Валерий Самохин - Турнир
– Пятнадцать процентов.
– Господин капитан знает это слово?
– Пасть порву!
– Капитан элитного подразделения приравнивается к общевойсковому полковнику. Предельный уставной лимит – двадцать золотых.
Десятник шпарил как по бумажке. Хитрым взглядом окинув братка, с детским восторгом рассматривающего игрушку, он вкрадчиво продолжил:
– Тридцать процентов от всей суммы. И десять золотых за арбалет.
Вовка почесал в затылке и внес встречное предложение:
– Мне отдашь двенадцать, распишусь за двадцать.
– Десять, господин капитан.
– Яйца отрежу!
– Договорились, ваше благородие.
Ведомость в руках гарнизонного кассира материализовалась прямо из воздуха. Крякнув от удивления, Вовка спросил:
– Где расписываться?
– Господин капитан обучен грамоте?
– Отрежу и в глотку забью!
– Вот здесь, ваше благородие.
Покинув гостеприимного хозяина, Вовка подозвал вышедших следом стражников.
– Так, братва, запоминаем, что нужно будет сделать…
Обстановка в трактире за время их отсутствия не поменялась. Кабальеро со спутниками так же сидел за дальним столом, не обратив никакого внимания на вошедшего Вовку. Машинально шлепнув по заду пробегающую мимо официантку, он заказал пива и присел за соседний столик. Через десять минут, громко хлопнув дверью, в трактир ввалился запыхавшийся Шой Та и широким торопливым шагом направился к инквизиторам. Остановившись перед белоснежным франтом, стражник заискивающе произнес:
– Дон Сантиго, вы не могли бы оказать мне небольшую услугу.
– Говори, только коротко, – презрительно процедил кабальеро.
– Будьте любезны, передайте моему напарнику эту монету, когда он появится в трактире.
С этими словами Шой Та протянул франту юбилейный рубль советской чеканки.
– Откуда у тебя это? – заинтересовано спросил тот, разглядывая нумизматическую ценность.
Стражник с таинственным видом оглянулся по сторонам и наклонился поближе.
– Клад нашли древний. Ал-Шот должен монету купцам показать, а меня командир срочно вызывает… Так вы передадите?
– Ступай, – небрежно махнул рукой кабальеро. – Передам.
– Благодарю вас, дон Сантиго.
Коротко поклонившись, стражник исчез за дверью. Настала очередь Вовки.
– Позвольте полюбопытствовать? – вежливо попросил он франта, показывая на рубль.
После секундного замешательства, монета перешла в руки настоящего владельца.
– Редкая диковина! Не продадите?
– К сожалению, она не моя.
– Даю пять золотых!
– Извините, но не могу.
– Десять. Нет, двадцать. Прямо сейчас.
Франт с разочарованных вздохом забрал монету обратно.
– Говорю же вам – она не моя.
– Давайте сделаем так: я оставлю вам десять золотых, а вы попробуете уговорить стражника продать ее? – продолжал напирать Вовка, выстраивая на белой скатерти блестящий столбик. – Мне нужно отлучиться по делам, но через час я вернусь. Договорились?
Вид сверкающего золота не оставил равнодушным гишпандца.
– Хорошо. Я попытаюсь.
– Я готов купить все, что предложат на продажу. В моей коллекции таких диковинок еще не было. Но имейте в виду, что больше всего ценятся маленькие монеты. Говорят, что их осталось всего несколько штук.
Не дожидаясь ответа собеседника, Вовка круто развернулся и направился к выходу. Через пять минут в трактир забежал запыхавшийся Шой Та. Покрутив по сторонам головой, он разочарованно махнул рукой и направился к знакомой компании.
– Дон Сантиго, мой напарник не появлялся?
– Нет еще.
– Да куда же он подевался, чтоб его Дремлющий прибрал! Купцы уже уехали.
– Если хотите, то можете продать мне.
Кабальеро говорил небрежно, но в выжидательном взгляде, направленном на стражника, мелькала неприкрытая алчность. Шой Та, с минуту постояв в нерешительности, тяжело вздохнул, всем своим видом демонстрируя нелегкость принятого решения, и высыпал на стол всю коллекционную наличность.
– …четырнадцать, пятнадцать, – вслух считал кабальеро, разглядывая на свет каждую монетку. Что он там собирался увидеть, было неясно. Наконец, закончив подсчет, он подвел итог: – Всего, получается, пять больших монет и двадцать семь маленьких. Могу предложить тебе за все сто золотых.
– Не пойдет, ваше магичество, – отчаянно закрутил головой стражник. – Купцы давали пятьсот.
– Сто пятьдесят.
– Четыреста… двадцать.
– Двести!
– Не смешите мои валенки. Триста пятьдесят.
– Триста. Это мое последнее слово!
Кабальеро раздраженно хлопнул ладонью по столу, возвещая об окончании торга. Стражник вновь тяжело вздохнул и со вселенской грустью в голосе изрек:
– Грабите вы меня. Ладно, так и быть – договорились.
Старательно взвесив на ладони два кожаных мешочка с золотом, Шой Та покинул трактир. Быстрым шагом пересек улицу и свернул в ближайший переулок, едва не столкнувшись лбами с подельниками.
– Все получилось?
– Так точно, господин капитан.
– Сколько?
– Триста.
– Сойдет.
– А что такое валенки?
Оставив без внимания последний вопрос, Вовка быстро поделил нажитое непосильным трудом. Все сделал по-братски: сто монет отдал стражникам, двести оставил себе.
– Довольны, братва?
– Еще бы, ваше благородие!
Лица стражников сияли неподдельным счастьем. За полученную ими только что сумму можно было купить двухэтажный особняк в провинциальном городке. Вовка, впрочем, об этом не знал и к добыче отнесся философски: есть на что попить-поесть, и на этом спасибо.
– Значит так. Сейчас мы разбегаемся, меня вы не видели. Ясно?
– Так точно.
– Как мне попасть в город?
– Идите прямо по этой улице, рядом с церковью свернете направо и ярдов через двести упретесь прямо в станцию. Если господин офицер спешит, то может взять лошадь. Но проще дождаться рейсового экипажа.
Вовка поочередно хлопнул по подставленным ладоням и неторопливо двинулся в указанном направлении. В деревушке делать было больше нечего, а в городе его ждала непаханая и непуганая лоховская целина
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Тропинка податливо стелилась под ноги, проминаясь опревшей листвой и порыжевшими колючками. В темном облачном небе мутно светила одинокая луна. Еще две выглядывали красноватыми рожками из-за низких грозовых туч. Налетел ветерок, и воздух сразу посвежел озоном.
Лис накинул капюшон модной спортивной куртки, с загадочным ярлыком " Made in Makao" на внутренней стороне, и ускорил шаг. Колено не болело! Давешний мужик из подземелья, угостив мутным пойлом, подарил еще и невзрачную баночку с пахучей мазью. Темно-зеленая студенистая масса, едва коснувшись больного места, с легким шипением впиталась в кожу. Боль прошла моментально. Испарилась, словно ее никогда и не было.
