Людмила Астахова - Волчьи игры
Все-то у Идгарда Эска просто и легко. Так же, как у Раммана Никэйна все сложно и с подвохом, а у Шэррара Ияри — непонятно и загадочно.
«Уму непостижимо, как у одних и тех же мужчины и женщины родились такие разные сыновья, — дивилась Сина. — Чудеса! Видимо, все дело в шурианской крови».
Признание Раммана, в общем-то, княжну ничуть не потрясло. Вот если бы отец вдруг воспылал привязанностью к молодому графу Янамари без такого существенного повода, как кровное родство, это было бы действительно крайне подозрительно. Рамман же в качестве брата Сину устраивал. Жаль только, Мирари не знала этого с самого начала. Тогда бы первые годы ее брака с эрн Рэймси не омрачились бы душевной болью. Но потом Сина поведала сестренке на ушко тайну, положив конец горьким сожалениям той о несделанном выборе.
— Ты могла бы, например, проинспектировать лазареты и полевые кухни. Прекрасный повод, я считаю.
— И оставить Аластара наедине с подозрениями и страхами?
Сина сопротивлялась сугубо по инерции. Уж слишком сильно хотелось ей взвизгнуть по-девчоночьи от радости. Любое, самое заурядное дело в компании с братцем и его чувством юмора — редкое удовольствие.
— Мы всю осень торчали у него на глазах каждый день с утра до вечера, и разве что-то изменилось? Мы снова под подозрением. На этот раз в желании помочь будущим бунтовщикам.
Губы наследника сами собой сложились в скорбную усмешку. Ему было не смешно.
— А ведь отец мог быть таким, как ты, — вдруг сказала Сина. — Если бы не Предвечный, если бы не эсмонды, если бы не их колдовство.
— Если бы не Предвечный, то и мы с тобой были другими. Не одержимыми, сестра моя.
Золото кормовых огней его несбывшихся кораблей заблестело в глазах Идгарда. Проклятое золото.
— Свободными, — тихим эхом отозвалась диллайн.
— Как Шэррар-р-р-р.
— Не говори так! Не говори голосом Аластара!
Княжна опустилась на колени в изголовье дивана, прижалась щекой к щеке своего маленького брата-Совенка.
— Нет, не становись им, — шептала она. — Ведь Шэррар — шуриа, а не только твой брат. Помни об этом, прежде чем ревновать к Фаолхэ-Морайг. Что ты знаешь об уготованной ему судьбе?
— Я ненавижу его.
— Кого? — ужаснулась Сина.
— Предвечного. Я так его ненавижу, что готов специально сдохнуть, чтобы он подавился мною.
— Ты порой говоришь какие-то страшные вещи.
Идгард ласково погладил ее по уложенным в прическу серебристым косам, отер костяшкой мизинца одинокую слезинку со щеки.
— Страшные вещи не говорят, а делают, миледи-сестра. А я еще ничего такого не сделал. Пока не сделал.
И звонко чмокнул в кончик носа, завершая семейный ритуал утешения.
— Решено. Я не оставлю тебя в Амалере. Начнешь тут сырость разводить…
Никогда не поймешь, когда он шутит, а когда серьезен. Совершенно как Аластар.
Форхерд Сид, доктор
Все зло в этом мире от… Правильно! От баб! Конечно, не годится ровнять аннис-волшебниц с простыми бабами ни по знаниям, ни уж тем более по возможностям, но иногда женский куцый ум возьмет да и явит себя во всей красе средь образованных и могущественных дам. И расцветет, и даст плоды благоуханные вопиющей глупости. Форхерд привык, что какая-нибудь из его соратниц нет-нет да проявит себя с худшей стороны в самый неожиданный, а главное, неподходящий момент. Итэль уж насколько умная и расчетливая особа, а ничто женское, то бишь глупое, ей не чуждо.
— Зачем? Ну, зачем тебе такие сложности? — простонал бывший эсмонд, прочитав исписанную Итель сверху донизу дощечку. — Поверь, Эск и пальцем не пошевелит ради Джойаны Ияри. Она уже открыто предпочла ему Священного Князя. Станет ли он рисковать ради бывшей любовницы столь многим?
Немая аннис зубами стащила с руки уже надетую перчатку и снова принялась царапать мелком: «Я считаю, что никто иной не выманит Эска из Амалера!»
Бывший эсмонд воздел очи горе и обреченно застонал сквозь зубы.
«Ну что за наказание такое! Проклятье!»
Утренняя прогулка по саду давно стала их с Итэль традицией. Стоило земле чуть подмерзнуть-подсохнуть, и Форхерд Сид в компании дамы-аннис Сар отправились дышать свежим воздухом — укреплять слабые легкие магички. Лучше закутаться в меха с ног до головы, если холодно, лишь бы не торчать день-деньской в духоте. Садовник тщательно вымел дорожки между голыми яблонями, но жечь листья доктор Сид ему категорически запретил. Леди Итэль дым мог навредить, а ведь именно на ее знания и умения возлагается столько надежд. Если она не придумает, как разрушить Предвечного, то никто не сможет этого сделать.
«Еще бы она перестала мыслить как женщина, — посетовал Форхерд. — Перестала кидаться из крайности в крайность, искать смысл в бессмысленном, а также целиком полагаться на чудеса».
Под чудесами диллайн понимал расчет аннис на человеческие чувства, которые якобы свойственны венценосцам. И считал, что виной такому заблуждению размеренная провинциальная жизнь, телесная немощь и чтение дамских романов.
— Итэль, дорогая моя, очнитесь! Вы знаете тива Хереварда и Аластара Эска дольше всех, как вы можете думать о них так хорошо? И не забывайте — они ненавидят аннис едва ли не больше, чем друг друга, только по разным причинам. Верить Оро и Эску нельзя, даже в силу их непримиримой злобы.
«Хорошо. Что предлагаете сделать вы? Предлагайте ваш план!»
Магичка недобро сверкнула глазищами. Того и гляди клюнет. Острым кулачком в бок.
— Я всего лишь предлагаю подстраховаться. Не более того. На случай, если Идгард заартачится. Последнее покушение на Эска не удалось…
«Разве это не шуриа пытались взорвать?» — написала Итэль, всем видом изображая крайнее изумление.
Форхерд снова издал мысленный стон. Воистину, тысячелетняя баба — это тысячелетняя дура.
— Итэль, я имею привычку держать руку на пульсе у больного, а не разглагольствовать о пользе очистительного клистира в отсутствие самого клистира. Во всех смыслах. И я слежу за политическим пульсом Файриста. Аластар сумел стать поперек горла абсолютно всем, мягко говоря.
Господ из оппозиции, с которыми у Форхерда Сида завязались довольно тесные связи, в дрожь бросало при упоминании имени князя. И от страха, и от ненависти, и от желания положить конец его правлению. В конце концов, они были такие же диллайн, как и сам бывший тив Сид, и понимали друг друга с полуслова, когда речь заходила о властных устремлениях. Диллайн у диллайн глаз не выклюет.
— Рано или поздно… Очень скоро его сумеют одолеть. Взорвут, отравят или…
