Валерий Самохин - Турнир
– Жаль, – разочарованно вздохнул тот и положил свою лапу на плечо пленника. – Ну, пошли, коли так. Пусть у господина десятника голова болит, что с тобой делать.
Калитка протяжно скрипнула, открываясь, натужно охнула, пропуская туши стражников, и облегченно захлопнулась, оставив по ту сторону ограды обескураженных мужиков.
– Господин капрал, – из-за частокола долетел жалобный голос хорька. – А нам куда?
Кривоносый Шой Та ответил нехорошо. В рифму ответил. Мужики обиделись и ушли. А может и не обиделись. Но все равно ушли.
Внутри ограды, тем временем, текла обычная воинская жизнь. Пяток солдат меланхолично и синхронно водил метлами по плацу, вздымая клубы пыли. Сзади их подпирала унылая парочка собратьев по оружию, вениками, связанными из стеблей полыни, щедро разбрызгивая воду из медных тазов. Пыли это не мешало, а грязи добавляло изрядно.
– Что они делают? – заинтересовался Лис.
– А? – очнулся Ал-Шот, мутными глазами обведя плац, и нехотя пояснил: – Господин десятник приказали. Подметать от ограды до… – он завертел головой в поисках окончания задания.
– До заката? – с ухмылкой подсказал пленник.
– Тихо ты! – испугано оглянулся стражник и пригрозил кулаком. – Не ровен час, командир услышит… Фраза повисла в воздухе. Но все было ясно и без слов – идея совместить время и пространство ему явно не понравилась.
– Слушай, а ты с капитаном Вовкой случаем не знаком? – спросил шедший слева Шой Та, продолжая задумчиво вертеть в руках изъятую мелочь.
– Только с полковником, – после некоторого раздумья ответил Лис.
Дядя Володя, который и привел его в футбольную секцию, боролся за "Динамо" и к тридцати годам вместе со званием заслуженного мастера спорта получил и третью звезду на погоны.
– Так он уже полковник? – изумился кривоносый стражник и одобрительно крякнул: – Молодец капитан!
– Я всегда говорил, что он далеко пойдет, – любовно протер замусоленным обшлагом капральский жетон Ал-Шот.
Сотня золотых, полученные от Вовки, была поделена ровно на три части. Одну из них стражники торжественно преподнесли десятнику. Ответный дар не замедлил себя ждать: на кожаных куртках засверкали новенькие бляхи. Словом, свои семнадцать монет начальник гарнизона отработал сполна.
– Так что будем делать? – внезапно остановился Шой Та.
– А что надо? – недоуменно наморщил лоб Ал-Шот.
– Парень знает капитана, – пояснил кривоносый. – Жалко его. Господин десятник с утра зол, как Дремлющий с похмелья. Если бы он после обеда на допрос попал, то… – стражник скорчил непонятную гримасу и безнадежно махнул рукой. – А так…
– Так, может, я после обеда и зайду? – невинно поинтересовался Лис.
– В харчевню собрался? – оживился Шой Та.
– Неплохо бы, – подтвердил пленник, едва сдерживаясь от смеха.
Как ни покажется странным, но предстоящий допрос его не пугал. Абсолютно. Нереальность происходящего наложила свой отпечаток, и сознание воспринимало окружающую действительность как игру. Или сон. Антон сам еще до конца не разобрался: верить во все это или нет.
– А куда его командир денет? – спросил Ал-Шот, лениво провожая взглядом настырного шмеля. – Особистам отдаст?
– В город, – авторитетно обронил Шой Та, смачно хлопнув по загривку. Жужжание смолкло.
– Ты уверен?
– Они с ним еще за прошлого лазутчика не рассчитались, – снисходительно пояснил кривоносый. – А городская казна за беглых рабов сразу рассчитывается.
– Управа его на рудники отправит.
– Угу, – последовал ответ. – Если суд лазутчиком не признает. А так – на виселицу.
– Может, побег ему устроим? – неожиданно предложил Ал-Шот.
– Откуда?
– Из темницы.
Шой Та задумчиво запустил пятерню в затылок, сдвинув шлем на лоб, и яростно зачесал. Через пару минут он с сожалением покачал головой:
– Не получится.
– Почему?
– Для этого его надо сначала посадить в нее. А это может сделать только господин десятник.
Стражники пригорюнились.
– Значит, будем ждать, пока он проснется, – тяжело вздохнув, Шой Та направился к лавке, стоящей в тени раскидистого дуба. Антон поплелся следом. Устроившись на широкой скамье, он прислонился спиной к шершавому стволу и с наслаждением вытянул ноги. Рядом плюхнулся Ал-Шот, достав из-за пазухи холщовый кисет.
– А что это за игра? – заинтересовался Антон.
В дальней части плаца два десятка солдат азартно гоняли круглый мяч. На первый взгляд это было похоже на земное регби, только мяч был круглый, а не овальный.
– Боло, – презрительно хмыкнул Шой Та, усердно заталкивая в левую ноздрю внушительную щепоть табака. – Деревенская забава, – внес он дополнение, протягивая пленнику кисет.
Лис отказался, устало прикрыв глаза. Солнце начало припекать и даже в тени становилось жарко.
– Имперское боло увидеть бы, – мечтательно чихнул Ал-Шот.
– Губу закатай, – ехидно посоветовал товарищ.
– Зачем?
– Не знаю, – откровенно признался Шой Та, пожав плечами. – Капитан так говорил.
Наступило молчание, изредка прерываемое оглушительным чихом.
– А ты, парень, чем в жизни занимаешься? – полусонным голосом спросил Ал-Шот.
– Обучаю, – просто ответил Лис.
– Воинов? – проявил некоторый интерес стражник, с сомнением приоткрыв один глаз.
Сидящий рядом с ним пленник не производил впечатления опытного бойца. Сухощавый, чуть выше среднего роста, с короткой прической светлых волос и ироничным прищуром серых глаз он более походил на отпрыска какого-нибудь аристократа, чем на наставника боевых искусств.
– Игроков в боло, – подтвердил его догадку пленник.
– Врешь! – окончательно проснулся стражник. – В какой лиге?
– Во второй, – безразличным тоном ответил Лис.
– Кончай заливать, парень, – сурово предупредил его Шой Та. – Видал я мастеров из Второй Лиги. Они пешком по лесам не ходят.
Пленник молча пожал плечами: хотите – верьте, хотите – нет. Ваше право.
Шой Та оглушительно свистнул. Примчавший на зов молоденький воин, получив приказ, коротко кивнул головой и через минуту вернулся, держа в руках желтый мяч. Антон взял в руки привычный снаряд. Легкий, упругий и… цельный. Без воздуха. Сделанный из какого-то неизвестного ему материала, мяч на ощупь казался живым.
– Деревенский колдун делал, – презрительно сплюнул Ал-Шот и требовательно посмотрел на пленника: – Давай!
– Чего давать-то? – спросил Лис.
– Покажи, что умеешь.
Поднявшись со скамьи, пленник подбросил мяч в воздух, несколько раз ударил головой, дал прокатиться ему по груди, принял на бедро, перекинул на другое и, опустив на подъем стопы, начал методично набивать. Где-то на двадцатом ударе мяч изменил цвет.
