Н Джеймисин - Сто тысяч Королевств
Мимолётная тень хорошо знакомого мне чувства пробежалась по лицу Вирейна. Расчёт. Похоже, я только что частично расписалась в своём поразительном невежестве, и он, без раздумий, использует это при случае.
Не отвлекаясь, вскользь, Вирейн ткнул пальцем в Сиеха (тот исподтишка разглядывал вещицы, разложенные на столешнице):
— Спроси его собственноручно, если хочешь. Они сами так нарекли себя. А мы не стали менять, счёв удобным.
— А почему..?
— Мы не зовём их богами. — Вирейн слегка улыбнулся. — Иначе это было бы святотатство — против единственного истинного Бога, Отца Небесного, и тех детей его, что не предавали веры. Но не именовать же падших рабами, верно? В конце концов, кто, как не мы, объявили рабство вне закона много веков назад.
Вот за это люди и ненавидят Арамери — ненавидят по-настоящему, а не просто возмущаются главенством их власти (и готовностью с лёгкостью её использовать). Арамери — чересчур искусные лгуны (в особенности, насчёт себя и собственных грязных делишек). Более того, они упиваются страданиями своих жертв.
— Тогда почему бы вам попросту не звать их как есть? — спросила я со злостью. — Оружием.
Сиех смотрел на меня. Нарочито безучастным взглядом. Недетским взглядом.
Вирейн болезненно поморщился:
— Рассуждает, как истинный варвар, — сухо произнёс. И улыбка, коей он сопроводил слова, вряд ли могла смягчить неприкрытое оскорбление. — Вы должны понять, леди Йин, что, подобно нашей далёкой прародительнице Шахар, мы, Арамери, — прежде всего, первейшие и вернейшие слуги Итемпаса, Небесного нашего Отца. Это его Именем несём мы Свет в этот мир. Мир, порядок и просветление. — Он развёл руками. — Слугам Итемпаса нет пользы — нет нужды — в оружии. Орудия, разве что…
Довольно. Я слышала достаточно. Понятия не имею, каков его ранг, какой мой, — а заодно и прочие тонкости наших семейных сношений. Не знаю — и знать не хочу. Я устала, сбита с толку и порядком далеко от дома. И раз "варварские манеры" облегчат мне понимание, то быть посему.
— Итак, "Энэфадех" значит "орудие", верно? — спросила требовательно. — А может, иным делом, попросту — "раб"?
— Иными словами, это значит — "мы, те, кто помнят Энэфу", — подал голос Сиех. Он всё ещё сидел, подпирая подбородок кулаком. Вещицы Вирейна не изменились — зрительно, — но я была абсолютна уверена, что скрипторы ждут милые сюрпризы. — Она была одной из убитых давным-давно Итемпасом. Дабы отомстить за неё, мы и вступили в войну с Ним.
Энэфа. Священники никогда не называли её имени.
— Предатель, — пробормотала я вслух, не подумав.
— Она никого не предала! — сорвался на крик Сиех.
Я не смогла счесть, что подразумевал Вирейн, одарив бога тяжёлым взглядом из-под низко-опущенных век.
— И то верно. Трудно назвать предательством продажу себя как шлюхи, не так ли?
Сиех зашипел, ощерившись. На миг что-то нечеловеское — звериное и жестокое — глянуло на меня; но минутой спустя, соскользнув с места, он снова казался обычным парнишкой, правда, сотрясаемым крупной дрожью, — от бессильной, рвущейся наружу, злой ярости. Подсознательно я даже испугалась, что сейчас он выкажет Вирейну язык, но в глазах у него плескалась застарелая ненависть.
— Я посмеюсь, когда ты сдохнешь, — тихо сказал он.
Кожа покрылась пупырышками, волоски стали дыбом от страха.
Этот зло звучащий теперь тенор был голосом не ребёнка, но мужчины. Взрослого мужчины.
— Я заберу твоё сердце к своим игрушкам, а потом заброшу его, пнув ногой, так далеко, что не найти и вовеки. А когда я наконец обрету свободу, клянусь, что открою охоту на всех твоих потомков и сотворю с ними то же, что проделали со мной.
С этими словами Сиех и исчез. Я заморгала в удивлении. Вирейн вздохнул:
— Вот поэтому, леди Йин, мы и используем кровные печати. Имейте в виду, что всё, сказанное им, пустые угрозы. Сигил не позволит ему ничего такого, однако даже у подобной защиты есть пределы. Приказ высокопоставленного Арамери (или ваша собственная глупость) может подствить вас под удар.
Я нахмурилась, вспоминая, как Т'иврел заклинал меня найти Вирейна. Лишь чистокровные могут приказывать ему сейчас. А сам сенешаль — как там он звал себя? — полукровка.
— Моя собственная глупость? — спросила я.
Вирейн уставился на меня жёстким взглядом.
— Их долг — незамедлительно выполнить любое ваше повеление, леди. А теперь подумайте внимательно, сколько наших фраз, брошенных небрежно или иносказательно, можно толковать как приказ? При некоторой толике воображения. — Когда я нахмурилась в раздумье, он закатил глаза. — Полно! Возьмём, к примеру, любимую присказку простолюдин: "Да чтоб мне в ад провалиться!". Что, никогда не приходила на язык, в гневе? — Я медленно кивнула, он наклонился поближе. — Говорим так мы, конечно, от злости или возмущения, не имея в виду ничего особенного. А теперь повторите по слогам: "Я. Хочу. Отправиться. В. Ад." — читай — "Отправь. Меня. Туда.".
Скриптор сделал паузу, ожидая, пока до меня дойдёт сказанное им.
Хоть я и дикарка, но не самая глупая.
Видя дрожь, охватившую меня, он удовлетворённо кивнул и откинулся на спинку стула.
— Просто разговаривайте с ними исключительно по делу, — сказал он. — Ну, а теперь мы… — Он потянулся к чернильнице и звучно выругался, когда та опрокинулась от одного лишь прикосновения (Сиех ухитрился подложить под дно кисть). Чернила забрызгали всю столешницу, подобно…
…подобно…
…а потом Вирейн коснулся моей руки:
— Леди Йин?! Вы в порядке?!
***
Да, так-то всё и случилось. Впервые.
***
Я моргнула:
— Что?
Он снисходительно улыбнулся, вернув внезапно прежнее благодушие.
— У вас был трудный день, не так ли? Не бойтесь, это займёт всего пару секунд. — Он вытер разлившиеся чернила; оставшихся в сосуде, по-видимому, должно было хватить для дела. — Не соблаговолите сделать мне маленькое одолжение и придержать немного волосы?..
Я не двигалась.
— Почему дедушка Декарта приказал мне явиться сюда? Что у него на уме? Ответьте мне, скриптор Вирейн.
Он приподнял брови, будто бы в удивлении, что я, мол, вообще задаюсь подобной-то безделицей.
— Понятия не имею. Он же не докладывает мне о каждом своём решении.
— Он что, совсем одряхлел?
Он застонал.
— Нет, ну вы и вправду настоящая дикарка. Он не так уж и стар.
