Павел Блинников - Шесть Царств
— А что такое фиолетовое?
Вот это надо сказать добило Пашку полностью. Он молча ткнул пальцем во флегматично сидящего рядом мальчика и сказал:
— Вот он фиолетовый.
— Он не фиолетовый, он ярко розовый.
— Да ну тебя… Ты что прикалываешься?
— Я не понимаю. — действительно казалось девочка не понимает о чем он говорит.
— А ты вообще, какие цвета видишь? — спросил он, подумав пару секунд.
— Конечно же розовый и красный. — пожала плечами девочка. — Как и все здесь.
— Да-а…
У Пашки в голове что-то зашевелилось, и ему вдруг пришла в голову одна интересная мысль. Он встал, взял девочку за руку и повел к фиолетовому мальчику.
— Слушай, какого она цвета? — спросил он его.
Мальчик бессмысленно посмотрел на него, потом на девочку. Наверное решал, стоит ли ему открывать рот, или нет. Но потом все же сказал:
— Фиолетового. Только какая-то бледная.
— Да он псих. Все такие как он, психи!
— А я какого цвета? — не отставал Пашка.
— Ты бесцветный. Ты как младенец не имеешь никакого цвета. Как все из Мира.
Пашка опять сел на пол и стал думать. В голове вертелись ответы, и вопросы, но он никак не мог понять их и слить в твердый ряд. Девочка села рядом и рассматривала его одежду.
— А ты что, можешь видеть не только розовое и красное? — спросила она.
— Конечно. Я вижу сотню цветов и оттенков.
— Врешь ты все!
— Погоди, я слышал, как розовые женщины называли зеленых мужчин зелеными, а в розовой стране говорили что-то про желтых. Как такое может быть?
— Просто. — девочка смотрела на Пашку как будто он спросил что-то очевидное. — Те кто живут в розовой стране называются розовыми, те кто в зеленой зелеными, те кто в желтой желтыми, и те кто в фиолетовой фиолетовыми. Все очень просто.
— А как вы различаете друг друга? Ну как ты поймешь, что он фиолетовый, или желтый, или зеленый, если видишь все в розовом?
— Тоже просто. Во-первых, зеленые самые темные, фиолетовые чуть светлее, потом идем мы, розовые, и наконец, желтые. И еще они все одеты в разную одежду. И конечно у зеленых есть только мужчины, у фиолетовых нет детей, у желтых есть женщины, но очень редко, и розовые все женщины.
После получения всей этой белиберды, Пашка только еще больше запутался. Ну ладно, предположим, что здесь все видят только один цвет. Ну еще дети могут видеть «красное». Но почему? Пашка встал, опять взял девочку за руку, и повел к остальным ребятам. Он подошел к зеленому мальчику, и тот с великой неприязнью сказал, что девочка бледно зеленая, а он сам бесцветный. Желтый мальчик оказался очень словоохотлив и заявил, что видит все исключительно в желтом свете. Девочка реагировала на все это совершенно спокойно. Она сказала, что зеленый мальчик просто слишком горд, чтобы признать, что все розовое, а желтый соврал. Известно ведь, что все желтые завзятые вруны. Да ты только послушай, как они рассказывают о рыбалке! Все желтые говорят, что поймали больше рыбы, чем остальные, но ведь хорошо известно, что не меньше рыбаков поймали сами рыбы.
— Слушай, а как тебя зовут? — спросил Пашка, когда понял, что не знает этого.
— Да никак. Как может быть имя у того кто видит красное?
— Но как мне к тебе обращаться, если я хочу что-нибудь спросить?
— Ты.
— Вроде «эй ты»!
— Ну да. Так к нам все обращаются.
— Хорошо Эйты, а скажи, какого цвета у меня ошейник и как он выглядит?
— Розового, почти красный. Просто полоска гладкого металла.
— Да нет, он же бугристый. Ну потрогай.
— Я что дура, трогать ошейник джиннов? Он же горячий!
— Да нет холодный. Мне же не больно.
— Это понятно. Но по-настоящему тебе больно. Тебе очень больно, но ты привык. В этом и смысл ошейника. Он все время причиняет боль, но чувствуешь ты это только когда пытаешься его снять, или уйти в Мир.
— В смысле проснуться?
— Я не знаю этого слова.
Двери зала стали открываться. Пашка посмотрел туда, как и все остальные дети. Посмотрел и открыл рот. В зал завели маленького мальчика, максимум лет семи. Совершенно нормального мальчика. Не цветного, а точно такого же, как Пашка. Вот только остальные дети отреагировали на него очень странно. Все устремили на него взгляд, и безразличные лица стали вдруг очень злобными. Все вытянули руку и указали на него пальцем.
— Урод, урод, урод… — донеслось из каждого горла. И даже Эйты делала точно так же.
