Александр Меньшов - Железом и кровью
А с левой стороны от ворот на нас мчалась целая толпа мятежников.
Я проглотил подкативший к горлу ком и тут же приготовился к бою. В качестве целей выбрал волков и лиходеев.
Выстрел. Готов. Ещё один. Молнии разрывали серый дым пожарищ и точно били во врага.
Я сейчас явно был в ударе. Ни одного промаха.
Музыка скрипящей тетивы, лёгкое её касание подбородка… Стрелы весело виляли хвостовиками, уносясь прочь. Я стал испытывать противоречивые чувства то ли радости, то ли какого-то безумства.
Сменил позицию. Опять вовремя: откуда-то сверху на прежнее моё место рухнули несколько тяжелых стрел, высекших искры с каменной глыбы.
Я приподнял взгляд: стрелки были или не опытны, либо слишком взволнованы. Это было видно даже по их скрюченным фигурам. Стойка выдавала в них непрофессионалов. Оттого и били мимо.
Мне казалось, что я смотрю во все стороны сразу, что, наверняка, и спасало мою жизнь. Едва я сменил очередную позицию, как сверху ворот от стены вдруг отвалился великанских размеров обломок, тут же погрёбший под собой и наступавших гренадеров, и обороняющихся мятежников. Вверх взметнулось непроглядное облако темной пыли. Ворвавшиеся во двор ратники оказались отрезанными от своих товарищей, рвущихся со стороны поля, и этим тут же воспользовались мятежники. Лучники на стенах теперь преспокойно били столпившихся снаружи у входа воинов. А во дворе количество мятежников увеличилось в разы. Они ловко дробили гренадеров на группки и убивали, нападая со всех сторон сразу.
Происходило это всё слаженно и быстро. Теперь теснили нас. Авангард распался на маленькие лоскутки, отчаянно дерущихся гренадеров.
Вот и всё. Атака захлебнулась. Мятежники жестоко расправлялись с остатками дружины. Но самое прискорбное было то, что мы, прорвавшись вперёд, будучи на самом острие атаки, оказались отрезанными и от ворот и спасительного выхода.
Атака захлебнулась, потонув в кровавой резне. Волки… вернее, волчища, огромные серые зверюги, терзали раненных, разрывая их на части. Мятежники били из луков в спины убегающим ратникам, расстреливая их, словно зайцев на охоте.
Вокруг творились жуткие невообразимые вещи. Раненные гренадеры не сдавались, как впрочем, и мятежники. Кровь лилась, что говориться, рекой.
Я скатился вниз, поскользнувшись в грязи. Упал и сломал лук.
— Твою мать! — но сделать уже ничего нельзя.
Оглядевшись по сторонам, я удачно обнаружил чей-то брошенный лук и, быстро его подхватив, снова подскользнулся и покатился за насыпь, образовавшуюся из-за обрушения части стены башни…
14
…Какой же сегодня всё же длинный день…
Нас собралось несколько ратников. Уставшие, растрепанные, были среди них и слегка раненные. Найти нас не составит никакого труда. Это всего лишь вопрос времени.
Я огляделся: двенадцать человек. Солдаты растеряно глядели друг на друга, не зная, что делать дальше.
Не знал и я.
И тут в наше прибежище практически закатился какой-то десятник. Его рванный нашейник болтался вокруг кольчуги, на лице глубокая царапина, кровь из которой, стекала за шиворот.
Десятник быстро окинул нас взглядом и криво усмехнулся.
— Это все? — спросил он, поднимаясь и отряхиваясь.
На вид ему было около сорока лет. Высокий, крепкий. Бешеный взгляд его пронзительных синих глаз, раздувающиеся, как у быка, ноздри, смуглое лицо, да ещё добавить порез — всё это наводило трепет даже на нас. У него была недлинная ржавая бородка с двумя боевыми косичками, в которые были вплетены две ленты, указывающие на количество военных компаний. Голубая — за Язес, красная — за Святую Землю. Я видел его до этого в лагере. Кажется, его звали Михаилом. Или что-то в этом роде.
— Охренеть! — прорычал он. — Обоссались?
Никто ничего не ответил.
— Сейчас вас, как зайцев, перещёлкают.
— И что делать? — спросил кто-то позади меня.
Надо признать, что я тоже сильно нервничал. Руки после первой схватки трусились, словно листья на ветру. Мне ещё не приходилось вести бой с таким количеством народа. Я никак не мог их унять и оттого чувствовал какой-то стыд перед самим собой. Ведь уже приходилось драться и в большинстве случаев в неравных схватках, а тут действительно «обоссался», как сказал бы Залесский.
А кто не испугается, когда вокруг орут, кричат, рубят, разрывают на части. Успевая только головой крутить. Огонь, кровь, трупы… смерть… Дикая, непонятная, ужасная…
Сколько людей почти в считанные минуты ушли в небытие…
— Кто не тля, давай за мной! — рявкнул десятник.
— Но их там много.
— Много, — как-то обрадовано закивал головой Михаил. — Мы ещё бьёмся! Честно и грозно! Слушай сюда: неволить никого не буду. Кто не пойдёт — сам за себя. А кто со мной, с тем и удача. Нас ещё не разбили. В бой!
От его крика у меня даже мурашки по телу побежали.
— Бешенный! — восхищённо пробормотал подле меня. — Мишка Бешенный. Ребята, айда, не в таких передрягах бывали.
Говоривший был седоватый ратник.
Десятник хохотнул и посмотрел на меня.
— Ты лучник? Как тебя сюда вообще занесло, но да Нихаз с ним! — Бешенный махнул мечом. — Займёшь место вон на той насыпи. Я видел тебя в бою: хорошо работаешь.
— Спасибо, — сухо пробормотал я.
— Задача: превращаешь площадь в сплошное пекло. Взрывай и жги всё, что увидишь. Понял?
— Да.
— Выполняй…Слушай сюда, ребятки, — проговорил он остальным: — кто не трус, делай как я. У кого есть щиты, становись ко мне и прикрывай себя да товарища. Идём к воротам плотным строем. У кого щита нет — тому позади, оборонять тылы. В сторону далеко не отходить. Подбирать не будем. Ясно?
— Да, — дружно ответили люди и уже уверенно двинулись за десятником.
И он, пригнувшись, выпрыгнул вперёд.
Я быстро выскочил из убежища и за несколько мгновений взобрался на здоровенный валун справа от башни. Вытянул стрелу и приготовился.
Картина, открывшаяся с моего места, ужасала: десятки окровавленных тел, волки, мятежники, добивающие раненых.
— Давай! — приказал Михаил.
Я выдохнул и спустил тетиву. За минуту я осыпал площадь взрывными стрелами, сея хаос и разрушение. Стрелял, не целясь, лишь бы распугать мятежников.
Ратники, выскакивавшие из укрытия, отчаянно бросились вслед за десятником, убивая растерявшихся мятежников.
— Давай, жги их! — проорал мне Михаил, ловко размахивая мечом.
Он, будучи на острие клина атаки, умело и быстро лавировал между растерявшимися вражескими солдатами, и профессионально, без лишних движений, убивая их практически одним ударом.
