Николай Петри - Колесо превращений
Что за противник напал на них, Вышата не знал. Слыша звуки боя, он приказал сталкивать телеги в болото. На это ушло несколько драгоценных минут, давших противнику преимущество: враг смял росомонов и устремился вперед. Но к этому времени почти все телеги обоза были уже сброшены и росомоны во главе с тысяцким с такой силой врубились в неплотный строй нападавших, что отбросили их на старые позиции.
— Налегай, браты! — ревел тысяцкий, сокрушая нападавших двуручным мечом. — Не позволим коварным недругам топтать честь росомонов!!
И росомоны «налегали»! Болотная гать была узкой — едва две телеги разъедутся. Поэтому росомоны валили поверженных врагов по обе стороны и по их телам продолжали идти вперед, перемалывая поредевшие ряды противника.
Неожиданно в бое возникла пауза.
— Где сотник? — спросил Вышата, вытирая взмокшее чело.
— Отвоевался Корзун…
— Замилу-слухача ко мне!
— Здесь я, тысяцкий!
— Что скажешь: много ли ворога перед нами?
— Много. Сотен пять…
— Эхма! Ну что ж, браты, видно, не увидеть нам больше землицы родимой! Так не посрамим предков славных! Не покажем врагу подлому спины свои! Помните, други: того, кто смерть не в лицо примет, а в спину, — и на том свете найду!! — И захохотал тысяцкий во все горло — да так, что враги замерли, а некоторые из них в страхе попятились.
Вышата сорвал располовиненный страшным ударом шлем и крикнул остаткам своей рати:
— Покуражимся напоследок! Прощайте, други, авось свидимся в вотчине предков!
Вышата понимал: потеряв половину отряда, имея соотношение сил один к десяти не в свою пользу, зажатый с двух сторон болотом, он не имел никаких шансов на победу. Оставалось сделать так, чтобы неведомый враг, напавший по-предательски в спину, дорого заплатил за свою подлость.
Росомоны навалились — противник дрогнул и побежал. Вышата, чувствуя, что товарищи его верные с ним рядом, кинулся преследовать негодяев. Он несся вперед, коля, рубя, топча, сокрушая всех на своем пути, пока не заметил далеко впереди стройные ряды лучников.
«Ну вот — последний рубеж, — подумал он и увидел, как целое облако стрел взвилось в воздух и полетело на росомонов. — Да, прав ты был, Милав-кузнец, не стоило доверять найденышу!»
Стрелы валили всех без разбора — коней, росомонов, врагов…
Глава 6
ДВАЖДЫ КРУГЛЫЙ СИРОТА
… Милав стоял в дымной харчевне с остановившимся сердцем и с глазами, безумно смотревшими перед собой. Кальконис рядом тревожно спрашивал:
— Что? Что случилось?
— Вышата… — выдохнул Милав. — Стозар-найденыш предал росомонов… Они все погибли…
Он послал мыслеобраз битвы Кальконису с Ухоней, и его товарищи тоже увидели все.
— Как же так… — простонал Ухоня, обвиваясь вокруг тела кузнеца.
В этот миг чей-то грубый голос произнес:
— Собакам — собачья смерть! Наш хозяин обещал за каждого убитого росомона по коню!
По телу Милава словно судорога прошла. Он шагнул к говорившему и, глядя ему прямо в глаза ненавидящим взором, произнес:
— Я — росомон! Попробуй заработать себе коня!!
Дальше началось невообразимое. Милав даже не стал доставать Поющего Сэйена, настолько рвалась из него первобытная жестокость, почерпнутая им в недрах владений Хозяйки Медной горы. Ухоня, вернувший себе излюбленный тигриный облик, и мрачный Кальконис прикрывали его спину. Через полчаса от захудалого строения практически ничего не осталось. Те, кому посчастливилось удрать из харчевни до того, как Милав приступил к ее уничтожению, потом со страхом в глазах и дрожью в голосе рассказывали всем желающим, что «сам великан Тогтогун проснулся от тысячелетнего сна и обрушил на людей свой давний гнев».
Так что Милав, Кальконис и Ухоня, мало верившие в древнюю легенду, стали волей случая виновниками возрождения культа Тогтогуна. Согласно новой интерпретации, Тогтогун разорвал свое тело на две части, превратив каждую из них в человека. А конь, некогда явившийся причиной проклятья человеческого рода, принял облик ужасного зверя, подобного которому никогда не водилось на острове…
ЗОВ!
…Всегда ли мы задумываемся над тем, что нас окружает? Вопрос отнюдь не праздный, ибо подразумевает, что любое знакомое явление может неожиданным образом открыться с совершенно новой, необычной стороны.
Не секрет, что музыка, цвет, запах могут влиять на эмоциональное состояние человека. Темные цвета всегда угнетают; веселая музыка наполняет душу радостью. А запах? Как он воздействует на человека, будучи результатом неких природных процессов? К сожалению, на все это мало обращают внимание. Ведь часто на самое главное времени просто не остается…
Жители острова действительно поверили в то, что Милав, Ухоня и Кальконис — это восставший от тысячелетнего сна великан Тогтогун, решивший расквитаться с людьми за свои старые обиды. Поэтому и вели себя соответственно: за весь долгий путь до границы с гхотами росомоны (да простит сэр Лионель де Кальконис, что и его пришлось причислить к этому славному племени!) не встретили ни одной повозки, ни одного путника. А если по дороге оказывалось какое-либо поселение, то «наследники Тогтогуна» не находили в нем ни одного жителя. Приходилось отправлять на поиски аборигена Ухоню, который очень любил подобную охоту. «Вылазки» ухоноида не оставались без внимания островитян, неведомым образом знавших буквально все о каждом шаге путешественников. И слухи — еще более ужасные, чем прежде, растекались по долам и весям: конь Тогтогуна вышел на охоту! Ухоня цвел и млел от такого внимания к собственной персоне, изобретая чуть ли не каждый раз изощренные ловушки для пугливых туземцев.
Так что достигли они заветной страны Гхот, имея за плечами громкую славу великана Тогтогуна, возжелавшего получить старые долги…
Однообразие способа передвижения помогало спокойной мыслительной работе. У Милава было достаточно времени, чтобы подумать и о Витторио Чезаротти (почему он ушел от «молчащих» уже на следующий день после прихода Калькониса и Ухони, так и не попрощавшись ни с кем?), и об Аваддоне (что известно черному магу и почему он не предпринимает активных попыток уничтожить назойливых росомонов?), и о трагической гибели отряда Вышаты (почему, ну почему тысяцкий не послушался доброго совета?).
Вопросов хватало с избытком.
Вот с ответами было сложнее…
* * *…В узкие высокие витражи вливалось солнце. Его лучики, окрашенные в самые разные цвета, играли на толстом дорогом ковре, покрывавшем весь пол светлицы. Милав сидел на маленькой резной скамеечке и с интересом рассматривал игрушечный меч, подаренный ему отцом. Меч был почти настоящий и имел даже ножны с серебряной инкрустацией. Милав гладил отполированное, теплое на ощупь лезвие и млел от восторга. Теперь-то уж точно никто не посмеет называть его ребенком. Ведь ему целых пять лет, и у него теперь есть свой меч!
