Валерий Самохин - Браток из Нигде
Обзор книги Валерий Самохин - Браток из Нигде
Валерий Геннадьевич Самохин
БРАТОК ИЗ НИГДЕ
— Ты где взял топор?
— Мне королева эльфов дала.
— Ну, а топор-то откуда?
Вовка влетел в блудняк. Самый наиблуднейший блудняк, который можно только себе представить. До вчерашнего дня все в этой жизни складывалось прекрасно. Была интересная работа, новенький загородный дом и перспектива карьерного роста. Все изменилось в один миг… Впрочем, обо всем по порядку.
Родился он в самой, что ни на есть, пролетарской семье. Папа был ответственным работником МИДа, а мама занимала скромный пост секретаря — референта завотделом финансового аудита Внешторга… В общем, обычные родители, как и у большинства его сверстников.
В шесть лет его поймали с сигаретой в зубах, после чего Вовчик был подвергнут воспитательной беседе. Мама, громко охая и держась рукой за сердце, пила корвалол из хрустального фужера, в промежутках заполняемого коньяком — папа никогда не доверял отечественной фармакологии и предпочитал народные способы лечения. Лекарственные ингредиенты были, преимущественно, импортного происхождения.
Беседа наложила первый отпечаток на хрупкую, ранимую душу юного курильщика. Тогда он впервые узнал, что аисты не существуют. Как, впрочем, и капуста. Был и второй отпечаток. Материальный. Он представлял собой зеркальную копию пятиконечной звезды пряжки отцовского дембельского ремня. Звезда, в количестве восьми штук, в течение двух недель украшала бледно-розовые ягодицы Вовчика.
Когда ему исполнилось десять, случилось второе потрясение его безоблачного детства. Из веселого пионерского лагеря он, до конца каникул, был препровожден в глухую деревушку тьмутараканской области. К бабушке. И почти два месяца компанию ему составляли гуси, козы и драчливый петух по кличке Отелло.
Была еще и утка, которая служила будильником. Крякать она начинала ровно в шесть утра — секунда в секунду. Гимн Советского Союза, доносящийся из хрипящей радиоточки, заканчивался одновременно с завершающим щелчком клюва. Затем ее швейцарский механизм испортился, и утка превратилась в курник. О том, что переход на зимнее время происходит в октябре, бедное животное просто не знало…
С точки зрения Вовчика, наказан он был абсолютно не по делу. Развлечений в пионерлагере было всего два: купание и девчонки. Когда зарядили дожди, выбора не осталось. Изображать из себя привидение, закутавшись в казенную простыню, прискучило быстро, а зубная паста, стреляющая из тюбика, закончилась через два дня. Вместе с мылом, которым девчонки отстирывали свою одежду.
Художественному замыслу, который родил военный совет мужской половины десятого отряда, позавидовал бы сам Микеланджело. Скульптурная композиция, водруженная на дырявую крышу девичьей половины дощатого туалета, изображала из себя восемь писающих мальчиков с октябрятскими значками. Мелодичное журчание сопровождалось оглушительным визгом, от которого передохли все комары в окрестностях пионерского лагеря. Побывав через несколько лет в Праге, на знаменитых музыкальных фонтанах, Вовчик понял, что трудновозбудимые по жизни чехи наглым образом сперли его идею.
Более других талант юных ваятелей оценил отрядный вожатый. От него, считавший себя просвещенным в интимных вопросах Вовка, узнал про еще один способ, показавшийся ему крайне непривлекательным. Поэтому, на всякий случай, он спрятался под крыльцом соседнего домика и просидел там до утренней линейки.
Вовкин отец решил направить неуемную энергию своего отпрыска в полезное русло. И отдал его в школу биатлона. К шестнадцати годам из неугомонного сорвиголовы получился член юниорской сборной страны. Вместе со славой пришли и ее обычные попутчики.
Отправляясь на зимнюю спартакиаду школьников, из-за сильной метели команда застряла в аэропорту. Тренерский состав улетел предыдущим рейсом, и мальчишки оказались предоставлены сами себе. Вовчик уже тогда имел рост под метр девяноста и выглядел старше своих лет, а синие глаза и черные, вьющиеся волосы разбили не одно девичье сердце. Поэтому, он без всяких проблем, обменял драгоценную валюту на три бутылки заграничного виски. И номер домашнего телефона смазливой продавщицы.
Оставшиеся до отлета часы пролетели незаметно. Рассказав по второму кругу все известные анекдоты, принялись играть в футбол неизвестно откуда взявшейся железякой.
