НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ
По правую руку Короля Мира восседает Тулкас Непобедимый, Гнев Эру, в парадном золоченом доспехе и пурпурно-золотой мантии, по левую – Великий Охотник Ороме в темно-зеленых с золотом одеждах и золотом шлеме, украшенном рогами дикого быка. Здесь держали военный совет, потому единственная женщина в чертогах – звездноликая Варда, суровая и величественная – ибо ныне настал один из тех часов, что решают судьбы Арды.
– О Эонве, воитель Валар! Ныне призвали мы тебя, дабы возвестить: приблизилось предсказанное Отцом время великой битвы сил Света и Тьмы. Да станешь ты Словом Валар в Арде, а если таково будет веление судьбы и не смирится непокорный, да будешь наречен ты Мечом Валинора. Принеси же клятву.
Голос Короля Мира торжественен и исполнен величия, и сияющий меч в руках – Меч-Справедливость.
Опустившись на колени, Эонве принял его, и коснулся губами отполированного до зеркального блеска сверкающего клинка:
– Я клянусь, что не отступлю от пути, указанного Великим Творцом Всего Сущего. Клянусь вершить волю Твою, о мудрый и справедливый, в мире, подвластном Тебе. Но достоин ли я великой чести быть орудием замысла Твоего, о Манве, Повелитель Небесных Сфер?
– Совет Великих счел тебя достойным. Потому – прими меч Наш в знак того, что будешь ты рукой Нашей в смертных землях, и призван вершить справедливость в них. Но да будет чист и не запятнан кровью этот клинок, когда вновь предстанешь ты перед Великими, ибо справедливость требует суда, но не кары. Собери же войско…
Эонве осмелился, наконец, поднять глаза на Манве.
– Я уже сделал это, о господин и Владыка мой! Мы готовы и ждем лишь повеления Твоего.
Манве милостиво кивнул. Нетерпение Эонве и его готовность исполнить приказ были приятны Королю Мира.
– Но запомни: с миром должны прийти вы в Смертные Земли. Однако если Отступник вышлет против вас войско и прольется хоть капля крови – да будет истреблено зло, а он силой доставлен на суд Великих. Только тогда; понял ли ты меня, воитель? Только тогда!
– Да, о Великий, – Эонве вновь поклонился и впервые позволил себе незаметно улыбнуться. Он понял главное: то, что стояло за словами Короля Мира.
И Манве протянул своему Майя белую красивую руку, унизанную драгоценными перстнями. Благоговейно припал Эонве к этой надушенной холеной руке, и, подняв глаза, преданно взглянул в лазурные очи Манве.
Тогда, восстав с трона, заговорила до сих пор молчавшая Королева Мира:
– Прими знамя Валмара, воитель – да узрят в Смертных Землях славу и величие Бессмертных.
Нежный мягкий голос Варды прозвучал в ушах Эонве колдовской музыкой. Сами Владыки Арды напутствуют его – есть ли счастье выше, чем исполнить их волю!
На лазурном полотнище искусные руки Вайре-Ткачихи вышили золотом сияющее Око – знак всевиденья Единого. Королева Мира коснулась холодными губами лба Эонве, он же, объятый трепетом и смущением, поцеловал край ее бело-золотой мантии.
Голос Ороме прозвучал, словно зов боевых труб, и Эонве вскинул голову, раздувая ноздри, словно пес, предчувствующий славную охоту:
– И от меня прими дар, Глашатай Короля Мира! Пусть звук этого рога огласит просторы Смертных Земель, вселяя ужас в сердца врагов и заставляя трепетать души покорных!
И белый, окованный золотом, украшенный изумрудами и бриллиантами боевой рог лег в руки Эонве. Глашатай Манве поклонился.
Последним заговорил Тулкас, и мрачная радость была в его глазах:
– Подними эту чашу – да исполнится воля Владык Мира! Во славу Отца – да сгинет Враг!
Эонве выпил густо-золотое вино. Слегка кружилась голова – то ли от сладкого крепкого напитка, то ли от того, что его удостоили столь великой чести. Один из Майяр Манве, рангом пониже, молчаливо поклонившись, принял пустой кубок и почти мгновенно исчез, робея перед Великими.
– Теперь иди, – повелительно сказал Манве. – Часом торжества Справедливости станет тот час, когда вернешься ты.
Поклонившись почти до земли, Эонве вышел, бряцая оружием.
…Лучше, чем кто бы то ни было, он понимал: Люди выстоят против Эльфов даже сейчас, когда земля эта обескровлена войнами. Но воинство Бессмертных им не победить.
Он знал, чем может защитить себя. Но и сама мысль о том, чтобы ранить сердце Эа, была невероятной, кощунственной. Преступной.
И тогда он приказал уходить всем.
Можно ли не исполнить приказ Властелина? И – как подчиниться такому приказу? Воины Востока и Севера готовы были сражаться до конца: пусть уходят женщины и дети, они – останутся. Они еще надеялись, что Властелин вступит в бой сам, безоглядно веря в его силу.
А у него больше не было сил.
И воины Аст Ахэ, его ученики, видевшие и понимавшие все, сказали только: «Среди нас нет предателей. Мы не оставим тебя». И кто-то глухо добавил: «Учитель».
Им он не смог приказать.
А потом пришли Четверо. И Золотоокий, спокойно и печально взглянув ему в глаза, промолвил: «Мы на твоей стороне, Великий Вала. Мы остаемся». Это – мы остаемся – как клятву, повторили остальные.
Они сделали выбор. И он не смог сказать – нет.
Таково было великое, бесчисленное войско Ангбанда. Да еще полсотни Демонов Темного Пламени, Валараукар.
И Орки, в ужасе бежавшие перед войском Бессмертных.
Последний день. Последняя ночь. Краткие часы, дарованные им – перед смертью, ему – перед вечной мукой.
– Учитель!
Он поднял голову. Все-таки остался. Зачем? Он не может не понимать, что это – неизбежная смерть…
– Учитель, мы решили – пусть будет сегодня пир. Я пришел пригласить тебя…
Острой болью пронзило сердце. Голос – ровный и спокойный:
– Благодарю. Я приду.
Он вошел в зал, и замерли воины в благоговейном молчании – словно видели его в первый раз. И, показалось, вслед за ним ворвался в зал горький холодный ветер – хотя шел он медленно, впервые – не скрывая хромоты, впервые – не пряча в складках тяжелой мантии искалеченных рук. И не было короны на нем, как не было ее никогда, если приходил он говорить со своими учениками: только седые волосы волной лунного света спадали на плечи, но показалось почему-то – звезда на челе его.
…Сегодня место и честь – младшему, самому юному из воинов Аст Ахэ, для которого завтрашний бой станет первым. И – последним. Сегодня ему выпало – поднести первую чашу Учителю, и мальчишка старается справиться с волнением. Чаша из мориона, окованная железом, в его руках. Одно – прийти к Учителю, позвать его на пир; но совсем другое – перед всеми подать ему чашу. И голос юноши чуть дрожит, когда он произносит:
– Возьми, Учитель…
Эту чашу всем – пить в молчании, словно причастие. За победу? – победы не будет. И – кому пожелаешь здравствовать, когда завтрашний день суждено пережить только одному – Бессмертному? И вновь льется в чашу густое вино. Голос – мягкий и печальный:
