Робин Хобб - Убийца Шута
Она была вся побитая, с белой мордой, обвисшими сосками и рваными ушами. Она уставилась своими покрасневшими глазами на раскачивающуюся голову и дрожала, бегая вокруг. Люди стали подходить ближе. Кто-то что-то прокричал у двери трактира и мгновение спустя множество людей вывалили оттуда.
- Взять, сука! - крикнул мужчина, и старая псина рванула вперед. Взвившись в огромном прыжке, она схватила быка за нос и повисла, не ослабляя хватку. Стоящие ближе всех люди взревели от одобрения. Кто-то подбежал и толкнул голову вместе с висящей на ней собакой.
- Ничто не разорвет ее хватку! - закричал человек в телеге, - Ее бодали и топтали, но она никогда не отпускала. Берите щенков из ее последнего помета! - К моему неудовольствию, толпа вокруг телеги росла.
- Я ничего не вижу, - пожаловалась я отцу, - Мы можем подойти поближе?
- Нет, - коротко сказал Риддл. Посмотрев вверх, я увидела, что его лицо потемнело от гнева. Я взглянула на отца, но он вдруг оказался Волком-Отцом, стоящим рядом. Это не значит, что у него была морда и шерсть на лице, но его глаза стали свирепыми и дикими. Риддл поднял меня, чтобы унести отсюда, но это только дало мне обзор. Человек с повозки вытащил из-под пальто большой нож. Он шагнул вперед и схватил свою старую суку за загривок. Та зарычала в ответ, но продолжала сжимать челюсти. Он улыбнулся, глядя на толпу, а потом внезапным сильным ударом отрезал ей ухо. Она бешено зарычала, но не отпустила голову. Алая кровь стекала по ее бокам и капала на тающий снег красным дождем.
Риддл развернулся и широкими шагами пошел прочь.
- Идем, Фитц! - позвал он грубовато-низким голосом, так твердо, будто подзывал собаку. Но никакая команда не могла сдержать Волка-Отца. Какое-то время он стоял неподвижно, и я видела, как его плечи напряглись под плащом, когда внезапно в его руках возник окровавленный нож, затем он снова опустился и его вновь обагрила кровь. Больше я ничего не могла увидеть, но толпа зевак ревела и кричала и я знала, что собака все еще держит хватку.
- Всего три щенка на продажу! - кричал мужчина. - Только три детеныша суки, которая позволит выпотрошить себя и умрет, сжимая зубы! Последний шанс поторговаться за щенков!
Но он не стал ждать, пока кто-то предложит деньги. Он знал, что должен закончить то, что начал, ведь все жаждали кровавой бойни. Риддл держал меня, и я понимала, что он одновременно хочет унести меня подальше и боится оставлять моего отца одного.
- Дьявол, куда подевались Шун с ФитцВиджилантом, когда они могли бы быть полезными, а не раздражающими! - сказал он в пустоту. Он посмотрел на меня своими темными дикими глазами. - Если я поставлю тебя, Пчелка, ты подождешь… нееет… Тебя могут просто затоптать. О, малышка, что твоя сестра скажет мне? - и в это мгновение отец рванул вперед, словно цепь, которая его удерживала оборвалась, и Риддл устремился вслед, попытавшись поймать его за край плаща. Окровавленный нож мужчины снова поднялся. Я видела это поверх голов зевак, пока Риддл проталкивался сквозь толпу, собравшуюся посмотреть на смерть собаки.
Впереди нас кто-то сердито закричал, когда отец оттолкнул его, чтобы пройти. Нож опустился и толпа взорвалась криками.
- Это кровь, которая мне привиделась? - спросила я Риддла, но он меня не услышал. Все вокруг меня дико завертелось. Я ощущала кровавое безумие, охватившее толпу, словно запах, от которого я не могла избавиться. Я чувствовала, будто вырвалась из своего тела. Риддл прижал меня к левому плечу, правой рукой пробивая себе путь к отцу.
Я поняла, в какой момент отец добрался до собаки мясника. Я услышала треск, как будто кость ударила о кость, а толпа заревела по-иному. Риддл протиснулся к открытому пространству, когда отец схватил мужчину. Одной рукой отец сжал его горло, а другую отвел назад, а потом она взвилась вперед, подобно стреле из лука. Одним ударом кулака он разбил лицо этому человеку. Подобно волку он отбросил мужчину в толпу, словно кролика, которому только что сломал шею. Я даже не догадывалась о том, что мой отец настолько силен.
Риддл попытался прижать мою голову к плечу, но я вывернулась, чтобы посмотреть. Сука все еще сжимала ноздри быка, но ее внутренности болтались в воздухе как ленты серого белого и красного цветов. Отец взял нож в руку. Он обнял ее, перерезав собаке горло. Когда ее сердце ударило в последний раз, челюсти разжались, и он опустил ее на землю. Он не произнес ни слова, но я услышала, как он пообещал ей, что щенки узнают лучшую жизнь, чем она.
Не мои щенки, ответила она. Я никогда не знала, что бывают такие хозяева как ты, сказала она затем, пораженная, что такой человек может существовать.
