Алан Гарнер - Совы на тарелках
— О Господи! — сказал Гвин. — Ну, а что дальше? Почему я раньше не прочитал эту книжку? Пока она была целая.
Он поднял еще несколько листков, но там говорилось совсем о другом. Наконец он нашел продолжение. Так ему казалось, во всяком случае.
««…в обличье птицы. И за бесчестье, кое ты учинила Ллью Лло Джифсу, ты никогда… где только ни встретят они тебя. И ты не лишишься имени, но будешь извечно зваться Блодведд».
«Блодведд» на языке сегодняшнего дня означает «сова», — прочитал он дальше. — И по этой причине все птицы не любят сову. А сову до сих пор называют «Блодведд»…»
— Дикки Нигног, — пробормотал Гвин. — Дикки, Дикки Нигног.
Когда он добрался до дома, Элисон и Роджер заканчивали уборку лужайки.
— Обложку от книги не выбросили? — спросил Гвин.
— Вон она, возле стула, — сказала Элисон.
Гвин раскрыл переплет.
— Дикки Нигног, — сказал он.
— Кто? — спросили в один голос Элисон и Роджер. Гвин показал наклейку на обратной стороне обложки. На ней было написано:
«Из книг Ричарда С. Джей Вильямса, Ллангиног».
— Дикки Нигног, — в который раз повторил Гвин. — Наш учитель английского. Всюду шлепает свои наклейки. Жуткий книголюб! Моет руки перед тем, как раскрыть книгу. Чуть не умер с горя, когда давал мне эту, но сказал, что я должен обязательно прочесть, а в библиотеке нет ни одного экземпляра. Он с ума сойдет от того, что случилось!
— Мне очень жалко, — проговорила Элисон.
— Ничего не поделаешь, — сказал Гвин. — Смотрите, сколько бумажек!.. Прямо как во время свадьбы, да? Конфетти, благодаря любезности мистера Р. С. Джей Вильямса, эсквайра…
— Ой, Гвин, как нехорошо! — повторила Элисон.
— Что там хоть было, в этой книжке? Ты много прочитала?
— Нет. Там маленькие такие истории. Если кто любит — про волшебников и чародеев, только в них очень уж много крови.
— Не замахивайся на наши народные сказания, старушка! Кроме них, у нас мало чего осталось.
— Как… повтори еще раз… называется тот большой камень у реки? — спросил вдруг Роджер.
— Камень Гронва, — сказал Гвин. — А что?
— Это про него?
Роджер держал в руках еще один обрывок листка из книги.
Они прочитали:
«…обратился к Ллью: «Господин, — сказал он, — поскольку из-за женских уловок я сделал тебе то, что сделал, прошу тебя во имя Бога: камень, что вижу на берегу, — позволь положить его между мною и твоим ударом». «Клянусь честью, — сказал Ллью, — я не откажу тебе в этом… Потому что, — добавил он, — Бог все равно отплатит тебе». И взял Гронв камень и положил его между собою и ударом. И потом Ллью прицелился своим копьем и метнул его, и оно прошло сквозь камень и поразило Гронва и вышло у него из спины…»
— Про это я читала, — сказала Элисон.
— Всю историю? — спросил Гвин.
— По-моему, да.
— Посмотри эти обрывки. Здесь то же самое? Элисон прочитала их.
— Да… да, конечно.
— О чем же там? Что произошло? — спросил Гвин.
— Подожди, дай сообразить… Там был один такой волшебник или в этом роде, не помню имени, и он соорудил женщину из цветов. А она потом вышла замуж за этого Клю Кло и еще как-то.
— Ллью Лло Джифс, — сказал Гвин.
— Ну да. А после влюбилась в того, кого звали Гронв. Гронв Пебир. И он решил убить Клю.
— Ллью!
— Я и говорю, Клю.
— Неважно. Давай дальше, — сказал Гвин.
— Дальше там немного путано, — продолжила Элисон. — Сплошное волшебство. Гронв метнул с холма копье в этого Клю, когда тот стоял на берегу реки, и убил его. Но Клю на самом деле не умер. Он превратился в орла,
а волшебник нашел его и снова сделал человеком. Волшебник был не то его отец, не то дядя, не помню. А потом они поменялись, Клю и Гронв: теперь уже Клю кинул копье и убил Гронва. Вот и вся история.
— Этот камень на берегу мы видели, — сказал Гвин. — С дыркой насквозь. Камень Гронва.
— Из чего следует, — подытожил Роджер, — что все эти жуткие вещи произошли именно так, как рассказывается. Что подтвердил сам профессор Полубекон. Вопросов нет?
— А тарелки? — спросил Гвин. — И что случилось с той женщиной?
— Да, — ответила Элисон, — совсем забыла. Волшебник сказал, что не убьет ее за измену, а придумает кое-что похуже. И превратил ее в сову. В эту самую Блодведд.
— Я знаю, что она после этого заявила, — сказал Роджер.
— Что?
— Хо-хо-хо, где мой Клю Кло?
— Очень смешно! — сказал Гвин. — У тебя определенно винтиков в голове не полный набор…
9
— Вот лучшая, какую мог достать, — сказал Клайв. — У них только обыкновенная пленка, для туристов. Продавец говорит, эту все берут.
— Хорошо, — успокоил его Роджер. — Неважно. Такая же, как сейчас в моем аппарате. Все в порядке. Спасибо, папа.
— Извини, если не так…
— Все о'кей. С этих новых пленок получаются жутко зернистые отпечатки. При увеличении.
— Значит, правда нормально?
— Да, папа. Пойду на речку, пока светло.
— Может, там увидимся, — сказал Клайв. — Через часик. Маргарет сейчас отдыхает… Кстати, где старушка Эли?
— Где-то здесь. Не видел ее после дневного чая. Позвать?
— Нет, нет, не надо. Увижу позднее. Я купил ей одну штучку… Как знак моего почтения. Вот…
Клайв достал из кармана небольшую коробку, открыл ее. Внутри была вещица, сделанная из ракушек разного цвета и размера и отлакированная. При ближайшем рассмотрении она оказалась совой.
— Купил в одном месте, которое называется Келти-крафт, — сказал Клайв. — Подумал, это ее позабавит. Она весь вчерашний вечер рисовала этих пташек. Как только я увидел, сразу подумал: надо преподнести это нашей старушке. Смотри, на спине у нее написано что-то совсем непонятное. Но мне продавщица перевела. Это означает: «Привет из Страны Песен»… Как думаешь, ей понравится?
— Еще бы! Она совсем заклинилась на совах! — сказал Роджер.
Он взял треногу, фотоаппарат, экспонометр и зашагал по аллее к реке. За поворотом стояла старая конюшня, возле дороги, на довольно сыром месте в тени деревьев, — там Гув заготавливал обычно топливо для печки. Здесь же был его дровяной склад и кладбище всякого старья, копившегося годами, покрытого мхом и плесенью, что, однако, не мешало Гвину копаться сейчас в нем.
Роджер остановился у ворот.
— Получаешь полный кайф? — спросил он. — Я тоже люблю рыться во всяком барахле.
— Должны же они где-то быть, — сказал Гвин. — Куда она могла их спрятать?
— Неужели тут подходящее место?
— В подходящих я уже смотрел. Везде, где мог: от крыши до кладовок, в теплицах, в конюшне, везде… Значит, остаются неподходящие места, верно?
