Александра Лисина - Время перемен. Лабиринт Безумия
— Прости…
— Нет! — рассерженно отвернулась она и снова прикусила губу. — Я чуть с ума не сошла от твоих… твоих вопросов!! Пришлось изворачиваться и рассказывать Элиару, чтобы ты перестал мучить меня и себя! А как иначе, если ты не спрашивал?! Что мне было делать?! Куда деваться?!!
— Господи… — он снова покачнулся. — Я не хотел!! Никогда не хотел, чтобы это вышло так…
— Знаю, — буркнула Белка, неожиданно остыв. — Все знаю, но я сержусь не из-за этого. И не из-за того, что ты оказался неправильным. Даже не на то, что ты постоянно думал не о том, о чем надо… хотя, признаюсь, порой мне было жутко интересно… особенно в Лабиринте, когда ты так разозлился, что даже летящий нож не заметил…
Эльф беззвучно взвыл, едва за голову не схватившись, но она сделала вид, что не услышала и не поняла причину его искреннего отчаяния. Только поморщилась слегка, да тяжело вздохнула. А потом вдруг отпихнула от себя его родовые клинки, присела на коленки совсем рядом и, приподняв его горящее лицо, неслышно шепнула:
— Я сержусь из-за того, что ты так и не понял, остроухий: не только я тогда кого-то укусила. И не только я хлебнула по неосторожности чужой кровушки. Тогда, на Тропе, у самого выхода. Теперь тебе ясно? Или надо все разжевывать до конца? Неужели ты до сих пор не увидел очевидного? Неужели я впервые в тебе ошиблась, а? Неужели ты НАСТОЛЬКО слеп, что я сижу тут и уже просто не знаю, КАК сказать, что мы давно связаны?!! Вместе, словно одно целое! И… и я совсем не против!!!
Таррэн оторопело застыл и с холодеющим сердцем уставился в бездонные голубые глаза, в которых плескалась необъяснимая печаль и странное понимание. Сочувствие. Досада. Сомнение. Неуверенность в том, что это следовало говорить. Но вместе с тем — и отчаянная решимость, сродни прыжку в ледяную воду, потому что выдержка у нее тоже была не железной. А безупречная защита, столько лет хранившая ее от чужих чувств, неожиданно дала длинную трещину. Он мигом припомнил, как на последних шагах Тропы впервые держал ее на руках. Как с силой прижимал к груди, отгоняя накатившую ненормальную нежность и стараясь не вдыхать ошеломительный запах ее волос. Как пришел в ужас от мысли, что она может сойти с ума и никогда не вернуться к человеческому облику. Как отчаянно искал способ привести ее в чувство, с какой дикой радостью увидел подсказку Карраша и с какой безумной надеждой вцепился в ее шею. Впервые. Зубами. Сам. А потом с силой сжал, надеясь, что это поможет.
Гм, действительно помогло, но совсем не так, как он когда-то считал!
Эльф резко вскинул голову, неожиданно осознав, что действительно чувствовал ее все это время, безошибочно находил и откуда-то знал, как ее отыскать даже в гуще Проклятого Леса. Что следовал за ней по пятам, сам не понимая, зачем и для чего его тянет куда-то. Что мудрое сердце все время пыталось сказать, открыть глаза на эту простую истину, но он не хотел видеть. Не желал слушать настойчивый шепоток внутреннего голоса. Гнал его прочь, не желая разобраться в причинах. И упорно старался не замечать тот простой факт, что внезапно начал понимать ее сам, гораздо лучше, чем кто бы то ни было. В том числе Урантар, все Гончие, вместе взятые, и даже погибший Сар’ра! Просто потому, что завязавшиеся между ними в тот день узы были ДВУСТОРОННИМИ!! С самого начала!! Что она тоже оказалась с ним связана прочнее, чем с любым иным существом! Сама отлично поняла, что случилось, но, не желая рисковать и открываться, до сих пор молчала. Боялась стать для него уязвимой и того, что ушастый нелюдь сумеет воспользоваться своим преимуществом. А потому творила все, чтобы заставить его и дальше пребывать в полном неведении. Бесила, злила, доводила до бешенства и отлично справилась! Она вынудила его забыть тот миг краткого Единения. Сумела оставить себе одну крохотную связующую ниточку, вела его за самый кончик долгие дни, испытующе посматривала, следила каждый день и каждый час, а сама оставалась недоступной, как раньше.
