его желудок плохо реагировал на постоянную качку, и, если юноша не выглядывал в окно, его начинало тошнить. «Морская болезнь на суше», — устало подумал он. Впрочем, он скрывал плохое самочувствие от Валентины, так как не хотел проявлять перед ней слабость.
Вскоре они въехали в пригород Женевы, прокатились по людным улицам мимо живописных домиков и садов. В конце концов впереди показались городские стены, и, хотя из-за дождя было плохо видно, Никколо был поражен. Карета подъехала к городским воротам. Послышалась недолгая перепалка Карло с двумя солдатами. Кучер почти кричал, и в каждом его слове слышалось недовольство этим холодным дождливым днем.
Затем они въехали в ворота, полюбовались бастионами и, наконец, очутились в самом городе. Валентина, отложив книгу, завороженно уставилась в окно.
Дома здесь были намного больше, чем в соседних деревеньках и городках — некоторые из них высотой в шесть-семь этажей. Некоторые здания окружали озеро.
Вдоль реки вела широкая улица, называвшаяся Гран-рю-дерив. Валентина дернула Никколо за рукав, указывая на большую церковь.
— Смотри, это площадь Фустери!
На большинстве домов высились деревянные арки, выдававшиеся над крышей, — Валентина сказала, что тут их называют «Dômes», то есть купола.
Через какое-то время они свернули направо и подъехали к двум плоским мостам через Рону. Валентина болтала без умолку, обращая внимание Никколо на важные достопримечательности города, рассказывала истории о своих визитах в Женеву и даже поделилась с ним воспоминанием о том, как когда-то прямо здесь, на Иль-русо, рядом с зернохранилищем, тайно купалась с подружками в речке. Никколо зачарованно слушал ее рассказы, радуясь, что может столько узнать о жизни Валентины.
Карета пересекла мост и еще немного проехала по городу — здесь стало немного тише. Вскоре они покинули Женеву, и Никколо не знал, сколько минут или часов они пробыли в этом городе, настолько мимолетным оказалось это переживание.
Чтобы добраться до Коппе, нужно было ехать по берегу озера. Рядом с широкими дорогами росли тополя, и если бы не дождь, то вид озера и гор за ним наверняка был бы чудесен, но сейчас местность страдала от сырости не меньше, чем люди.
— Тебе понравится Коппе, — продолжала говорить Валентина. — Хотя бы потому, что ты любишь литературу. В салоне мадам де Сталь уже много лет встречаются выдающиеся писатели. Мама рассказывала мне об этом. Среди них был даже Шатобриан! Да и сама мадам де Сталь очаровательна. Моя семья дружит с ней, и я уверена, что мы сможем тебя с ней познакомить.
Мысль об этом развлечении, бесспорно, была приятна, но сейчас Никколо думал о другом. Вскоре он встретится с родителями Валентины. В прошлый раз он виделся с ними так давно, что теперь практически придется знакомиться заново, ведь тогда он был еще ребенком, а теперь он взрослый. И должен произвести на них хорошее впечатление.
На перекрестке они свернули, и впереди показалось поместье, принадлежавшее семье Валентины. Это было светлое четырехэтажное здание с зелеными ставнями и двумя широкими балконами. Когда карета въехала в узкий дворик, Никколо уже заметно нервничал. Его слуга поехал вперед, чтобы доложить об их приезде, и сейчас выбежал во двор вместе с остальной прислугой, чтобы помочь господам. У входа в дом стояла супружеская чета Лиотар, в которой юноша с трудом узнал семью Валентины — они приезжали погостить в Ареццо, но Никколо тогда был еще совсем ребенком. Да и рассказы Валентины не вязались с тем, что он видел. Ее отец был очень низеньким, и, хотя ему не хватало роста, он с лихвой компенсировал это массой тела. Волосы уже поседели — это было заметно даже под париком. И только широкая искренняя улыбка напоминала Никколо того жилистого непоседливого мужчину, с которым он шестилетним дуэлировал на деревянных мечах.
