Серж Неграш - Талисман
— Муонг, ты что?! — закричала девушка, пытаясь оттолкнуть сошедшего с ума друга. Но тот, вцепившись Нике в горло, толкал ее к гибели, в яму…
— Узнай на себе, каково это… сдохни… я любил тебя… я так тебя любил!..
Ника наконец сумела развернуться так, чтобы ее противник сам оказался рядом со смертоносной черной бездной, и пнула Муонга ногой в живот. Если бы мужчина не перенес недавно страшного ранения, удар вряд ли сильно повредил ему, но сейчас Муонг мучительно охнул, отпустил девушку и согнулся пополам. Не удержав равновесия, он сорвался вниз, но в последний момент умудрился ухватиться побелевшими пальцами за край провала. Земля крошилась под его руками. Было ясно: в лучшем случае он провисит так пару минут, а потом…
— Он не виноват! Помоги ему! — услышала она голос, одновременно властный и полный отчаяния.
Бросившись на землю, она, не раздумывая, вцепилась в запястье Муонга.
— Держись… хватайся… во имя Элгона!
Белый Воин был значительно тяжелее нее. Он мог утянуть Нику за собою в бездну. К счастью, этого не случилось. Муонг подтянулся, извиваясь всем телом, и выбрался наверх.
Мужчина, обессилев, ничком лежал на камнях двора.
Кошмар какой! Неужели сон был, ко всему прочему, послан ей как предупреждение, которым она столь беспечно пренебрегла?! А голос, велевший спасти человека, едва не ставшего ее убийцей, — он что, ей померещился?..
Ника подняла голову, отводя от залитого потом лица спутанные волосы… и отчетливо, в нескольких футах от себя, увидела женщину; ее красота сияла воистину ярче звезд. Огромные иссиня-черные глаза сверкали на оливковом лице идеального абриса, полные чувственные губы были слегка приоткрыты. Голову незнакомки венчала бриллиантовая диадема, а густые и тоже черные как смоль волосы достигали пояса. Полупрозрачные одежды из тончайшего шелка развевались на ветру. Идеальная, стройная фигура казалась изваянием великого мастера.
— Королева Маргиад, — выдохнула Ника, опасаясь, что видение вот-вот исчезнет, растворится в воздухе.
Муонг со стоном приподнялся, и девушка шарахнулась от него в сторону. Впрочем, Ника тут же успокоилась, обнаружив, что он пришел в себя, вновь нормален.
— Бара, что такое? — спросил он, с трудом вставая на колени и непонимающе уставившись на нее.
Девушка молча кивнула на чудесное видение.
Муонг обернулся.
— Глария! — вскрикнул он и тут же проговорил, совершенно потрясенный: — Маргиад?..
И Ника, и Муонг видели одно и то же, значит, это не галлюцинация. Или?..
Королева Элментейта, супруга Сына Света, которую Муонг считал коварной предательницей, а Ника так настойчиво защищала, явилась им. Она стояла, оглядывая их скорбным, но ясным и полным любви взором.
— Приветствую вас в Элментейте, — проговорила она низким, сильным и глубоким голосом. — Я ждала вас, Ника и Муонг!
Ника помогла подняться спутнику. На его лице, как в калейдоскопе, сменяли друг друга выражения восторга и недоверия.
— Тебя ослепила ревность, воин, — обратилась к нему королева. — И оттого ты едва не стал жертвой демонов, свивших черное гнездо в твоей душе. Ты скрывался от любви. Но в каких лесах и топях обретет покой человек, бегущий от самого себя? Твоя любовь и дело, коему ты от рождения призван служить, — почему ты предал и то, и другое? Впрочем, ты еще восстанешь из праха, во имя Элгона…
Ее слова потрясли Муонга. По его щекам градом покатились слезы.
— А ты, — обратилась к девушке Маргиад, — ты ищешь для себя славы, любви, денег? Я не могу разобраться, что именно тебе нужно, искательница приключений.
— Мне нужен талисман Сына Света, — храбро объявила Ника.
— Я сохранила его, — королева улыбнулась с явным торжеством. — Его многие искали, но ни одному не удалось достигнуть цели. Знаешь ли ты, какая страшная сила заключена в нем? И что за беда грозит миру, если талисман попадет в недостойные руки?
Об этом девушка не задумывалась. Доводы членов Братства казались ей убедительными…
— Талисман погубил цивилизацию Побережья. Мтова-Мбу и Элментейт мертвы, как и многие иные великие города, — объявила Маргиад. — Давным-давно, поняв, насколько мы близки к катастрофе, я пыталась предупредить Элгона. Но он не стал меня слушать, живя иллюзиями, миражами. Люди лучше понимают язык меча и огня, нежели негромкий голос любви и милости…
— Но, если все так, как он удержался у власти полтора десятилетия? — возразил Муонг, готовый отстаивать Сына Света перед кем угодно. — Он освободил рабов, построил Элментейт…
— Построил Элментейт, полностью опустошив казну, — перебив, уточнила Маргиад. — Когда пришел враг, мы не смогли защитить город. Наши воины, которым, как и всем остальным, внушалось, что человеческая жизнь священна, разучились держать в руках мечи и сражаться! Что же касается бывших рабов, то они, не зная, что делать с обретенной свободой, принялись убивать и грабить, точно полчища слепой и алчной саранчи, уничтожая Побережье. Ничего не осталось… те несчастные, которые ныне мечтают найти здесь богатую добычу, жестоко заблуждаются: Элментейт лишился сокровищ. Все, что осталось, — дух Элгона, заключенный в его талисмане.
— А ты? Что стряслось с тобой? — спросила Ника.
— Не спеши, я поведаю и об этом. Так вот, ослабленный, разоренный Элментейт осадили недруги, пришедшими с моря. Города Побережья стояли на Великом золотом пути, по которому суда шли от золотых и алмазных копей юга на север: торговцы желтым металлом платили нам щедрую дань. Таков был расцвет Побережья, столицей коего в ту пору был Моан-Мтвара! Три десятилетия правитель Хаттукан укреплял свою власть. Те, кто отказывался платить, отправлялись на дно, как и многие другие. Флот Хаттукана надежно защищал вассалов-купцов от нападения морских разбойников. Его имя гремело от юга до севера! Все хорошо, но… боги не давали ему детей. И когда, наконец, на свет появился Элгон, радость правителя не знала предела. Хаттукан посвятил дитя Моапу, богу войны, и не сомневался, что Элгон продолжит начатое им дело. Но время шло, мальчик рос, и все яснее становилось, что он не таков, каким Хаттукан мечтал его видеть: сын отнюдь не преуспевал в воинской доблести и равнодушно относился к обрядам почитания великих богов.
Маргиад замолчала. Казалось, рассказ так и не будет завершен, но вот вновь ее губы дрогнули и повествование продолжилось:
— Элгон большую часть времени проводил в одиночестве. Но он не тяготился этим: он не любил шумных сборищ. Но друг у него все-таки был: Ваофул, сын верховного жреца бога Моана, сам готовившийся стать жрецом.
— Ваофул?! — ошеломленно воскликнул Муонг. — Предатель, свергнувший Сына Света?! Он не мог быть ему другом!..
