Полина Копылова - Летописи Святых земель
– Ну что еще о королеве, Боже мой?
– Не знаю, но, говорят, важный разговор. Вас ждут. Очень настаивают. – Язошу было стыдно за свою настойчивость и жалко Ниссагля, но он продолжал уговаривать.
– Хорошо. Помоги одеться. И прибери кровать. Здесь их приму. Никуда выходить не хочется.
Язош помог ему натянуть на мятую сорочку коричневый длинный упланд с бобровым мехом на воротнике, взбил подушки на креслах, развернул кресла так, чтобы троим сесть друг против друга. Потом оглянулся на господина и сунулся в дверь:
– Входите, яснейшие господа. Ниссагль стоял возле стола – маленький, весь напряженный, лицо мертвое, правая рука на перевязи.
– Приветствую вас, господин Морн… – произнес он сдавленным голосом. Глаза его сухо блестели. – Прошу, садитесь и рассказывайте. Если желаете вина или закуски, я прикажу камердинеру подать, хотя у нас, признаться, не густо.
– Благодарю, не нуждаюсь. – Морн сел в кресло, слишком большое для низкой горницы.
– Мне говорили, вы знаете новости о ее величестве? – тихо спросил Ниссагль.
– Мне говорили, все в Навригре уверены, что она мертва.
Гирш мелко затряс головой. Вместо него ответил Раэннарт:
– До нас только сегодня дошло известие, что ее приговорили. Казнь должна была совершиться позавчера утром. Мы ждем известия об этом.
– Понимаю. И вот что вам скажу, господа… – Морн откинулся в кресле. – Казни пока еще не было.
Ниссагль пошатнулся, бледнея и хватаясь за грудь. Подлетевший Язош усадил его в кресло.
– … Казни не было, – продолжал магнат, словно не замечая, какое действие произвели на Ниссагля его слова, – но вопрос о ее жизни и смерти еще не решен. Теперь, господа, я хочу объяснить, почему я здесь, а не в Хааре или у себя в Калеку не. Я много думал, господа. Очень много. Скажу не хвалясь, что судьба отпустила мне достаточно мудрости, чтобы не ссориться ни с королевой, ни с магнатами, и то время, когда другие исходили злобой и строили козни, я употребил для того, чтобы наблюдать и думать. И я увидел, что время магнатов и Посвященных давно ушло, что кругом живут по-другому, что все кипит и движется и только Эманд замер в неподвижности, надменный, как скала. И в этом я провижу его гибель, потому что река жизни, которая обтекает его основание, однажды подмоет его и он рухнет. Если и дальше развивать тему скалы и реки, то вывод напрашивается сам собой: надо, чтобы река намыла у скалы отмель. На отмели взойдут семена, вырастут травы и деревья, угнездятся птицы, и вместо одинокой угрюмой скалы возникнет цветущий остров. Короче говоря, глядя на королеву, я понял, что она хочет того же, что и я, то есть чтобы в Эманд пришли новые люди и принесли новые ремесла и обычаи, и тогда надменное, но отсталое королевство превратится в процветающую державу. Увы, я уже немолод и медлителен. Пока я думал, случился мятеж. Но я рад, что своим высоким положением и своими богатствами могу быть полезен кому бы то ни было. Мне доверились в Хааре. Сам Аргаред мне доверился с первой встречи, несмотря на мое затянувшееся молчание. Не хочу сглазить, но думаю, что выиграю жизнь ее величества и она будет здесь меньше чем через месяц. Я называю такой срок потому, что мне надо склонить магнатов на свою сторону. Не знаю, в каком виде и каким образом точно все удастся, но думаю, что вам лучше держать войско в полной готовности.
– Может статься, тогда и Аддрик поторопится с помощью, – заметил Раэннарт, – а то он все ждет, кто кого перетянет, и подмоги от него не видать, сколько Таббет ни старайся.
– У меня тоже есть несколько отрядов, и они поступают в полное ваше распоряжение. Все мои люди присягали королеве. Кроме того, я готов продавать вам съестные припасы втрое дешевле против обычного. В залог непреложности своего решения я могу оставить вам, тех людей, которые со мной прибыли, и уеду лишь с небольшим эскортом.
– Если мы с этого дня союзники и соратники, нет нужды и в заложниках, – хрипло, словно после нескольких лет молчания, сказал Ниссагль. – Мы благодарим вас за поддержку и верность в столь трудный час. Вы появились вовремя, точно посланец Бога. Ведь у нас до сего дня были связаны руки, мы не смели подступить к Хаару из-за того, что это грозило Беатрикс… ее величеству увечьями и смертью… – Морн кивнул головой со словами:
«Да, сын Аргареда хвалился». – А то, что оттуда до нас доходило, было столь неутешительно… – Ниссагль сделал шажок к магнату и сравнялся ростом с ним, сидящим. – Но скажите все-таки… какова вероятность того, что она останется в живых?
– Боюсь говорить, поверьте, – гость развел руками, – просто боюсь. Я суеверен и предпочитаю молчать и надеяться, а не рассчитывать вслух, насколько и куда продвинется телега судьбы.
Морн удалился, Раэннарт проводил его, потом вернулся. Ниссагль сидел теперь у камина. Он обернулся на шаги.
– Послушай, не понимаю… Ангел он или дьявол? Что он затевает? Он ничуть не меньше короля у себя в Калскуне и не мальчишка, чтобы искать подвигов на свою задницу. Что ему до Беатрикс? Он ее никогда не видел, и ей до него дела не было. – Ниссагль сжался в кресле. В ушах у него звенело, губы и язык не слушались. Раэннарт пожал плечами:
– Я сам ничего не понимаю, Гирш. Ну в самом деле, с чего это ему устраивать такие скачки по морозу? Не просто же он шпионил? Да и потом – они и так все о нас знают. Каждый день лазутчиков кто-то вылавливает. А сколько уходит? Тут что-то тонкое, а вот что – сообразить не могу.
– Может, он втирается в доверие к нам по просьбе Аргареда? Едва ли. Если человек почти король и до этого глаз не казал ко двору, то с чего ему ходить на сворке у Аргареда? Себя он, похоже, высоко ставит, а Аргаред себя мудрецом никак не выказал. Непонятно.
– Может, надо было Эйнвара позвать, Гирш? Он ушлый в таких делах.
– Я не глупее Эйнвара всегда был, – вспылил Ниссагль. – Ладно, поживем – увидим. Если и шпионил, то ничего особенного тут у нас не высмотришь, кроме кабаков и солдатни. А главное, знаешь…
– Что?
– Беатрикс… – Ниссагль наклонился, вцепившись в подлокотники. – Пока я думал, что она умерла, меня каждая минута убивала…
– Ну, с ней еще…
– Да, но пойми ты!..
– Я понимаю.
– Вряд ли. Повезло тебе, что с тобой такого не бывало. Я тебе даже завидую. Ты солдат. Ты сам по себе. Захочешь – полюбишь. Захочешь – забудешь. А я без нее – ничто. Даже самому себе не нужен. Она одна меня жалела… Бедная…
Раэннарт молчал – ему было неловко. Он стеснялся чужих чувств, тем более чувств Ниссагля. Сейчас они на «ты», благо часто приходится видеться. А если Ниссагль снова в силу войдет? И вообще, неудобно с ним как-то и странный он. Впрочем, кто влюблен, всегда – такой, Ничего не поделаешь. Ну и денек сегодня выдался – дай Боже.
