Джо Аберкромби - Красная Страна
Что-то вылетело, отскочило с пустым звуком, покатилось по снегу и остановилось у огня.
— Что это? — спросил Лорсен.
Коска пожевал губу.
— Голова Джубаира.
— Судьба не всегда добра, — пробормотал Брачио.
Еще одна голова описала дугу вылетев из двери и упала в огонь. Третья приземлилась на крыше одной из лачуг, покатилась вниз и остановилась в водосточном желобе. Четвертая упала среди лучников, и один из них, отшатнувшись, уронил арбалет, болт вонзился в бочку рядом. Еще головы, и еще, с развевающимися волосами, вываленными языками, крутились, плясали, разбрызгивали пятна крови.
Последняя голова высоко отскочила и покатилась по дуге вокруг костра, чтобы остановиться прямо напротив Коски. Лорсен не был человеком, у которого капля крови вызывала отвращение, но даже он вынужден был признать, что немного нервничал от этой демонстрации безгласной брутальности.
Менее брезгливый генерал-капитан шагнул вперед и злобно пнул голову в огонь.
— Скольких людей убили эти два старых ублюдка? — Хотя без сомнения, Старик был намного старше, чем любой из них.
— Уже около двадцати, — сказал Брачио.
— Мы, блядь, выходим за рамки! — Коска в ярости повернулся к Сворбреку, который неистово строчил в своем блокноте. — Какого черта вы там пишете?
Автор посмотрел на небо, отраженное пламя плясало на его очках.
— Ну, это… довольно драматично.
— Вы находите?
Сворбрек слабо указал на разрушенный форт.
— Он пришел спасти своего друга вопреки отсутствию шансов…
— И добился, что того убили. Разве человек, который прет против невозможных шансов, не считается обычно непроходимым идиотом, нежели героем?
— Граница между ними всегда призрачна… — пробормотал Брачио.
Сворбрек поднял ладони.
— Я пришел за историей, которая расшевелит кровь…
— И я не смог вам угодить, — отрезал Коска, — так? Даже мой чертов биограф бросает меня! Без сомнений, я кончу злодеем в книге, которую поручил написать, пока вон того безумца-головореза прославляют до небес! Как тебе это нравится, Темпл? Темпл? Куда мой чертов юрист запропастился? Что насчет вас, Брачио?
Стириец вытер свежие слезы из влажного глаза.
— Думаю, пришло время положить конец балладе о девятипалом северянине.
— Наконец-то здравый смысл! Принесите другую трубу. Я хочу, чтобы форт сровняли с землей. Я хочу, чтобы из этого вмешивающегося болвана сделали кашу, слышите? Кто-нибудь, принесите мне еще бутылку. Меня тошнит, что меня, блядь, не принимают всерьез! — Коска выбил блокнот Сворбрека из его рук. — Немного уважения, разве это слишком много? — Он пнул биографа по сапогу, и тот резко упал в снег, удивленно прижав одну руку к щеке.
— Что за шум? — сказал Лорсен, поднимая ладонь и требуя тишины. Из темноты, быстро нарастая, раздались удары и грохот, и он нервно шагнул к ближайшей лачуге.
— Черт побери, — сказал Димбик.
Из ночи, громыхая, появилась лошадь, с дикими глазами, и мгновением позже еще дюжины, катясь волной со склона в сторону лагеря, вздымая снег; кипящая масса животных, поток лошадиной плоти приближался галопом.
Люди побросали оружие и бежали, ныряли, закатывались под любое укрытие. Лорсен зацепился за хлопающую фалду и растянулся в грязи. Он слышал вопли и уловил проблеск Даба Свита, который ехал верхом позади стада, дико ухмылялся и поднимал шляпу в салюте, объезжая лагерь. Затем среди зданий оказались лошади, и все стало адом молотящих, бьющих, дробящих копыт, криков, метаний, встающих на дыбы зверей, и Лорсен беспомощно распластался у ближайшего сарая, вцепившись ногтями в грубо обработанное дерево.
Что-то ударило его по голове, он чуть не упал, но цеплялся, цеплялся, пока шумело, словно конец света разверзся вокруг него, и сама земля дрожала под силой всех этих взбесившихся животных. Он задыхался, хрюкал и сжимал зубы, и зажмуривал глаза так сильно, что они заболели, щепки и грязь и камни жалили его щеку.
Затем внезапно наступила тишина. Пульсирующая, звенящая тишина. Лорсен оторвал себя от лачуги, и сделал качающийся шаг или два через разбитую копытами грязь, моргая в тумане дыма и оседающей грязи.
— Они напугали лошадей, — пробормотал он.
— Вы, блядь, так думаете? — взвизгнул Коска, отшатываясь от ближайшей двери.
Лагерь был опустошен. Нескольких палаток не было; ткань и их содержимое — человеческое и материальное — втоптано в снег. Разрушенный форт продолжал дымиться. Две лачуги были полностью в огне, горящая солома падала вниз, оставляя везде маленькие огоньки. Между зданиями были свалены тела, растоптанные мужчины и женщины, в разорванных одеждах. Раненые завывали, или блуждали, изумленные и окровавленные. Там и здесь лежали, слабо лягаясь, раненные лошади.
Лорсен прикоснулся одной рукой к голове. Его волосы были липкими, струйка крови щекотала его бровь.
— Ебаный Даб Свит! — прорычал Коска.
— Я говорил, что у него серьезная репутация, — пробормотал Сворбрек, вылавливая оборванный блокнот из грязи.
— Возможно, следовало заплатить ему его долю, — задумчиво сказал Дружелюбный.
— Можешь отнести ему ее сейчас, если хочешь! — Коска указал когтистым пальцем. — Она в… фургоне. — Голос стих до неверящего карканья.
Укрепленный фургон исчез. Перед фортом был лишь выдающийся пустой кусок темноты.
— Где он? — Коска смел Сворбрека с пути и побежал туда, где стоял фургон. Две глубокие колеи от колес были отлично видны в снежной грязи среди отпечатков копыт, и они направлялись вниз по склону в сторону имперской дороги.
— Брачио, — голос Коски взвивался, пока не стал безумным визгом, — найди несколько ебаных лошадей и отправляйся за ними!
Стириец таращился.
— Вы хотели, чтобы все лошади были собраны вместе. Они сбежали!
— Некоторые должно быть отбились от табуна! Найди полдюжины и отправляйся за этими ублюдками! Живо! Живо! Живо! — И он в ярости пнул снег в Брачио, чуть не упав. — Где, черт возьми, Темпл?
Дружелюбный посмотрел вверх на следы фургона и поднял бровь.
Коска сжал руки в дрожащие кулаки.
— Все, кто может, готовьтесь выдвигаться!
Димбик обменялся взволнованным взглядом с Лорсеном. — Пешком? До самого Криза?
— Мы соберем лошадей по пути!
— Что насчет раненных?
— Те, кто могут идти, добро пожаловать. Те, кто не могут, означают большие доли для остальных. Теперь заставь их двигаться, чертов идиот!
— Да, сир, — пробормотал Димбик, стаскивая и кисло отбрасывая свою перевязь, которая, уже развалившаяся, стала совершенно запачкана навозом, когда он нырнул в укрытие.
