Олег Верещагин - Garaf
…Когда оруженосцы, «поухаживав» за рыцарем, помогли друг другу стащить доспехи и разделись — Гарав горько захихикал.
Да, доспехи защищают. Конечно. От многого. Но если тебя бьют по щиту — на руке будет синяк. Будет, даже если ты Илья Муромец. А если тебя больше часа лупили острыми железками и тяжёлыми палками по всему телу, стараясь при этом не очки заработать, а незамысловато убить…
В общем–то, Гарав знал это уже давно. Но сейчас всё выглядело особенно роскошно.
После короткого спора мальчишки решили, что шедевр красоты — на спине у Фередира, где отчётливо и очень красиво отпечатался рисунок кольчуги — после удара чем–то, чем — он не помнил. У Гарава самым серьёзным повреждением было явно сломанное слева ребро; кто и когда его этим наградил — тоже не помнилось. «Желающих было много», — как философски заметил пострадавший, вызвав одобрительные кивки Фередира.
Ну и конечно, теперь всё это начало болеть. Тянуще и надоедливо. А после обработки мазью заболело ещё сильней, и мальчишки забрались под плащи на лавку — голова к голове — и долго возились, ойкая и устраиваясь удобнее, пока Эйнор со своего места не заметил, что если они сейчас же не умолкнут, то он преодолеет муку, проснётся по–настоящему и встанет, после чего они оба о своих болячках надолго забудут и все их мысли сосредоточатся на горящих задницах.
Гарав закрыл глаза, и битва вновь рухнула на него — громом, криками, запахом крови, пота и дерьма. Но он слишком устал, чтобы это могло помешать уснуть.
* * *Тяжёлой пехоте был поставлен приказ взять деревню холмовиков, куда, по данным, полученным от пленных, свезли воинскую казну разбитой армии. Лучники — и люди и эльфы — уходили в лес с каким–то ещё заданием, Гарав не вникал — с каким, но подозревал, что на помощь танам, поднявшим восстание против Ангмара. А вся конница — массой — шла вдоль укреплений — сбить гарнизоны налётом с тыла и поджечь всё, что может гореть.
После этого предполагалось резко уйти на юг, к Заверти — оторвавшись от новой ангмарской армии, которая наверняка бросится в погоню — наказать пришельцев за наглый рейд.
Всё это Гарав узнал утром, за завтраком, когда болело и мозжило всё тело, а еда не лезла в глотку. Но он давно уже научился заставлять себя есть — если надо.
Глава 43,
в которой Гарав сводит старые счёты.
Смешно.
Деревня холмовиков, где находилась войсковая казна, была та. Та самая, через которую весной гнали рабский караван. Гарав понял это не сразу, а когда понял — ему и правда стало смешно…
…Подойти скрытно не удалось — да, как видно, Эйнор и не слишком на это рассчитывал. Но, так или иначе, когда дозорные высунулись на опушку росчисти, в них полетели со стен несколько дротиков и топоров, послышались крики и улюлюканье — ворота деревни были заперты, над частоколом едва ли не чаще брёвен торчали шлемы и просто рыжие головы и поднимались дымки. В ответ на предложение открыть ворота с обещанием не тронуть ничего, кроме складов, над частоколом появились сразу несколько голых задниц и послышался громогласный дружный хохот.
— Почему все люди считают это оскорбительным? — удивлённо спросил Гарава стоявший рядом эльфийский лучник. Гарав смутился и пожал плечами молча.
Если честно, он думал, что начнётся что–то типа осады. Но вместо этого Эйнор буквально с ходу расставил на опушке эльфов и приказал им стрелять в любое шевеление на частоколе. Одну сотню вместе с Фередиром отправил готовить лестницы и таран, одну оставил в лесу поглубже, а ещё трём приказал готовиться к атаке — на ворота и по частоколу с двух сторон.
— Передайте людям — не жечь ничего, кроме складов, — жёстко говорил Эйнор. — За поджоги — повешу. Не убивать тех, кто не сопротивляется, не добивать раненых. Кто поднимет на них руку — повешу. Казну вывезти. Кто запустит руку в казну — отрублю руку. Ценности в домах и женщины — ваши. Но скот не бить, увижу — выпорю. Всё. Готовиться к атаке.
Сотники получали распоряжения молча и тут же уходили к своим; металлические струйки потекли через лес вроде и неспешно, но неостановимо.
— Пойдёшь с сотней Хенгиста, — сказал Эйнор Гараву как бы между делом. Оруженосец кивнул и стал привязывать Хсана к ближайшему дереву…
…Когда закрытые со всех сторон щитами коробки десятков стали выползать из леса тут и там, а к воротам бросился строй, прячущий в глубине таран, защитники деревни поняли, наверное, что им конец. Атакующих было, должно быть, больше, чем вообще людей в селении. Но, как всегда бывает, если речь идёт о родных домах, холмовики принялись защищаться с мужеством отчаянья. Эльфы били без пощады и почти без промаха. И тем не менее то тут то там над частоколом поднимались люди, чтобы с воплями метнуть в наступающих дротик или топор. Когда же южане подошли ближе — в дело пошли копья, камни и кипяток…
…До частокола Гарав добрался в сердцевине десятка, со всех сторон закрытый большими щитами — он даже ничего не видел, только слышал сопение людей вокруг, гулкие удары, да ещё думал, как бы не споткнуться и не упасть. Но потом внезапно словно дверь открылась — и прямо перед ним оказалась первая ступенька грубой лестницы; выше уже взбирались двое латников, и кто–то подтолкнул Гарава в спину, хрипя испуганно и азартно:
— Давай, вперёд, оруженосец!!!
Справа лестница подломилась и рухнула, латники с руганью катились под откос вала, одного пришпилил к земле брошенный дротик. Справа кто–то лишился руки — отрубленной когда она схватился за частокол; наверху мелькнули два женских лица, перекошенных, как у фурий, и на воинов обрушился кипяток из чана — потом полетел и сам чан, одной из женщин стрела угодила в горло, а вторая не удержала тяжёлую посудину.
— Деррррржиии!!! — зарычали–завыли внизу, и Гарав понял, что лестницу стараются оттолкнуть какой–то рогатиной. Он навалился всем телом, прижался к дрожащим жердям.
— Лезь, лезь! Держим!
Лезший первым уже был на самом верху и с рыком отмахивался мечом от тычущихся в броню копий. Второй вдруг зашатался и повалился вниз, едва не смяв Гарава — в голову ему угодил угловатый кусок гранита. Стиснув зубы и почти ничего не соображая от страха и возбуждения, мальчишка пролез выше, закрываясь щитом. В щит грохнуло, Гарав в голос выматерился — и с лестницы, мгновенно примерившись, прыгнул через частокол — едва не надевшись на верхушки кольев. Щитом толкнул в спину одного из нападавших на латника — и тот попал на меч — рубанул второго холмовика поперёк спины, не глядя… Латник перелез через частокол, они с Гаравом встали слева–справа, на на настил уже лезли новые и новые.
