Терри Пратчетт - Море и рыбки
А потом оно сгинуло без следа. И костер стал обычным костром.
— Простить — это еще не значит забыть, — усмехнулась матушка Ветровоск.
X
На рассвете матушка Ветровоск и нянюшка Ягг по щиколотку в тумане возвращались домой. Ночь в целом удалась.
— Нехорошо ты с ними обошлась, — нарушила тишину нянюшка Ягг.
— Да я ничего такого не сделала.
— Ну вот чего не сделала, то и нехорошо. Все равно как выдернуть из-под человека стул, когда он уже садится…
— Кто не смотрит, куда садится, тому и сидеть незачем.
В листве выбил короткую дробь один из тех очень недолгих ливней, какие возникают, когда десяток капель-индивидуалисток откалывается от коллектива.
— Ну ладно, — не стала спорить нянюшка. — Но обошлась ты с ними крутенько.
— Верно, — согласилась матушка.
— А поразмыслить, так и подленько.
— Пускай.
Нянюшку пробрала дрожь. Мысли, промелькнувшие у нее в голове в те несколько первых мгновений, когда Пьюси завопил…
— Я тут ни при чем, — пожала плечами матушка. — Я никому ничего не внушала. Вы сами внушили себе то, что внушили.
— Прости, Эсме.
— Да ладно.
— Вот только… Летиция не хотела тебя с грязью мешать, Эсме. Она, конечно, злыдня, и не семи пядей во лбу, и любит покомандовать, но…
— Ты меня с девчонок помнишь, так? — перебила матушка. — Мы ведь с тобой не один пуд соли съели? Прошли огонь, воду и медные трубы?
— Само собой, но…
— Но ты никогда не опускалась до всяких там «я говорю тебе это как подружка», верно?
Нянюшка помотала головой. Довод был веский. Никто даже отдаленно симпатизирующий человеку никогда не сболтнет такое.
— А кстати, какой пример мы должны подать юному поколению? Мы что, должны врать? Это хороший пример?
— Без понятия, — отозвалась нянюшка. — Я, если честно, подалась в ведьмы, чтобы научиться привораживать парней.
— Думаешь, я не знаю?
— А твой какой был интерес, Эсме?
Матушка остановилась и поглядела сперва на морозное небо, а потом вниз, на землю.
— Не знаю, — наконец призналась она. — Наверное, такой же.
То-то и оно, подумала нянюшка. И у остальных то же самое.
Возле матушкиного домика они спугнули оленя.
У задней двери красовалась аккуратно сложенная поленница, а на парадных ступеньках лежали два мешка. В одном была большая головка сыра.
— Похоже, тут побывали Беднокур с Гопкрафтом, — заметила нянюшка.
— Хм, — матушка поглядела на испещренный старательными каракулями листок, прикрепленный ко второму мешку.
«Дарагая гаспажжа Ветровоск, я былбы отчень приснатилен еслиб вы пасволили мне насвать этот навейший прызовой сорт иминим Эсмэ Ветровоск. Добраво здравия вым жылаюсчий, искрини ваш Перси Хопкрафт».
— Так-так-так… Интересно, и кто это его надоумил?
— И не представляю, — развела руками нянюшка.
— Я так и думала.
Матушка с подозрением принюхалась, развязала мешок и вытащила оттуда Эсме Ветровоск.
Округлую, слегка приплюснутую с одного конца и заостренную с другого…
Луковица!
Нянюшка судорожно сглотнула.
— Я же велела ему не…
— Что-что?
— Так… ничего…
Матушка Ветровоск вертела луковицу в пальцах, а мир в лице нянюшки Ягг безропотно ждал, пока вершилась его судьба. Но вот матушка как будто пришла к решению, которое ее вполне устраивало.
— Вообще нужный овощ — лук, — промолвила она наконец. — Ядреный. Просто так не подступишься.
— И для организма оченно полезный, — подхватила нянюшка.
— Хорошо хранится. Придает вкус.
— Пикантный и распаляющий, — брякнула нянюшка, от громадного облегчения теряя нить рассуждений и запутываясь в эпитетах. — А с сыром как вкусно, обольешь его…
— Не стоит заходить так далеко, — остудила ее пыл матушка, бережно убирая луковицу в мешок. Тон был почти дружелюбный. — Не зайдешь попить чайку, Гита?
— Э… да поздно уже, вернее, рано, я пойду, пожалуй…
— Ну тогда до сегодня.
Матушка стала затворять черный ход, но вдруг вновь приоткрыла дверь. Нянюшка увидела в щелку внимательный синий глаз.
— А все-таки я была права, — заметила матушка. Это не был вопрос.
Нянюшка кивнула.
— Ага.
— Вот и я рада, что все вышло так… симпатишно.