Когда объявили посадку, продолговатый мячик был отправлен метким ударом в узкую щель между лестничными пролетами.
На пробную, пристрелочную трассу Вовчик не вышел — поднялась температура. Поэтому свою любимую «эсэмку» штучной ижевской сборки он расчехлил только перед самым стартом. Прицела не было!!! Сразу же вспомнилось, у что злополучной железки в аэропорту были смутно знакомые очертания.
Полностью провалив стрельбу из запасной винтовки, он с треском вылетел из сборной страны. Но сильно не горевал. Вскоре пришло время поступать в институт, и любящая мамочка пристроила свое ненаглядное чадо на экономфак престижного столичного вуза.
Точные науки давались ему без труда, а гуманитарными занималась кафедра спорта. Единственным предметом, где встретилось ожесточенное сопротивление со стороны преподавателя, была история КПСС. У прямого потомка революционеров слово биатлон прочно ассоциировалось с загнивающим западом. Вовчик также старался не остаться в долгу, и на одной из лекций во всеуслышание заявил, что Карл Маркс и Фридрих Энгельс — это не муж и жена, а четыре разных человека. Аудитория истерично рыдала под партами, а очкастый историк изображал из себя летающую рыбу; молча, разевая рот, подпрыгивал и нелепо размахивал руками.
По линии Внешторга институту была оказана срочная материальная помощь в виде диковинных тогда компьютеров. Замаячившее было, отчисление закончилось выговором по комсомольской линии. На семейном совете решили отложить на неопределенный срок обещанную покупку мотоцикла «Cezet».
На третьем курсе Вовчик увлекся модным кикбоксингом. Школы, как таковой, тогда не существовало, и тренерский состав был укомплектован бывшими боксерами. Соревнования проходили по одному и тому же сценарию. Бойцы быстро наносили друг другу положенные по регламенту удары ногами в количестве по восемь штук на каждого, после чего начинался классический бокс.
Нашего героя это абсолютно не смущало, и к выпускным экзаменам он представлял собой грозную боевую единицу. Перестройка уже подходила к концу, и только что получивший диплом Вовчик понял одну простую вещь — экономисты стране были не нужны. Ей были нужны бандиты…
***
То злополучное утро началось с торжественного марша Мендельсона, который настойчиво исполнял телефонный аппарат тайваньского производства. Вовчик с трудом открыл непослушные глаза, пытаясь понять, где он находится. Бодун проявлял себя в полной красе. Обезвоженное горло, по ощущениям, только что покинуло стадо животных неизвестного происхождения, а в голове стучали праздничные бубны дикарских племен западного африканского побережья.
— Ал-ле, — прохрипел он в трубку, с усилием оторвав голову от подушки. — Какого хера в такую рань?
— Вован, ты, че в натуре? — раздался в ответ возмущенный голос. — У нас стрелка через полчаса!.. Забыл, что ли?
— В жопу стрелки… дайте поспать.
— Бригадир, мы через пятнадцать минут подгребаем. Сам знаешь, опоздавший — в пролете!
Кряхтя и поминая многочисленную родню продавщицы коммерческой палатки, продавшей им вчера паленую водку, Вовка с трудом сполз с кровати и, натянув пузырящиеся на коленях трико от модельного дома фабрики "Красный Октябрь", направился в ванную комнату. Холодный душ и бутылка кумыса улучшили мерзопакостное состояние. Лечи подобное подобным — золотые слова. Настроение добавило и напоминание о стрелке: неделю назад развели двух лопоуших комерсов.
Эту породу дойных коров он любил особенно. Они паслись на неведомых лугах и доились жирным, душистым молоком. У некоторых оно было сладким и сгущенным, а изредка попадались и очень ценные экземпляры. Эти давали удой из какао и, как предполагал Вовка, питались чистым шоколадом… Лопушки принадлежали к последним.
К Вовчику обратился знакомый барыга, взявший у комерсов в долг двадцать тонн зелени. Долг отдать не смог, и его начали душить. Один из лопушков, разозленный беспрестанными «завтраками» должника, прошелся "по маме" барыги. По всем понятиям это было беспределом.
Комерсов развели, а бырыгу отбили. Знакомый принес в общак бригады пять кусков американских денег, лохам же прописали штраф. Сегодня они должны были принести в клювике еще два куска.
— Здорово, пацаны! — поприветствовал он своих бойцов, лихо заруливших во двор на черном, наглухо тонированном «Мерседесе». — Сами не спите и другим не даете.