Дети встали и продолжая тыкать пальцем пошли к нему. Они окружили мальчика и, скандируя: «Урод» — злобно пялились на него. А тот стоял в растерянности. По его щекам заструились слезы. Дети продолжали повторять ругательство. Пашка пытался их перекричать, пытался пробиться сквозь стену спин, но детей было слишком много.
— Урод, урод, урод…
— Заткнитесь!!! Это вы уроды! — завыл писклявый голос. — Заткнитесь вы все УРОДЫ!
Дети стихли и стали расходиться по своим местам. Из взглядов пропал интерес, и когда Пашка посмотрел на вновьприбывшего, его глаза опять полезли на лоб от удивления. Перед ним стоял тот же мальчик, только лицо его выражало злобу. И он стал зеленым.
— Чего вылупился? — спросил он Пашку.
— Да ничего…
— Ну так и смотри в другое место! Я тебе не букет цветов!
И мальчишка пошел и сел в углу. К Пашке подошла Эйты.
— Что с ним произошло? — спросил Пашка.
— Как что, он выбрал.
— Что выбрал?
— Каким быть. Он был бесцветным, как и ты, а теперь стал зеленым. То есть темно-розовым конечно. Так происходит с каждым, когда его сюда приводят.
— А он что мог стать, каким угодно?
— Нет, конечно. Он не мог стать розовым, потому что мальчик. Но если бы он стал нас упрашивать прекратить, то стал бы желтым, а если смирился и просто сел тогда фиолетовым…
Двери зала опять окрылись и вошел тот мужчина, что ввел Пашку.
— Эй вы, а ну на выход. — зеленый человек казался и безразличным к детям и одновременно его глаза оставались совершенно колючими.
Дети поднялись и пошли к выходу. Их лица ничего не выражали. Все вышли и поплелись за мужчиной в сторону Толстой Башни. Пашка увидел, что они тут далеко не единственная толпа детей. С разных сторон подходили другие мальчики и девочки, и площадь пестрила от разноцветных пятен. Пока они шли, Пашка шепотом обратился к Эйты.
— Слушай, а ты не пробовала сбежать?
— Конечно нет. Во-первых — зачем? Во-вторых, тебя поймают и посадят в позорную комнату, если ты попытаешься. Туда часто попадают зеленые мальчики.
Пашка так и не успел узнать, что такое позорная комната, потому что зеленый мужчина, стоящий на песочных часах, поднял руки вверх и прокричал.
— Тихо! — все смолкли. — Приветствуем Великого Императора Атики!
Ворота Толстой Башни открылись, и из них вышла небольшая группа зеленых людей. Кто из них Император стало понятно сразу. Толстый коренастый мужчина смотрел на всех с презрением, и перед ним раскидывали лепестки зеленых роз. Он шел и все расступались в стороны. Его наряд почти ничем не отличался от других зеленых мужчин, только на голове вместо круглой шляпы торчал высокий цилиндр.
— А что сейчас будет? — спросил Пашка.
— Будут насыпать песок в часы. — ответила Эйты.
— А зачем?
— Потому что, только из-за стекол этих часов остальные могут видеть красное.
— Но зачем?
— Чтобы любоваться им. Это же так красиво, а красное могут видеть только дети.
— А взрослые только в этих часах?
— Да.
— Но это бессмысленно.
— Почему. Красное красиво, и почему только мы можем им наслаждаться.
— А вы наслаждаетесь?
— Не знаю, — девочка в первый раз растерялась. — Думаю что…
От беседы их отвлек дружный «Ох». Пашка посмотрел на часы. К ним вплотную подошел Император, а на вершине зеленый мужчина открыл маленькую дверцу и медленно высыпал содержимое шкатулки вниз. Только сейчас Пашка понял, что это тот самый мужчина, поймавший его. Попав в пределы часов, песчинки вспыхивали и маленькими красными точками падали на дно. Надо признать, зрелище действительно красивое, но не настолько, чтобы из-за него заставлять детей искать дурацкий песок в поте лица.
— А откуда здесь эти часы? — спросил Пашка у девочки.
— Оттуда же, откуда и твой ошейник. Из Огненного Царства.
— А где это?
— Наверное, далеко, я не знаю. Я никогда не была за пределами Предрассветного.
Все заворожено смотрели, как Пашкин песок попадает в часы. И тогда Пашка решил попробовать.
— Бежим со мной. — сказал он Эйты.
— Что? Ты что дурак? Тебя сразу поймают.
— Я все равно попробую. Ты со мной?
— Нет.
Пашка начал медленно пробираться к задним рядам. Все по-прежнему смотрели только на часы. Он шел, стараясь никого не задеть, а когда вышел из толпы, рванул что есть мочи. Он почти добежал до какой-то башни, когда услышал сзади писклявый детский голосок.
