Урсула Ле Гуин - Всегда возвращаясь домой
Когда мы добрались наконец до Темной Реки, Арда сказал, что теперь мы можем идти и днем, и я предложила:
— В таком случае вам, Арда и Дорабадда, следует вернуться домой. Ступайте и скажите Тертеру Абхао, что с его дочерью все в порядке и вы расстались с ней уже на пути к дому.
— Но он приказал нам доставить тебя в Долину, — возразил Арда.
— Послушай, — сказала я, — вы стали мне добрыми друзьями, но если вы останетесь со мной до конца, то причините мне только зло. В вашем присутствии и я, и Эзирью, и Экверкве — люди Кондора. Без вас — мы всего лишь две слабые женщины с маленьким ребенком, которые, разумеется, ни с кем не воюют.
Но эти воины, желая непременно выполнить данный им приказ, возвращаться отказались. Я же решительно отказывалась продолжать путь с ними вместе. Я не хотела, чтобы их из-за нас убили, как не хотела, чтобы убили нас из-за того, что мы идем с людьми Кондора. Поскольку я не хотела даже покидать лагерь, который мы разбили на берегу Темной Реки, пришлось обсуждать все сначала, и мы проговорили несколько часов. Для этих мужчин оказалось чрезвычайно трудно как не послушаться своего командира, то есть моего отца, так и послушаться меня, женщины; однако они прекрасно понимали, что я права: путешествовать с ними нам было куда опаснее, чем без них. Наконец они решили, по предложению Дорабадды, следовать за нами примерно на расстоянии часа ходьбы и делать вид, будто они за нами гонятся. Это было хорошее разрешение нашего спора во всем, за исключением одного: они по-прежнему подвергались серьезной опасности. Но они упорно уверяли нас, что на это обращать внимание в данном случае не стоит; так что мы обняли их и оставили в лагере у реки, и втроем — Эзирью, Экверкве и я — пошли дальше на север по берегу Темной Реки к высоким холмам.
Вскоре мы попали в страну, жители которой называют себя Феннен. Теперь мы вели себя совершенно иначе, чем в начале пути: мы шли только днем и по самым открытым местам, а если подходили близко к какому-нибудь жилью, то нарочно шумели и громко разговаривали, чтобы люди непременно услышали нас и увидели. Мы объяснялись в этой стране в основном с помощью жестов и еще немножко на языке ТОК, которому я обучилась еще в Синшане; Экверкве болтала куда лучше нас обеих, поскольку малыши всюду говорят примерно на одном и том же языке и все их понимают. К концу четвертого дня после того как мы расстались с Ардой и Дорабаддой, нас приютила на ночь одна семья, жившая в деревянном доме близ Больших Ручьев. Вместе с ними мы поужинали подслащенным молоком и кашей из желудевой муки, и нас уложили в теплые и мягкие постели. Я спала крепко и сладко — впервые по-настоящему спала с тех пор, как мы начали свое путешествие, однако, проснувшись утром, услышала, как обитатели этого дома что-то обсуждают за окном, и по их интонациям догадалась: случилось что-то дурное. Используя жесты и язык ТОК, я выяснила, что произошло. Из засады им удалось убить одного из наших друзей; заслышав, как те говорят на дайяо, они сразу стали стрелять. В одного попали с первого выстрела, и он был мертв, а второму удалось бежать. Не знаю, кого из них, Арду или Дорабадду, они убили, как не знаю и того, добрался ли второй до Саи невредимым. С тех пор как я покинула Столицу Великого Кондора, до меня оттуда не долетало ни словечка, ни весточки.
Я расплакалась от горя и чувства собственной вины, и Эзирью все пыталась успокоить меня, опасаясь, что эти Феннен догадаются, откуда мы сами. Эзирью ни на один час во время нашего путешествия не оставлял страх. Но старшая женщина в том семействе, что приютило нас, увидев мои слезы, тоже заплакала и объяснила мне с помощью всяких знаков и отдельных слов, что слишком много кругом войны, слишком много убийств, что молодые мужчины в ее доме сошли с ума и не расстаются с ружьями ни днем ни ночью.
Мы продвигались вперед очень медленно, потому что ножки у моей Экверкве были еще очень коротенькие. Хотя уже наступила осень, но мне казалось, что день ото дня делается все светлее.
В лощине, у слияния Темной Реки и великой Болотной Реки, среди холмов под местным названием Локлатсо (так они и помечены на наших картах, хранящихся в хейимас), мы встретили несколько человек, которые шли на северо-восток. Увидев одного из них еще издали на склоне холма, я решила, что он мне снится или же это призрак, существо из Четырех Небесных Домов: я узнала его лицо. Это был отчим моих троюродных брата и сестры из Мадидину по имени Вечный Меняльщик, который позже взял себе имя Червь, вступив в Общество Воителей. Этого человека я знала с детства. Спутники его были мне незнакомы, хотя, судя по их сложению и одежде, они тоже пришли из Долины — невысокие, довольно полные, с короткими руками и ногами; и лица у них были круглыми, как у всех жителей Долины, и волосы были заплетены, как принято в Обществе Воителей, в косы. Вдруг один из них обратился к своим спутникам на моем родном языке, на том самом кеш, на котором в течение семи лет я разговаривала лишь во сне с собственной душой.
— Вон там какие-то женщины идут! — сказал он. И тогда я пошла им навстречу и тоже крикнула:
— Вечный Меняльщик! Так, значит, это все-таки ты, муж моей родной тетки! Как дела у вас в Мадидину? — Мне уже было все равно, духи они или настоящие люди, члены Общества Воителей или друзья — они были из Долины, из моего дома, и я бросилась к ним и обняла того, кто носил теперь имя Червь. Он был так изумлен, что, хоть и был Воителем, позволил мне, женщине, обнимать его, а потом, вглядываясь мне в лицо, изумленно спросил:
— Северная Сова? Неужели это ты?
— О нет! — воскликнула я. — Нет, теперь уже нет — я Женщина, Возвращающаяся Домой!
Вот оно и пришло ко мне само — мое среднее имя, имя взрослых лет моей жизни.
В ту ночь мы разбили лагерь вместе с мужчинами из Долины в ивовой роще на холмах Локлатсо и проговорили до поздней ночи. Я просила их рассказать мне все, что они могут вспомнить о Синшане и о Долине, а они спрашивали меня обо всем, что мне было известно насчет людей Кондора, ибо сами они направлялись в Саи. Рабская часть моей души, к которой я уже успела привыкнуть, еще оказывала на меня большое влияние, и мысли у меня были как у рабыни, так что уже через несколько минут я начала врать им. Я боялась, что они могут заставить нас пойти с ними в качестве проводников и переводчиков. Они уже один раз попросили меня об этом, еще в самом начале, и я отказалась, и это было совершенно нормально, но потом они снова попросили меня, и еще раз, и тогда уж я постаралась их запугать как следует — я никогда прежде не огорчала и не пугала так никого из мужчин Долины. Сперва я просто рассказала им то, что знала: пути, ведущие к Столице Кондора, стали куда более опасными и будут становиться все опаснее для каждого чужака, а сам народ Дайяо переживает сейчас времена великой смуты, насилия и голода.
