Ольга Романовская - Паук раскинул сеть (СИ)
Гоэта проспала всего пару часов и, позёвывая, отправилась на заре к воротам.
На вопрос стражников, куда она так торопится, Эллина ответила: 'Жениху письмецо отправить. Ревнивый и беспокойный он очень' и зашагала по холодной росе к деревне.
Солнце не успело разогнать ночную прохладу, и гоэта дрожала, несмотря на наброшенную на плечи куртку. Сцеживая зевки в кулак, она решала, рассказывать ли солдатам о графе и некроманте, и в итоге не стала. Брагоньер разберётся, что к чему, а поднимать шум раньше времени не стоит.
Эллина поспела вовремя. Ещё пара минут - и почтовая карета пронеслась бы мимо. Вручив кучеру письмо вместе с дюжиной медяков за пересылку, гоэта вернулась в замок. Работы никто не отменял.
Глава 3. Королевский приём
После письма Эллины соэр развёл бурную деятельность. Словно пёс, почуявший добычу, он начал расставлять ловушки на некроманта, даже сам порывался приехать и допросить графа.
- Не стоило тебе писать, - вздохнула Эллина, украдкой глянув на дверь: вдруг войдёт госпожа Ллойда, секретарь Брагоньера, и отвлечёт начальника?
- Стоило, - не отрываясь от работы, возразил Брагоньер. Он быстро заполнял оставшиеся пустые графы допросного листа. - Кстати, подпиши.
- Что подписать? - не поняла Эллина.
Она сидела на стуле в кабинете Главного следователя и терпеливо ждала, пока Брагоньер закончит оформлять бумаги.
Гоэта получила от графа обещанный гонорар, даже добилась надбавки за сложность. Наниматель нахмурился, поспорил, но в итоге Эллина добилась своего.
- Свидетельские показания, естественно, - чуть раздражённо ответил Брагоньер. - Думаешь, я просто так с тобой беседовал? Надеюсь, ты ни о чём не умолчала?
Эллина покачала головой. Как же, умолчишь, когда соэр даже о плане сада расспросил! Она пришла в одиннадцать, сейчас уже два часа дня, а Брагоньер всё ещё не отпустил. И хоть бы рубашку расстегнул: душно же! Но соэр даже сюртука не снял, будто за окном не июнь, а март.
Гоэта вздохнула и выразила готовность подписать всё, что угодно.
- Прочитай сначала, - напомнил Брагоньер и протянул протокол допроса. - Если я ничего не упустил, поставь на каждой странице подпись, а в конце напиши: 'С моих слов записано верно'. Это важно, Эллина.
Гоэта кивнула и пробежала глазами листы с гербовыми водяными знаками. Вроде, всё верно, да и не станет соэр ничего приписывать: кодекс чести не позволит.
Эллина потянулась за пером и быстро поставила подписи в нужных местах.
- Что теперь? Начнёшь расследование, и мы не поедем в Калеот?
- Не до балов теперь, - Брагоньер забрал бумаги, проверил, всё ли оформлено, как полагается, и убрал в папку. - Некромант - это серьёзно. Мой долг - поймать его.
- Тогда зачем обещал? - обиделась Эллина. - Как всегда, работа превыше всего. Вечером тебя не ждать?
- Почему не ждать? - не понял соэр.
- Потому что ты сегодня же кинешься выяснять связи графа с тёмными. Вернёшься через месяц, ещё столько же потратишь на пытки, допросы... Самое время взять ещё один заказ и смотать на край земли.
- Лина, работа - это работа, а...
Он замолчал и поднял глаза на Эллину. В них читалось удивление.
- Мне показалось, или ты обиделась?
Гоэта промолчала. Можно подумать, другая бы не обиделась! Обещал - и обманул.
- Эллина, это всего на неделю.
Гоэта продолжала упорно молчать, только пару раз вздохнула. Взгляд буравил сложенные на коленях руки. Ей хотелось в столицу, хотелось на бал, а не сидеть одной и переживать, вернётся ли Брагоньер живым после встречи с некромантом. Отсиживаться за спинами других он не умел, обязательно будет присутствовать при задержании.
Огорчало и то, что при всей любви, соэр работу ставил выше Эллины. Взял короткий отпуск - и тут же заявил, что никуда не едет. Господин Ульман, заместитель Брагоньера, и дня не просидел в кресле начальника.
Уголки губ Эллины непроизвольно плаксиво опустились. Снова вспомнились прежние опасения и сомнения. Любовница и любимая - разные вещи, а Брагоньер ради Эллины не желал отдать дело другому. Можно подумать, в Тордехеше всего один инквизитор! Граф живёт в другой области, вот пусть им и занимается местное Следственное управление.
- Удачного дня! - Эллина встала и направилась в двери.
Настроение окончательно испортилось, требовалось развеяться. Пожалуй, никто, кроме Анабель, лучше не справится с этой задачей.
- Эллина, я тебя не отпускал, - напомнил соэр.
- Так отпусти.
Брагоньер встал из-за стола, подошёл к Эллине и усадил обратно на стул. Помедлив, накрыл её пальцы ладонью и пообещал, они поедут в Калеот. Гоэта видела, Брагоньер хотел, чтобы она возразила, поняла, сейчас не время для развлечений, но Эллина не стала. Она напомнила о вреде постоянной работы и заверила, и без соэра некроманта прекрасно поймают.
- Или я никогда больше тебе ничего не расскажу, - мстительно закончила Эллина.
- Шантаж - не лучшее решение, - заметил Брагоньер и потянулся в карман за кошельком. - Но я обещал, а обещания надлежит держать.
- Вот, - оставив себе пару чекушек, он отдал остальное гоэте, - пройдись по магазинам, купи себе что-нибудь, платье закажи. Или, если хочешь, в столице по меркам сошьём. Леди ли Брагоньер подскажет хорошую портниху, та уложится к сроку.
При мысли о матери соэра у Эллины засосало под ложечкой. Она помнила, как леди отнеслась к ней в прошлый раз: вежливо, но всячески подчёркивая дистанцию между ними, и догадывалась, та не изменит отношения. Одно дело - дворянка, другое - гоэта, которую пригрел в постели сын.
- И вечером ты ночуешь у меня, - вновь погрузившись в работу, заметил Брагоньер.
- Зачем?
- Кухарку жалко: она так старается, а я мало ем, ты знаешь. И до Управления от моего дома гораздо ближе. Мне нужно передать дела, подчистить 'хвосты', подписать кучу бумаг... Но тебе это неинтересно, иди.
Эллине не нужно было повторять дважды. Она убрала кошелёк, попрощалась и скрылась за дверью.
Гоэта опасалась, Брагоньер передумает, в последний момент оставит записку, что они никуда не едут. Так бы, наверное, и вышло, если бы не письмо. Его принесли с утренней почтой, когда Эллина завтракала. Соэр уже ушёл, и гоэта сидела в столовой одна. Вышколенная прислуга по приказу хозяина называла Эллину госпожой и выполняла любые желания. Гоэта каждый раз ощущала неловкость, когда ей отодвигали стул или прислуживали за столом.
