akchisko_san1 - Рики Макарони и Старая Гвардия
— Что с Вами? – продолжил допрос профессор.
— Похмелье, — подал голос Френк. – Я слышал, да и так видно.
Повисла зловещая пауза. Рики как никогда жаждал придушить Эйвери, невзирая на то, что сейчас точно бы с ним не справился. «Ну кто тянул тебя за язык?!» — злился он, не в силах заставить себя поднять голову.
— М–да, — вкрадчиво протянул слизеринский наставник. – Побеседуем позже. И такое безобразие Вам с рук не сойдет. Я приглашу сюда мадам Помфри, она мигом Вас вылечит.
Профессор развернулся, собираясь уходить.
— Сэр, — заговорил Лео, — можно мне кое‑что сказать Вам?
Снейп пожал плечами и в знак согласия кивнул ему на дверь.
— Эйвери, — позвал Рики уже совсем тоном после того, как они вышли; из коридора доносился только суровый голос профессора; скорее всего, он отчитывал старосту, который вовремя не доносит ему о проступках.
— Чего тебе? – самодовольно отозвался Френк.
— Ты понимаешь, что я тебе при случае отплачу втройне? – ничего умнее Рики с ходу не смог придумать, но держать в себе пожирающее его бешенство было выше его сил.
— Подумаешь! – Френк абсолютно не расстроился.
По возвращении Лео принес неутешительную весть: Снейп вознамерился сообщить о случившемся не только дядюшке Гарри, но и родителям Рики.
Последнее всерьез расстроило юношу. Он не боялся никакого наказания, будь то уборка без магии или нудное копание в бумажках. Но чтобы так подвести отца и мать! Насколько он знал, насчет Пита им никогда не присылали ничего подобного. А о нем и так все твердят, что от такого ребенка одни проблемы…
Рики так и не узнал, о чем еще они говорили, но мадам Помфри к нему не пришла. Впрочем, он уже не так сильно в ней нуждался. Уже на следующий день отвращение к еде, которое он сам в нормальном своем состоянии считал катастрофой, пропало.
— Как обидно, — проворчал Рики, сидя на кровати и уплетая завтрак, принесенный эльфами.
Через два дня должны были возобновиться уроки, и можно было не сомневаться, что его нынешнее состояние завуч не расценит как уважительную причину для того, чтоб их пропускать.
— Да уж! Провести так половину каникул, — согласился Лео, который уже вернулся из Большого зала. Теперь он, развалившись на своей кровати, наслаждался не–учебной литературой.
— Я не о том, — отмахнулся Рики. – Надо же так расклеиться из‑за одного стакана! А ведь я думал, что умею пить.
Лео нахмурился.
— А еще все об этом узнали, — продолжал перечислять свои беды Рики, не обращая внимания на реакцию друга.
— Вовсе нет. Артур Уизли сдержал слово и никому не рассказал, — возразил Лео.
— А откуда ты знаешь, что он мне обещал? – с подозрением спросил Рики, и ему даже доставило удовольствие выражение смятения и смущения на лице лучшего друга.
— Ну, он считает, что я все‑таки должен знать все, потому что мне приходится за тобой присматривать, – нашелся Лео.
— Зато теперь кем ты меня считаешь… — не унимался Рики.
— Рики, я не думаю, что это серьезная причина для беспокойства, — изрек Лео.
И он был прав, потому что Рики чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы на него можно было возложить ответственность за недозволенные правилами действия. Профессор Снейп вызвал его к себе сразу же, как только он появился в Большом зале. Для этого завуч подошел к столу «Слизерина», причем его тон ясно дал понять даже тем, кому Френк ничего не рассказал, что у Макарони большие неприятности.
Сам же Эйвери, как ни странно, не воспользовался шансом подлить масла в огонь. Он казался задумчивым и мрачным, скорее всего, потому, что сам недавно вызвал нарекания со стороны профессора МакГонагол.
— Он нагрубил Хатингтон, сказал ей, какая из нее, по его мнению, староста с таким‑то происхождением, и это услышал Филч. Не исключено, что вы будете вместе отрабатывать взыскания, — предупредил Лео.
— И чем Мел так любезна сердцу Филча? – проворчал Рики. Обычно завхоз не принимал сторону учеников. И, как считал Рики, если в противном случае им с Френком придется чаще видеться, пусть лучше Филч вообще никогда не изменяет своим привычкам.
Но сейчас ему предстояло пережить праведный гнев завуча. Когда он, прощально кивнув Лео
— Я начинаю думать, что Вам дается слишком много отдыха, Макарони, — сказал Снейп. – Вы не находите себе полезных занятий! Что скажете?!
— Я считаю, каждый мужчина должен попробовать хоть раз… – промямлил Рики, как всегда не желая соглашаться с профессором без борьбы.
На это Снейп скептически скривил губы.
— Что ж, если Ваши родители так терпимо настроены, пусть. Но не в «Хогвартсе»! Вы дали себе труд хоть раз ознакомиться со школьным уставом?
— Нет, сэр. Я ведь не староста, – ядовито напомнил Рики, и сам себе удивился; казалось, он давно перестал на это обижаться.
— Мне остается только радоваться этому, – прошипел Снейп. – Нигеллуса тоже стоило бы наказать вместе с Вами, но я не хочу ронять его авторитет. Пока не хочу. Но я замечаю, что Ваши друзья–старосты снисходительны к Вам сверх меры. Надо будет побеседовать с ними на эту тему.
«Не сработает! Я уже провел с ними другую беседу, и наши ценности не совсем совпадают, сэр». Но при этом Рики молил Бога, чтобы Снейп никогда не узнал, какую роль в этой истории сыграл Артур; завуч «Слизерина» и без того недолюбливал гриффиндорцев, особенно – любимчиков МакГонагол, и методы его были законнее, чем у Доры.
— Ты что‑то хочешь сказать, Макарони? – елейно осведомился профессор.
— Нет, сэр, — сказал Рики, как всегда не будучи уверен, что убедил Снейпа.
— Как угодно, – сверкнул глазами завуч «Слизерина». – Я, разумеется, понимаю, насколько взыскания могут помешать подготовке к экзаменам. И не хочу, чтобы ученики моего колледжа показали себя в невыгодном свете. Тем не менее, твоя последняя выходка переходит всякие границы. Тебе придется две недели помогать в теплицах профессору Стебль.
Рики сразу решил, что это лучше, чем работать с Филчем, и, в некотором роде, так оно и оказалось. Но он довольно бычтро понял, что загрузили его прилично.
Профессор готовилась к весенней посадке. Рики помогал ей с саженцами, мыл старые горшки под рассаду, а также убирал и чистил помещения, естественно, без помощи магии. Ему никогда не приходилось так много копаться в навозе.
Естественно, он получил гневное письмо от крестного отца и куда более терпимое – от брата. То, что дядя Гарри грозил вопиллером, не имело никакого значения. Но вот дома, по мнению Пита, жалоба слизеринского завуча вызвала почти панику. Он признался, что родители поручили ему узнать, что побудило младшего сына к пьянству и насколько далеко зашло дело. От миссис Дуглас информация тщательно скрывалась, потому что не так давно к ней вызывали врача. Сам Пит также был обескуражен и настойчиво просил объяснений.
