Джо Аберкромби - Красная Страна
Далеко впереди он видел лошадей, разбросанных по плато, Свит и Плачущая Скала уводили табун дальше. Не драконьи запасы для пенсии, но они выручат неплохую прибыль за пару сотен лошадей. Когда дело доходит до скота, люди здесь больше интересуются ценой, чем происхождением.
— Кто-нибудь гонится? — крикнула Шай, не отрывая глаз от дороги.
Темплу удалось, ухватившись рукой, подняться на сиденье, чтобы встать и посмотреть назад. Лишь зазубренная чернота деревьев и быстро растущее пространство ровной белизны между ними и фургоном.
— Нет! — крикнул он, самоуверенность начала потихоньку возвращаться. — Никого… подожди! — Он заметил движение. Всадник. — О, Боже, — пробормотал он, его самоуверенность полностью испарилась. Еще всадники. — О, Боже!
— Сколько?
— Три! Нет! Пять! Нет! Семь! — позади все еще было несколько сотен шагов, но они нагоняли. — О, Боже, — сказал он снова, падая на трясущееся сидение. — Каков теперь план?
— Мы уже достигли конца плана!
— Было скверное чувство, что ты так и скажешь.
— Держи поводья! — крикнула она, бросая их ему.
Он дернул руками.
— И что делать?
— Можешь вести?
— Плохо!
— Я думала, ты занимался всем!
— Плохо!
— Блядь, мне остановиться и дать тебе урок? Веди! — Она вытащила нож из-за пояса и сунула ему. — Или можешь драться.
Темпл сглотнул. Затем взял поводья.
— Я поведу. — Точно, Бог был. Жалкий мелкий обманщик, трясущий своей божественной жопой от смеха над усилиями Темпла. И вряд ли впервые.
Шай размышляла, как много времени в жизни она провела, сожалея о последнем решении. Слишком много, это верно. И похоже сегодня она собиралась пахать то же старое поле.
Она перелезла через деревянный парапет на залитую смолой крышу фургона, скачущую под ее ногами, как норовистый бык, пытающийся сбросить седока. Она добралась до конца, сдернула лук в руку, убрала треплющиеся волосы и покосилась на плато.
— Вот дерьмо, — пробормотала она.
Семь всадников, все прямо как сказал Темпл, и они нагоняли. Все что им нужно сделать, это заехать перед фургоном, сбить лошадь или две в упряжке, и все. Они все еще были вне зоны обстрела, особенно если стрелять с того, что с тем же успехом могло быть плотом на стремнине. Она неплохо управлялась с луком, но и волшебницей не была. Ее взгляд перешел на люк на крыше, она бросила лук и помчалась к нему на четвереньках, вытащила меч и пихнула под проушину, на которой был висячий замок. Слишком крепкая и тяжелая. Смола вокруг петель была намазана небрежно, хотя дерево более чем наполовину сгнило. Она воткнула кончик меча туда, повернула, подолбила, поработала с креплениями, с другой петлей.
— Они скачут? — услышала она визг Темпла.
— Нет! — выдавила она сквозь сжатые зубы, подсовывая меч под петлю и вытаскивая обратно. — Я пришила их всех!
— Правда?
— Нет, нихуя не правда! — И она упала на задницу, когда решетка оторвалась от петель и шлепнулась. Она отбросила меч, совершенно изогнутый, пальцами открыла решетку, и начала карабкаться в темноту. Фургон ударил что-то и с треском толкнулся, вырвав лестницу из ее рук и бросив ее на лицо.
Сквозь трещины вокруг ставней на узких окнах сверху сочился свет. С обеих сторон были тяжелые решетки, на замках и набитые сундуками, коробками, седельными сумками, которые подпрыгивали, ударялись, бряцали, сокровища просыпались, золото блестело, камни мерцали, монеты скользили по доскам пола; хватило бы выкупить пять королей и останется еще на дворец-другой. Под ней была пара мешков, набитых деньгами. Она стояла, подпрыгивая от решеток в стороны, поскольку фургон шатало влево и вправо на стонущих рессорах, и начала оттаскивать ближайший мешок к яркой линии между задними дверями. Адски тяжелый, но она перетаскала много мешков в свое время, и не собиралась давать этому мешку ее победить. Ее достаточно побеждали, и это ей никогда не нравилось.
Она, чертыхаясь, вывернула болты, пот заливал ее лоб, затем, плотно прижимаясь к решетке рядом с ней, распахнула двери сапогом. Внутрь влетел ветер, открылась яркая, белая пустота плато и стучащие пятна колес, и снег бил из-под них; черные фигуры всадников гнались, теперь уже ближе. Намного ближе.
Она выхватила нож и разрезала мешок, запустила руку внутрь и вытащила пригоршню монет, и еще, и другой рукой, потом обеими, швыряя золото, как сеяла зерно на ферме. Она подумала, как тяжело она билась, будучи бандитом, как надрывалась, будучи фермером, и спорила по мелочам, будучи торговцем, за крупицу того, что сейчас выбрасывала каждый миг. Она пихнула следующую горсть себе в карман, поскольку — ну, отчего бы не помереть богатой? Затем загребла еще обеими руками, выбросила пустой мешок и пошла за вторым.
Фургон соскочил в колею, подбросив Шай в воздух, ударил ее головой о низкий потолок, и она растянулась. Миг все кружилось, затем она поднялась и потащила следующий мешок к качающимся, хлопающим дверям, посылая проклятья фургону, потолку и кровоточащей голове. Она встала у решетки, выпнула мешок, который разорвался на снегу и осыпал золотом пустую равнину.
Пара всадников остановилась, один уже слез с лошади и ползал на четвереньках, собирая монеты, быстро ускользая из видимости. Но остальные скакали не обращая внимания, более решительные, чем она надеялась. Таковы надежды. Она почти видела лицо ближайшего наемника, склонившегося над качающейся головой лошади. Она оставила двери открытыми и вскарабкалась по лестнице на крышу.
— Они все еще следуют за нами? — взизгнул Темпл.
— Да!
— Что ты делаешь?
— Хочу, блядь, полежать, прежде чем они нас догонят!
Фургон с шумом въехал в неровную землю, плато изгибалось от маленьких ручьев, было усеяно валунами и колоннами изогнутых скал. Дорога ныряла в мелкую долину, крутые бока которой мелькали мимо, колеса стучали громче, чем когда-либо. Шай вытерла ладонью кровь со лба, скользнула через трясущуюся крышу к задней части фургона, схватила лук и вытащила стрелу. Она посидела немного на корточках, тяжело дыша.
Лучше сделать, чем жить, боясь этого. Лучше сделать.
Она поднялась. Ближайший всадник был в пяти шагах позади от качающихся дверей. Он увидел ее, глаза расширились, светлые волосы, широкий подбородок и щеки, розовые от ветра. Она думала, что уже видела его, пишущим письмо в Биконе. Он плакал тогда. Она подстрелила его лошадь в грудь. Ее голова откинулась, она зацепила одним копытом другое, и лошадь вместе с всадником упали, кувыркаясь снова и снова, ремни и упряжь спутались, остальные объезжали их останки, когда Шай нырнула назад за следующей стрелой, и услышала, что Темпл что-то бормочет.
