Николай Горнов - Трафик
— Да пошли вы, сволочи! — раздраженно отмахнулся Новиков. — А знаешь, Георгий, о чем я сейчас думаю? О том; как хорошо было бы оказаться дома. Прямо сейчас. Посидеть в кресле под торшером, прочитать свежую газету. Выпить порцию коньяку. Потом поесть борща. Моя супруга замечательно готовит борщ. Это ее главное достоинство, по правде сказать. А еще я хочу пройтись по городу. И чтобы не по делу, а просто так. Представляешь? Ты идешь, Георгий, а подошвы пружинят на каменной мостовой Любинского проспекта. Вокруг тебя магазины, витрины. Красивые девушки идут тебе навстречу и улыбаются. Темнеет, Фонарики кругом зажигаются. И главное, никакой саранчи. Разве не замечательно? Сколько мы дней в этой «Победе»?
— Шестнадцать, если не считать сегодняшний, — откликнулся Жора.
— Думаешь, мне здесь нравится? Я все вижу. И недоумение в твоих глазах. Вижу, что ты давно хочешь задать мне один вопрос. Спрашивай, Георгий. Самое время. В более отвратительной обстановке мы еще не скоро окажемся…
— Может быть, я чего-то не понимаю, Дмитрий Евгеньевич… — Жора упаковал оборудование, крепко застегнул рюкзак и забросил его на плечо. — Но почему вы до сих пор не предъявили обвинение этой ведьме?
Новиков усмехнулся.
— Какой именно?
— Илоне Райнис, понятное дело. И Сибирская горячка, и саранча — ее проделки. Тут и к гадалке не ходи. Вот в соседнем «Рассвете», поговаривают, тракторист с электриком погибли. Комиссия сделала заключение, что это были несчастные случаи. А ведь ее видели там накануне. После того, как она в «Рассвете» Побывала, все и случилось. Не верите? У нее же на лбу написано, что она ведьма. Она и вас приворожила, — заключил Жора. — Точно говорю!
— Приворожила, говоришь, — хмыкнул Новиков. — Это как?
— Очень просто: присушила. Ведьмы — они все могут! Мне одна такая в прошлом году рассказывала. Сначала они на мужика чары насылают, потом для закрепления своих чар подсыпают ему какой-то особый порошок в еду или в питье. Хлоп — и готово. В общем, если на крючок к ведьме попал, то уже никуда от нее не убежишь. Скажет: в колодец прыгать, — так и прыгнешь, как миленький. Вы, главное, не пейте ничего, что она дает. Ведьмы любят свои отвары под чай маскировать.
— И откуда, интересно, у тебя такие глубочайшие познания?
— Из достоверных источников.
— Георгий, ты это серьезно сейчас говоришь? — Новиков даже остановился. — Может, ты мне еще расскажешь, как ведьмы по субботам садятся на помело и летают на шабаш, где танцуют голыми при луне, едят мозги девственников и запивают их кровью невинных младенцев, убитых ими в чреве матерей? А еще расскажешь мне, как они плюются ядом, предсказывают будущее, а по воскресеньям тянут жилы из своих мужей. Ты где нахватался этих средневековых суеверий? В книжках сумасшедших доминиканцев?
— Насчет шабаша врать не буду — не видел. Но мужика присушить — это для любой ведьмы плевое дело. Не хотите — не верьте. Я просто предупреждаю, чтобы вы с Илоной Райнис были осторожней. Лучше, конечно, под арест ее взять. Я тут с местным приставом вчера разговаривал…
— Так, Георгий, похоже, ты опять не в свое дело пытаешься влезть, — не выдержал Новиков.
Все жители деревни, считая детей старше трех лет, уже знали о Трибунале, но это еще не означало, что каждый техник может теперь запросто болтать о делах Трибунала с представителями другого силового ведомства. Новикову такие контакты были совсем не по душе.
— Никакой самодеятельности я не потерплю, Георгий. Малефиций — это уголовно наказуемое деяние. Расследование, дознание и иные процессуальные действия по фактам малефиция производят специально уполномоченные государством лица — Арбитры. Пункт первый статьи третьей Уголовно-процессуального кодекса. А препятствование расследованию, которое ведет Арбитр, — это уже статья триста двадцать седьмая Уголовного кодекса. Срок — от трех до семи лет лишения свободы. Ты в тюрьму хочешь?
— Нет, не хочу, — буркнул Жора, пряча взгляд.
— Значит, с частным сыском завязываешь. Еще раз узнаю, что ты разговаривал с приставом или с жандармами — упеку за решетку. И я не шучу.
Оставшуюся часть пути они преодолели уже молча…
009
Когда Новиков открыл глаза, Илона уже проснулась.
— Что-то случилось?
— Просто не хотела тебе мешать. Ты беспокойно спал. Говорил во сне. С кем-то спорил, кричал…
В неплотно зашторенное окно заглядывала темнота. Судя по звуку, дождь еще не закончился. Он не прекращался вторые сутки…
Новиков подсветил циферблат часов. Ровно четыре. Потом спустил ноги с тахты и сел, сгорбившись. В голове крутились обрывки сна. Опять кошмар. Он куда-то бежал. За ним гнались. Но не люди, а какие-то насекомые, похожие на сусликов и с прозрачными крылышками, как у саранчи. Он в них стрелял, но никак не мог попасть. Две полные обоймы патронов тридцать седьмого калибра. Такой дозы свинца хватило бы, пожалуй, и слону…
— Я должен тебе все рассказать. Илона промолчала.
— Никакой я не инженер…
— Я знаю. Если хочешь сказать, что ты Арбитр, то я и сама обо всем догадалась. Это нетрудно. Сначала две смерти от Сибирской горячки, потом приезжает жандарм из Русской Поляны, а после появились вы — якобы инженеры. Как ты помнишь, мне уже приходилось иметь дело с Арбитрами из Большого Жюри. У них такой же взгляд, как у тебя, Дима… Ты меня в чем-то подозреваешь?
— Если честно, не знаю. Я просто схожу с ума. Как все эти крестьяне. А может, Сибирская горячка — это и не болезнь вовсе? А если крестьянам открывается какая-то истина, узнав которую и умирать не страшно? Ведь все они умирали с улыбкой. Я видел множество фотографий. Они выглядят счастливыми. Почему же никто на это не обращает внимания? Не знаешь? Вот и я не знаю. Скажи, когда ты последний раз была в «Рассвете»?
— На прошлой неделе, кажется.
— Зачем?
— Проверяла работы. У них в школе проводили тестирование по биологии среди старшеклассников. А что?
— Нет, ничего. Пока я еще держу ситуацию под контролем. И мое мнение имеет определенный вес. Но это всего лишь мнение. Догадки, логические умозаключения. А есть факты. Малообъяснимые, непонятные и неприятные…
Новиков замолчал. В тишине был слышен жестяной стук тяжелых дождевых капель, разбивавшихся о карниз. По ногам потянуло холодом. Новиков с большим трудом подавил желание закурить. В последнее время такое желание возникало у него все чаще, а справляться с ним становилось все трудней…
— Я так долго тебя искал. И теперь очень боюсь потерять.
— Мы встретились не в самое лучшее время, Дима. — Илона вздохнула и потянулась к торшеру. — Может, ты поспишь? Время еще есть.
