Терри Пратчетт - Море и рыбки
Напуганный такой невообразимой угрозой, Пьюси мигом захлопнул рот. Зато, к нянюшкиному вящему ужасу, не замедлила открыть свой ротик Летиция Мак-Рица.
— Госпожа Ветровоск, мы хотели бы, чтобы ты немедленно покинула этот праздник.
— Я что, кому-то мешаю? — изумленно спросила матушка. — Надеюсь, что нет. Поверьте, я очень не хочу портить праздник. Просто он попробовал выловить подарок и…
— Ты… действуешь людям на нервы.
Ну, сейчас начнется, подумала нянюшка. Вот сейчас Эсме вскинет голову, прищурится, и, если Летиция немедленно не отойдет на пару шагов, стало быть, она куда сильней меня.
— Мне что, нельзя даже просто посмотреть? — тихо промолвила матушка.
— Знаю я твои игры! — выкрикнула Летиция. — Ты хочешь все испортить, да? О, я тебя насквозь вижу! Ты никак не можешь смириться с поражением, поэтому и замыслила что-то особо коварное, изощренное…
Три шага назад, подумала нянюшка. Самое меньшее. Иначе и костей не соберешь. Вот сейчас…
— Нет, мне не хотелось бы, чтобы все думали, будто я что-то порчу, — всполошилась матушка. Она со вздохом поднялась. — Что ж, тогда пойду домой…
— Нет, не пойдешь! — взбешенная нянюшка Ягг толкнула подругу обратно на стул. — И как вы такое можете допускать-то?! Отвечай, Берил Динбаж! А ты, Летти Паркин, чего молчишь?
— Все они… — начала было Летиция.
— Я не с тобой разговариваю!
Ведьмы, столпившиеся за спиной Летиции, всячески прятали глаза.
— Да нет, не в том дело… я хочу сказать, мы не думаем… — неловко начала Берил. — То есть… я всегда очень уважала… но… ну… короче, это ради общего блага…
Голос ее звучал все тише и наконец замер. Летиция с торжествующим видом вздернула нос.
— М-да? Тогда мы, пожалуй, и впрямь пойдем, — скривилась нянюшка. — Не нравится мне тутошнее обчество. — Она огляделась. — Агнесса! Пособи-ка свести матушку домой…
— Честное слово, не надо… — начала матушка, но нянюшка с Агнессой подхватили ее под руки и бережно, но решительно повлекли сквозь толпу. Перед ними расступались, а потом поворачивались и смотрели вслед.
— Учитывая сложившиеся обстоятельства, оно и к лучшему! — радостно возвестила Летиция.
Кое-кто из ведьм избегал смотреть ей в лицо.
Весь пол матушкиной кухни был усеян лоскутьями. С края стола пролилось варенье и образовало на полу каменно-неподвижный холмик. Таз для варки варенья отмокал в каменной раковине, хотя было ясно, что железо сдастся быстрее.
Вдоль стены выстроились в шеренгу пустые банки из-под маринадов.
Матушка молча села и сложила руки на груди.
— Приготовить чаю, Эсме? — заботливо спросила нянюшка Ягг.
— Нет, дорогая, спасибо. Ты уж возвращайся на Испытания. Обо мне не беспокойся, — сказала матушка.
— Точно?
— Я тихонько посижу тут, и все. Не тревожься.
— Я обратно не пойду! — прошипела Агнесса, когда нянюшке наконец удалось вытолкнуть ее за порог. — Эти Летицины улыбочки… Терпеть не могу!
— Ты как-то говорила, что терпеть не можешь матушкин прищур, — вспомнила нянюшка.
— Да, но прищур — это нормально, это честно. Нянюшка… ты ведь не думаешь… Неужели она выдыхается?
— Если и так, никто никогда об этом не пронюхает, — ответила нянюшка. — Нет, ты вернешься вместе со мной. Она наверняка что-то задумала.
«Ах, кабы знать что, — подумала она. — А то даже не знаю, на сколько еще меня хватит…»
IX
Приближаясь к полю, нянюшка буквально чувствовала, как растет напряжение. Конечно, напряжение возникало всегда, на то Испытания и есть Испытания, но сегодня в воздухе витал какой-то неприятный, кислый привкус тревоги. Лотки и аттракционы еще работали, однако обычный люд уже потянулся прочь, напуганный непонятными предчувствиями. Лучше один раз послушаться предчувствий, чем потом навсегда утратить способность что-либо чувствовать.
Что же касается ведьм, те походили на персонажей из фильма ужасов за две минуты до развязки, когда уже известно, что сейчас чудовище сделает роковой прыжок, и загвоздка лишь в том, за которой оно дверью.
Участницы плотным кольцом обступили Летицию. До нянюшки долетали отголоски жаркого спора. Она толкнула в бок знакомую ведьму, уныло наблюдавшую за происходящим.
— Винни, что там такое?
— У всех все из рук валится. Рина Козырь, например, вместо кролика наколдовала свиное ухо, и ее подружки утверждают, будто ей положена вторая попытка, потому как она вся на нервах.
— Досадно.
— А Меггера Джонсон наколбасила с погодным заклинанием, да так расстроилась, что сразу улетела, даже не попрощалась.
— То есть мрачная как туча?
— Да и у меня все ни шатко ни валко. Тебе сегодня везет, Гита.
— Сама знаешь, Винни, я за призами никогда не гонялась. Главное — участие, правда?
Винни косо глянула на нянюшку и хмыкнула:
— Твоими бы устами да мед пить.
К ним торопливо подошла мамаша Бивис.
— А, вот и ты, Гита, наконец-то объявилась! — воскликнула она. — Давай, хоть ты что-нибудь покажи, а то на первом месте пока госпожа Сплетти с ее свистящей лягушкой. Стыд и позор! Лягушка ни одну мелодию до конца не досвистела. Дергается все время, дрожит… Как и ее хозяйка, впрочем.
Нянюшка Ягг пожала плечами и вышла на огороженную веревками площадку. Где-то поодаль с кем-то случилась истерика. Сквозь рыдания и икоту изредка пробивалось озабоченное посвистывание.
В отличие от чар волшебников чары ведьм обычно не требует больших затрат сырой магии. Разница та же, что между молотом и рычагом: ведьмы, как правило, ищут некую точку равновесия, чтобы небольшими усилиями добиться солидных результатов. Чтобы вызвать лавину, можно либо сотрясти гору, либо бросить в правильно выбранное место маленький снежок.
В этом году нянюшка, не особенно утруждаясь, готовила к показу Соломенного Человека. На ее вкус, это был идеальный номер: забавный, с намеком и вовсе не такой трудный, как можно было подумать. Он давал понять, что нянюшка намерена участвовать в состязаниях, но вряд ли мог принести лавры победительницы.
Проклятье! Но лягушка-то провалилась! Летними вечерами нянюшка не раз слышала, как красиво она насвистывает…
Нянюшка сосредоточилась.
Соломинки с шорохом поползли по стерне. Теперь добавим немножечко ветерка, пусть он подует вот сюда, потом сюда, взовьется спиралью и…
Нянюшка попыталась унять дрожь в руках. Она проделывала этот фокус тысячу раз и теперь могла скручивать из проклятой соломы хоть морские узлы. Но перед глазами стояло лицо Эсме Ветровоск, то, как она сидела у котла, ее недоуменный, затравленный взгляд, обращенный к подруге, готовой в тот миг разнести все вдоль и поперек…