А потом ее не стало. Только голова мертвого быка висела на дубе, как чудовищное украшение к Зимнему Празднику, а живодер катался по окровавленной земле, извергая кровь и проклятия. Окровавленный труп в руках отца больше не был собакой. Отец позволил телу упасть и медленно встал. Люди расступились. Они отступали подальше от отца и его потемневшего взгляда. Он подошел к валяющемуся человеку, переступил через него и уселся на грудь, прижав к земле. Собачий мясник перестал хныкать и застыл на месте. Он смотрел на отца так, будто видел свою смерть.
Отец молчал. Тишина длилась, пока человек на земле не поднял руку к разбитому носу.
- Вы не имели права, - начал он.
Отец сунул руку в кошелек. Он бросил монетку на грудь человека. Она была серебряной. Его голос был подобен скрежету меча.
- За щенков. - Он взглянул на них и на бедное тощее существо, впряженное в телегу. - И за воз с ослом. - Толпа зрителей выросла еще больше. Он медленно оглядел их и указал на высокого подростка. - Ты. Джереби. Отвезешь щенков в Ивовый Лес. Отнеси их в конюшни и передай человеку по имени Хантер. Потом ступай к управляющему Ревелу и передай, чтобы он дал тебе две серебряных монетки.
Дружный вздох пронесся по толпе. Две монеты за работу отработанные полдня?
Отец развернулся, указав на старика.
- Руби? Получишь серебряную монетку, если снимешь отсюда голову этого проклятого быка и набросаешь чистого снега на этот беспорядок. Неподходящий вид для Зимнего Праздника. Мы ведь не калсидийцы? И не хотим, чтобы Королевский Круг вернулся в Дубы-на-Воде?
Возможно, некоторые и не были против этого, но под осуждающим взглядом моего отца они не осмелились признаться в этом. Улюлюканье и аплодисменты напомнили, что они были людьми, способными на большее. Зрители уже начинали расходиться, когда человек на земле хрипло пожаловался.
- Ты обманул меня. Эти щенки стоят гораздо больше того, что ты дал мне! - Он вцепился в монетку, которую дал отец, обеими руками.
Отец набросился на него.
- Это были не ее щенки! Она была слишком старой. Она уже не могла сражаться. Все, что у нее оставалось, это сила в челюстях. И сердце. Ты просто придумал, как сделать деньги на ее смерти.
Мужчина на земле уставился на него.
- Вы не сможете этого доказать! - закричал он, но голос его выдал, что он лжет.
Мой отец уже забыл о нем. Он вдруг понял, что Риддл был здесь, и что я смотрю на него. Кровь старой суки залила его плащ. Он увидел, что я уставилась на кровь, и без слов расстегнул пряжку, и позволил тяжелому шерстяному плащу упасть на землю, не желая пачкать меня кровью, когда возьмет меня на руки. Но Риддл не отдал ему меня. Я молча смотрела на отца. Он поднял глаза на Риддла.
- Я думал, что ты заберешь ее подальше отсюда.
- А я подумал, что вместо толпы за спиной лучше иметь того, кто прикроет тебе спину.
- И принес мою дочь в самый центр всего этого?
- В то время, пока я решал, что делать дальше, все варианты казались одинаково плохими. Извини, что выбрал тот, который не нравится тебе.
Я никогда раньше не слышала, чтобы голос Риддла был так холоден, и не видела, чтобы они с отцом смотрели друг на друга как злые незнакомцы. Я должна была сделать что-нибудь, что-то сказать.
- Я замерзла, - сказала я в пустоту. - И голодна.
Риддл взглянул на меня. Трудный, тяжелый миг миновал. Снова наступил мир.
- Я умираю с голоду, - сказал он тихо.
Отец смотрел себе под ноги.
- Как и я, - пробормотал он. Он внезапно наклонился и зачерпнул немного чистого снега, стирая им кровь с рук. Риддл наблюдал за ним.
- И на левой щеке, - сказал он и в его голосе больше не было злости. Только странная усталость. Отец кивнул, все еще ни на кого не глядя. Он подошел к запорошенному снегом кусту. Когда он закончил, я вывернулась из рук Риддла. И взяла отца за холодную мокрую руку. Я ничего не сказала. Только посмотрела на него. Я хотела сказать, что меня не ранило то, что я увидела. Ну, на самом деле ранило, но не то, что он сделал.
- Давайте раздобудем горячей еды, - сказал он мне.
Мы пошли к таверне мимо того человека в переулке, который все еще сиял светом так, что его было трудно разглядеть. Дальше по улице сидел в углу мрачный нищий. Я обернулась взглянуть на него, пока мы шли. Он смотрел на меня, но не видел, и его глаза были пустыми и серыми, как и оборванный плащ, который он носил. У него не было чашки для подаяний, только его протянутая рука лежала на колене. И была пуста. Он не попросит у меня денег. Я знала это. Я могла его видеть, а он не мог видеть меня. Так не должно быть. Я резко отвернулась, прижавшись лицом к руке отца, когда он толкнул дверь.