Но теперь почему-то передумала.
Таррэн медленно протянул руку и осторожно коснулся пальцами ее щеки. Невольно задержал дыхание, когда по жилам пронесся знакомый Огонь, слегка напрягся, подметив сорвавшиеся с ладоней алые искры, но Белка не отстранилась и не испугалась. Казалось, обжигающей магии даже не заметила. Только тихонько вздохнула и странно взглянула — долгим, непонятным, пристальным взглядом, от которого у него знакомо екнуло сердце. Но было в этом взгляде что-то такое, отчего Таррэн неожиданно решился: отчаянно рискуя, осторожно посмотрел внутренним зрением. Сперва на нее, затем на себя. И мгновенно увидел то, о чем она пыталась сейчас сказать — тонкие, полупрозрачные, почти незаметные ниточки истинного Единения, протянувшиеся между ними в обе стороны. Те самые узы, которые связали их несколько недель назад. Прочные кровные узы, половина которых была активна и слегка напряжена, а вторая часть… была до сих пор не востребована.
И Белка уже устала ждать, когда он прозреет.
Эльф бережно подобрал мягкую ленточку и неверяще сжал, теряясь в догадках и не смея даже надеяться. Но когда по ней вдруг хлынули чужие эмоции и старательно укрываемые чувства, вздрогнул всем телом и пораженно уставился на разом смутившуюся Гончую. Она ничего не скрывала, не прятала больше и не пыталась ввести его в заблуждение. Все было просто и открыто, как никогда. Так, как она никогда не позволяла себе прежде. Ни с кем, нигде, ни один миг. А теперь с легкостью признавалась, что действительно читала его каждый день. Действительно слушала и беззвучно комментировала все, что удалось узнать. Действительно чувствовала его все это время и даже сперва порывалась использовать. Целый план уже придумала, который собиралась осуществить, едва необходимость в тайне исчезнет! А потом услышала то, что не следовало, и… задумалась.
«Лучшего друга следует знать хорошо, а врага — как себя самого», — сказал когда-то славный король Миррд, вернувшись из того, самого первого Похода, и Белка была с ним полностью согласна. Ради этого она рискнула приблизиться к ненавистному Темному так близко, как никогда раньше. Ради этого же не стала обрывать нечаянно образовавшиеся узы, хотя могла бы. Ради этого терпеливо выслушивала его смятенные мысли, присматривалась и даже принюхивалась. А затем, раз за разом не находя сходства между братьями, впадала во все большее недоумение. Разумеется, она знала о заключенной в их перстнях силе. Знала, что только с его помощью Таррэн мог избежать действия рун Подчинения. Отлично понимала, что он был чуть не единственным в целом свете, кто мог безбоязненно ее коснуться, кто мог претендовать на ее благосклонность без страха превратиться в послушную марионетку; знала, что Талларен специально изменил ее таким образом — для себя, для своих планов, и теперь ее рок быть предназначенной именно Темному. Такому же, как несостоявшийся Владыка Темного Леса. Как его сыновья-маги. Оба. Темные эльфы. Их всего только трое и было — тех, кто способен противостоять ее чарам: сам Талларен Илле Л'аэртэ, его отец и младший брат, которого вот уже два века считали пропавшим без вести. Но одного она убила двадцать лет назад, второго не желала видеть по определению, а третий… третий оказался под самым боком, но его нельзя было и пальцем тронуть.
