Татьяна Каменская - Ожидание
Что она болтает? Да когда же иссякнет этот словесный вздор, который так и льётся из её рта. Неужели Володя не остановит её, не крикнет, ничего не скажет, а будет всё также молча стоять у окна, курить сигареты одну за другой, и смотреть на яркое ночное небо, ожидая, пока ему наговорят кучу всякой ерунды.
— А впрочем, ты не расстраивайся! Я просто так тебе это сказала. Ещё ничего не ясно, а если что-то и будет, то недолго и аборт сделать. Подумаешь, беда!
Ника пожала плечами. Но наверное, она всё-же вывела Володю из себя, потому-что он вдруг развернулся, резко по-солдатски, словно на плацу, и голосом, почему — то дрожа- щим и прерывающимся, произнёс:
— У тебя…не может быть…беременности от меня. Не может! — повторил он, подни-мая руку и пресекая её попытку что-то сказать. — После ранения и плена я болел. Долго болел и лечился! И если было восстановлено одно…то другое стало невозмож-ным… И сын мой приёмный! И моя бывшая жена, ушла от меня может и по этой причине. И я не осуждаю её! Какой женщине не нужен ребёнок? Какой?
— Но я беременна от тебя, это верно, как и то, что Гера твоя дочь. И я, не совсем понимаю тебя…
— А я тебя?
Володя склонился над Никой, и больно схватив её за плечи, притянул к себе ближе.
— Зачем? Зачем тебе это нужно? Я и так предлагаю тебе выйти за меня замуж, а ты… ты вздумала меня шантажировать? Зачем? Для чего?
— Что? — Ника, возмущённо крутанулась в руках Володи, так что её длинные воло-сы взметнулись веером и ударили мужчину по лицу.
— Шантажистка? Я тебя шантажирую? Будь же ты проклят вместе со своим предло-жением и со своей любовью. Будь проклят!
Подхватив простыни, она рванулась бежать, но Володя схватил взметнувшийся белый конец, потянул его на себя. Материя затрещала, и Ника, вдруг всхлипнув, отпустила простыню, которая тут-же повисла в руках Володи. Ника попятилась к двери, и опять рванувшись, выбежала из комнаты.
Она заскочила в спальню, где спал Данил, и быстро юркнула к нему под одеяло. Ре-бёнок крепко спал, иначе он бы заметил или услышал этот лёгкий шум в комнате, и мать, тесно прижавшуюся к нему, и звуки, похожие на рыдания. Но он спал, и ему было всё равно. Ничто в этом мире не тревожило его. Пока что! Ничто!
Поезд набирал скорость. Тук-тук, тук-тук, тук-тук!
Там, на перроне остался тот, от кого казалось, зависела вся жизнь Ники. Её и того, кто рос в её теле. Дети, притихшие и серьёзные, смотрели в окно и ничего не спраши-вали, ничего не говорили. Они словно понимали, как плохо сейчас их матери. И хотя, она проплакала всю ночь, но выдержка у ней всё ещё осталась. И сейчас, в данную ми-нуту, ничто не заставит её пролить хотя бы одну слезинку.
Пусть он видит и знает, что она не станет убиваться из-за того, что произошло этой ночью. Так что же это было? Недоразумение? Может быть! Для кого как! А для неё всё ясно, как и то, почему Володя упорно хочет поговорить с ней насчёт Геры. Отдать ему Геру! О, глупец! Неужели он ничего не мог придумать лучше? Конечно, итак яс-но, что Гера будет под наблюдением лучших врачей, что она пойдёт учиться в самую лучшую школу, а потом ей будет открыта дорога в самый лучший институт Москвы. А потом, может и за границу… А потом… потом Володя найдёт ей достойного жениха, лучшую партию. И конечно, всё это будет делаться и ради неё, Ники. По старой памя-ти и дружбе. Да, по старой!
Нет, она совсем не знала его, совсем! Если даже слово любовь он заменил словом дружба и память. А может, любви и не было вовсе? Было всё! И слёзы, и тоска, и разоча-рование, и надежда, и чувство ожидания. Всё было! А любовь, была ли она? А письма той худенькой девочке в далёкий уральский городок, были ли они? А ночи любви в Керкене, и горечь потери любимого, сводившая с ума, и боль в сердце… потом, при встречах и расставаниях. Было ли это всё? Или это показалось только ей, Нике? Хотя, наверное, всё это привиделось и ему, Володе, пока он не понял, что Ника отнюдь не без греха. Но ведь она и в самом деле безгрешна. После смерти мужа только Володя был с ней близок, только он один. И поэтому, его дикие слова насчёт шантажа — это, наверное, шутка! Глупая и злая, но всё — же шутка! Также как и её слова о беременнос-ти, тоже показавшиеся неумной шуткой. Только глаза Володи, и его губы, жесткие, хо-лодные в прощальном поцелуе, совсем не шутили. Как и весь его отрешённый вид!
— Ну и, пожалуйста! Переживём, правда, дети!
Ника тряхнула головой. Узел тяжелых волос упал на плечи, растеряв по полу шпильки. Дети засмеялись и полезли под стол собирать их.
— Всё хорошо! Дети со мной! И не стоит сильно переживать. Не стоит!
ГЛАВА 50.
Вот уже прошло три недели, как Ника приехала домой и с головой окунулась в работу. В Москве, она все-же успела заехать на фирму и заказать товар. Она сильная духом, и никакие скандалы и жизненные неурядицы не выбьют её из привычной ко-леи, её работы, её дела. Товар, наконец получен, и целыми днями она возится в отде-лах, оформляя вместе с приглашенным художником — дизайнером витрины и различ-ные заставки между ними.
Дети учатся. Маму давно уже выписали из больницы. Это радостное событие произо-шло сразу же на второй день после приезда Ники с детьми из Москвы. На Марию бла-готворно влияет домашняя обстановка. Если первые дни она с трудом передвигалась по комнате, опираясь на палку, то сейчас, она всего лишь слегка прихрамывает, и порой, палочка так и остаётся где — нибудь сиротливо стоять или лежать, забытая беспокой-ной хозяйкой…
На несколько дней, проездом из Сибири, приезжал Саша. Из худого высокого парня он превратился в стройного интересного мужчину. Чудесно, что вопреки прогнозам Ни-ки, в свои сорок пять лет он не стал толстым безобразным мужчиной. Дорогой, эле-гантный костюм сидит на нём безукоризненно, а белоснежная рубашка, выглядываю-щая из-под костюма, придавала облику брата весьма респектабельный вид преуспева-ющего во всём человека. Преуспевающего, и довольного жизнью!
— Ты очень редко появляешься у мамы. Не кажется ли тебе, что твоя благополуч-ная жизнь и прекрасная работа, напрямую связаны с нашей мамой. Иной раз очень больно слушать её слова о том, что дети забыли её…
— Ты хочешь сказать, что кроме тебя, живущей с ней рядом, никто о ней не заботится?
Ника осуждающе смотрит на своего брата, который, отставив в сторону лопату, заку-ривает сигарету. Длинные тонкие пальцы у Саши с чистыми аккуратными ногтями по-хожи на пальцы музыканта. Разве этими красивыми руками можно копать тяжелую весеннюю землю? Он её и не копает. Саша теперь занимается парфюмерным бизнесом. У него обширные связи за границей, в Германии и во Франции, целая сеть магазинов в крупных городах Сибири, он содержит большой штат директоров, бухгалтеров, про-давцов. Возле него крутится целая стая девочек, с которыми он по желанию может про-вести недельку или две на Гавайских островах…
