НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ
– Почему же медлит Великий? Почему он не вступает в бой? Мы не выстоим…
Но воин Аст Ахэ промолчал. Он знал ответ; он не знал, как сказать такое…
И три крылатых тени встали над Тангородрим – над Горами Ночи, Гортар Орэ: драконы Огня и дракон Воздуха, которого назвали Эльфы – Анкалагон Черный. Но ведь и драконы смертны, и Ахэрэ, сраженные в битве, возвращаются в огонь Земли…
И когда пал последний из Черных Воинов, рухнуло знамя Аст Ахэ и было втоптано в кровавую грязь под ногами воинов Света.
Он мог приказать Гортхауэру. Этим – нет. Они не давали ему клятвы. Они не были его учениками. Они просто пришли сюда, ибо считали, что их место – здесь, и что биться им на этой стороне. Путь у них и у него был – один.
…И – только эти, последние преграждали путь воинству Валар. Из них лишь Охотник умел сражаться, остальные же впервые взяли оружие в руки.
– Это против чести, – глухо сказал Воитель.
– Наше место среди них, – ответила его сестра.
Когда-то давно, почти год назад – всего год, как недавно, он думал, что смерти нет. А если есть, то все еще так далеко! Впереди целая жизнь, столько предстоит еще узнать и свершить, впереди – только счастье и радость… Все впереди. Впереди оставалось только несколько сотен шагов. В голову неотвязно лезло видение: огонь идет по пятам, сжигая все, и назад нет пути, и нет пути вперед. Уже некуда. Достигнут тот последний предел, далее которого отступать нельзя. Он затравленно оглянулся. Один. Совсем один. Липкий холодок пополз по спине. Только сейчас он окончательно понял, что все кончено. Дальше он идти просто не смел. Не имел права. И нет больше ничего впереди. Ему никогда не увидеть девятнадцатой зимы. Ее просто не будет. В этот миг сознание конца всего вдруг странно обрадовало его, словно мгновенно выветрив все обыденное, ежедневным грузом лежавшее на душе, оставив лишь самое главное. Он обернулся. Теперь не нужен был даже меч – все равно не выстоять.
– Властелин! Нас больше нет! – крикнул он что есть силы, прислонившись к тяжелым створкам железных дверей. «Теперь он уйдет… Нет, как я смел подумать… он велик, он всесилен. Ха! Я увижу, как он отомстит за нас. Вы все получите свое, все!»
Блистательное воинство Благословенной Земли сметало все преграды на своем пути. Паренька, прижавшегося крестом к дверям, сочли лишь досадной помехой, и его крик – «не смейте!» – заглушили топот ног и звон оружия. Кто-то метнул дротик – эльфийское оружие, пронзавшее железо как кору дерева, легко пропороло человеческую плоть. Он так и остался пригвожденным к двери. Дротик вошел прямо в середину груди, проломив кость. Двери распахнулись внутрь зала. Превозмогая смертную муку, он поднял голову, чтобы видеть. И он увидел все.
Все было кончено – а он еще жил. Он ненавидел того, кто метнул дротик – не убил сразу. Он ненавидел самого себя – никак не мог умереть…
Он видел как поверженного Валу уводили – и все еще жил… И, может, этот взгляд умирающего в отчаянии и безо всякой надежды – на что надеяться, если даже Властелин, если его – так, словно раба – этот взгляд ощутил обреченный пленник. И впервые, встретившись со взглядом человека, Вала не выдержал этого взгляда. Последнее, что он мог, что должен был сделать, последние силы – он отдал этому умирающему воину, последнему воину Аст Ахэ. Дар Смерти…
Ни звука больше не раздалось в опустевших залах и коридорах. Пригвожденный к двери мертвый воин стоял на страже, пока не рухнули, погребая под собой его и его убитых соратников, стены крепости Тьмы.
«И могущество Валар проникло в глубины земли. Здесь и стоял Моргот – как загнанный трусливый зверь. Он бежал в глубочайшее из своих подземелий, моля о мире и пощаде, ноги его подкосились, и он рухнул ничком на землю. Тогда вновь был он скован, как в прежние времена, цепью Ангайнор, из железной короны его сделали ошейник ему, и голову его пригнули к коленям».
Воины Валинора ворвались в тронный зал Аст Ахэ. Мелькор стоял подле своего высокого трона и ждал. Не было меча в его руках. Он молча смотрел, и под этим взглядом Майяр замерли на пороге.
Юные и прекрасные, торжествующие, не знающие сомнений. Народ Валар. Воины Валар. Победители.
Слабая улыбка тронула губы Черного Валы. Он сделал шаг вперед.
И тогда Майяр бросились на него.
Высокую корону превратили в ошейник раба. Руки Проклятого связали за спиной, и голову его пригнули к коленям.
Он поднял голову и увидел кровавый рассвет. «Все кончено», – подумал он.
Он встал, тяжело опираясь на меч. Последний из Черного Воинства. Последний рыцарь Мелькора. Последний защитник Аст Ахэ. Снова – в который раз – смерть пощадила его.
Медленно пошел вперед. Кружилась голова, в ушах стоял гул, лицо побелело, и только старый шрам – наискось через все лицо слева направо – алел ожогом огненного бича.
Он знал, что умрет. Раны его были смертельны. Но одна мысль не давала ему упасть.
Все они остались здесь. Его соратники. Его братья. Не ушел никто. Вглядываясь в мертвые лица, он повторял про себя их имена. Один. Словно последний живой на земле, о котором забыла смерть.
Он нашел то, что искал. В грязи и крови – черное знамя Аст Ахэ. Знаменосец лежал рядом, и лицо его было спокойно, прекрасно и сурово. Как лицо мертвого бога.
«Наверно, так и будут думать о нас. Будут слагать легенды о великой битве богов. Смешно. А имен вспомнить некому. Словно и не было нас».
Он опустился на колени и коснулся губами окровавленного знамени. Лег, прижавшись к нему щекой, и закрыл глаза.
«Прости нас, – прошептал он, – прости нас…»
Его приволокли в Валинор и швырнули лицом вниз перед троном Манве в Маханаксар.
Мантия его разметалась, словно изломанные крылья; он казался черной звездой, распятой в жгучей сверкающей пыли.
Валар сидели в молчании, но лавина их чувств и мыслей обрушилась в его мозг, и он был беззащитен перед этим. Ненависть. Отвращение. Любопытство. Страх. Скука. Боль… откуда – боль – здесь?..
«Как это красиво: черная звезда на блистающе-белом… Наверно, прекрасна была бы бриллиантовая диадема с единственным сверкающим черным камнем…»
Тулкас и Ороме рывком подняли Проклятого с ослепительно-белых полированных плит в центре Маханаксар и поставили его на колени.
Варда отвернулась: изорванное шрамами лицо – это некрасиво. Когда-то он был лучше.
Равнодушно-прекрасный безупречно правильный лик Варды Элберет, на котором не оставляли следа ни горе, ни радость, ни сострадание, ни ненависть. Никогда. И затмевало лицо Королевы-не-знающей-боли сияние, исходившее от чела ее. Величественная и блистательная. Безликая.
И внезапно нездешний ветер ворвался в Маханаксар. Отбросил вуаль Ниенны, открыв прекрасное страдальческое лицо. Разметал по плечам седые волосы Проклятого, рванул плащ за его спиной – окровавленными крыльями умирающей черной птицы…
