Алан Гарнер - Совы на тарелках
— Не пойму, — пробормотал Роджер. — Наверно, вот так лучше поставить… Чего ты там лопочешь, Гвин?
— Гвидион… Один из трех Золотых Сапожников на Британских островах. Это он.
— Что ты несешь?
— Он был тем самым волшебником, который сделал из цветов жену для Ллью Лло Джифса. Я вдруг вспомнил. Мы читали об этом в школе. Этот Гвидион сотворил девушку Блодведд для Ллью, а она взяла и влюбилась в Гронва… Понимаешь?
— Про это уже выдавала сегодня Элисон. Ты только повторяешь.
— А Гронв убил Ллью на этом самом месте. Потом Ллью убил Гронва, а Блодведд превратилась в сову…
— Самое трудное, — рассуждал Роджер, — установить фотоаппарат так, чтобы через отверстие в камне были видны деревья на холме. Придется отойти футов на семь, иначе ничего не получится… А если выйдет, деревья будут как в рамке, понимаешь? Классная композиция!
— Подумай только, старина! — сказал Гвин. — Женщина, сделанная из цветов, превращается в сову. Это же то самое, что на тарелках! Усек?
Он вскочил с камня и помчался к дому.
— Эй, куда ты? — закричал Роджер. — Погоди!
— Гув Свиной Полубок! — бормотал Гвин на бегу. — Он ведь говорил: «Она на подходе, будьте осторожны…» Значит, он знает… Но что он знает?..
Роджер продолжал готовиться к съемке. Дневной свет быстро угасал, нужно было торопиться. Он решил делать максимальные выдержки и снять побольше кадров, для верности.
Он нажал кнопку аппарата. Раздалось жужжание, потом щелчок. Затвор фотообъектива закрылся… Еще раз — жужжание, щелчок… Жужжание, щелчок…
Тени над рекой сгущались.
— …Делаешь снимки, да?
Роджер взвизгнул от страха и обернулся. Позади него стоял Гув Полубекон. На плечах у него лежала вязанка хвороста. Роджер не слышал, как тот шел вдоль берега.
— Зачем вы так подкрадываетесь? Я же мог уронить аппарат!
— Я несу топливо, — сказал Гув. — Для печки. Чтобы топить.
— Почему вы не берете его из леса? Здесь оно все трухлявое, наверно.
— Мы не ходим туда.
— Но почему?
— Лес — частное владение.
— Частное? Чушь какая! Там висят объявления, чтобы отгонять бродяг и туристов, а не вас.
— Все равно, не ходим, и все тут, — сказал Гув.
Он скинул с плеч вязанку, опустился на одно колено, укладывая ветки поудобней.
— Снимаешь камень Гронва, да?
— Нет, мемориал принца Альберта в Лондоне.
— Это хорошо… — Жужжание, щелчок.
— Вы меня извините, — сказал Роджер. — Хочу успеть до темноты. Вас искал Гвин.
Гув начал посасывать незажженную почерневшую трубку.
— Это старый камень, — сказал он. — Очень старый. Камень Гронва.
— Я знаю… Гвин разыскивает вас.
— Совсем неплохой человек, — сказал Гув. — Его не за что ругать. Она завлекла его… жена другого мужчины.
— Вы говорите про ту, которую вроде бы сделали из цветов?
— А, и ты знаешь про нее? Блодведд… Ты все знаешь, как старый ворон, да?.. Она заманила его, благородного господина, Гронва Пебира, лорда Пенллина.
— Я смотрю, вы здесь больше ни о чем другом не говорите, — сказал Роджер. — Что, у вас никаких событий в вашей долине не происходит?
Жужжание фотоаппарата…
— Это так, — согласился Гув. Щелчок…
— Все, — сказал Роджер. — Кончен бал.
— Ллью, суровый властелин, — сказал Гув, не вынимая изо рта трубку. — Он убил Гронва без злобы, без любви, без жалости. Он был слишком задет — копьем и женской изменой. И что же у него осталось? Только его гордость. Ни жены, ни друга.
Роджер вовсю глазел на Гува.
— А вы не такой псих, каким кажетесь, правда? — спросил он. — Вот вы говорите… Я так понял… этот парень Гронв, получается, единственный из них, который… Нет, я запутался!
— Никого из них нельзя винить по отдельности, — сказал Гув. — А вместе они сгубили друг друга.
— Эта Бло… как ее… все-таки плохая женщина, — возразил Роджер.
— Нет, — ответил Гув. — Ее выдали замуж. А никто не спросил, хочет ли она идти за этого человека. Разве дело — быть запертой в одной клетке с тем, кого не любишь? Скажи мне… Думаю, она не раз пожалела о том времени, когда была просто цветком в горах, и печаль сделала ее жестокой. У розы тоже вырастают шипы…
— Господи, вы просто все зациклились на этой истории! — крикнул Роджер. — И меня втягиваете. Я всего неделю тут, а уже начал поддаваться. А ведь вокруг вашей долины тоже идет жизнь, разве нет? И там не бродят волшебники с дудочками в руках и нет чудес в решете!
— Я был там, — сказал Гув. — Один раз. Один день… Вот почему все меня зовут Гув Полубекон.
— Не вижу никакой связи. — Роджер сложил треногу и повесил фотоаппарат на шею. — Мне пора идти, а то опоздаю к обеду.
— Я тоже иду к дому. Могу рассказать еще что-нибудь.
— Ладно, пошли… Почему вас называют Полубекон?
— Это случилось давно, — ответил Гув. — Тогда в долине плохо было с мясом. А по соседству жил человек, он держал много-много свиней. Но никому не давал их.
— И что же вы сделали?
— Пошел к нему и предложил отдать половину того, что у него было, в обмен на то, что дам ему.
— Что ж, вполне честно. Он согласился?
— Да.
— Вы взяли половину свиней, и вас стали называть Полубеконом, так?
— Да. — Гув рассмеялся. — Я славно подшутил над ним.
— Что же вы ему отдали за свиней?
— Двенадцать прекрасных коней, — сказал Гув. — С золотыми седлами и золотыми уздечками! И двенадцать породистых собак — с золотыми ошейниками и золотыми поводками!
Гув так зашелся смехом, что даже пошатнулся.
— Вы отдали такое богатство за несколько чумазых свиней?
Гув схватил для поддержки руку Роджера, продолжая давиться от смеха и мотая головой.
— Нет, вы сумасшедший, — воскликнул Роджер. — Натуральный, полновесный псих!
Гув отер слезящиеся глаза.
— Ты не понял, — сказал он. — Я обманул его!
— Тогда я псих, — разозлился Роджер. — Псих, потому что слушаю вас. Всю эту муру.
— Нет, — повторил Гув. — Ты не понимаешь… Все эти собаки, и кони, и уздечки, и все другое… Я сделал их из грибов-поганок…
10
После обеда Гвин составил тарелки в мойку и отправился в гостиную разжечь огонь в камине. Он положил туда хворост, бумагу, подкинул березовой коры, растопил. Потом добавил дров в корзину возле очага. Затем начал зажигать масляные лампы. После чего возвратился к камину, подложил еще несколько поленьев в огонь, помешал их, стараясь делать так, чтобы дым не попадал в комнату.
Роджер и его отец вошли из столовой, уселись в удобные кресла. Гвин осторожно подвесил одну из ламп на крюк в печной трубе — не повредить бы асбестовое покрытие. Фитиль он пока прикрутил, чтобы не лопнуло стекло.
