Дэвид Геммел - Великое заклятие
— Будешь выращивать там лошадей?
— Да. Отцовский табун тогда убежал в горы — теперь он, должно быть, порядком увеличился.
— Зубр тоже с тобой поедет?
— Он скорее всего поступит наемником в какой-нибудь полк. — Ногуста засмеялся и добавил уже серьезно: — И погибнет на какой-нибудь мелкой, никому не нужной войне.
Зимнее солнце поднялось уже высоко, и снег понемногу таял.
— А я вот хотел стать священником, — сказал Дагориан. — Думал, это мое призвание. Потом погиб мой отец, и семья решила, что мой долг — заменить его. Из священников в солдаты — недурной скачок!
— В старину были священники-воители — Тридцать. О них сложено много легенд.
— Их храм перестал существовать со времен Войны Близнецов, но сам орден продержался еще долго. Один мой предок сражался вместе с Тридцатью на стенах Дрос-Дельноха. Звали его Хогун, и он командовал Легионом.
— Из тех времен я помню только Друсса и Бронзового Князя, — признался Ногуста.
— Их все помнят. Я порой задумываюсь, существовал ли Друсс на самом деле, или это просто образ, вобравший в себя многих героев?
— Только Зубру этого не говорите. Он клянется, что ведет свой род от Друсса.
— Чуть ли не каждый известный мне солдат уверяет, что Друсс — его предок, — хмыкнул Дагориан. — В том числе и сам король. Между тем у Друсса, согласно преданиям, детей не было.
В этот миг зазвучали трубы — король со своей свитой возвращался в павильон. Ногуста разбудил Зубра:
— Тебе пора, дружище.
— Выспался на славу, — зевнув, объявил Зубр. — Теперь я в полной готовности. Как там дела у Кебры?
— В предварительных состязаниях он не участвовал. Как первый стрелок он выступит только в трех последних стадиях: Конник, Висельник и Даль.
— Он победит. Он лучше их всех.
— Только не надо на него ставить, дружище, — посоветовал Ногуста, прикоснувшись ко лбу.
— Поздно. Уже поставил.
Дагориан купил в палатке со снедью мясной пирог, съел его и вернулся на луг. Зубр вступил в бой с борцом мощного сложения и уже заработал себе кровоточащие ссадины на лбу. Противник ухватил его за ногу и перевернул, но Зубр выскользнул и насел на него со спины. Оба упали, но Зубр при этом успел сделать шейный захват. Кочевник, лишенный воздуха, был вынужден сдаться. Зубр встал, пошатываясь, и сел наземь. Ногуста, подбежав к нему, вывел его из круга. Зрители приветствовали Зубра и хлопали его по спине.
Дагориан тоже хотел поздравить победителя, но его опередил какой-то громадный детина:
— С тобой и связываться нечего, старикан. Ты совсем из сил выбился.
Зубр разозлился, но Ногуста оттащил его прочь.
— Кто это? — спросил последовавший за ними Дагориан.
— Первый борец, вентриец Киапс.
— Я… и его… взгрею, — пробормотал Зубр. Дагориан подхватил его слева, и вместе с Негустой они подтащили Зубра к скамье. Гигант тяжело плюхнулся на сиденье.
— Это уже полуфинал, верно? — сказал он, сплевывая кровь на траву. — Еще две схватки — и победа за мной.
— Когда следующий бой? — спросил Дагориан.
— К нему уже готовятся, — ответил Ногуста, массируя Зубру плечи.
— Мне кажется, ему следует выйти из соревнования, — сказал офицер.
— Обо мне не беспокойтесь, — через силу улыбнулся Зубр. — Я просто прикидываюсь, чтобы их всех одурачить.
— Меня ты точно провел, — сухо заметил Ногуста.
— Не робей, черномазый, — пробурчал Зубр и встал.
Вентрийский борец уже связал волосы на затылке и с широкой усмешкой ждал соперника на кругу. Забил барабан, и Зубр ринулся вперед, но пинок в грудь пресек его атаку. Киапс двинул его локтем по скуле, содрав кожу, а затем подхватил между ног, поднял в воздух и выбросил из круга. Зубр грохнулся оземь и больше не шевелился. Ногуста пощупал ему пульс.
— Жив он? — спросил Дагориан.
— Жив.
Через пару минут Зубр шелохнулся и попытался открыть глаза, один из которых совсем заплыл.
— Похоже, победил не я, — вымолвил он.
— Похоже на то, — согласился Ногуста, и Зубр улыбнулся.
— А денежки я все-таки заработал. Я ставил только на то, что дойду до полуфинала — десять против одного.
— Все эти деньги уйдут на починку твоей рожи.
— Вот еще! Ты сам ее зашьешь — на мне все быстро заживает. — Зубр сел. — Зря я не пошел биться на кулаках — там бы я точно выиграл.
Дагориан с Негустой помогли ему подняться на ноги, и он предложил:
— Пошли поглядим на Кебру.
— Ты бы лучше лег и поспал еще немного.
— Чего там! Я здоров как бык.
К ним подошел Киапс, на целую голову выше Зубра.
— В следующий раз сапоги мне будешь лизать, старикан, — понял?
— У тебя губа не дура, парень, — беззлобно ухмыльнулся Зубр.
— В аккурат, чтоб тебя сожрать.
— Скушай-ка лучше вот это! — Зубр кулаком двинул вентрийца в челюсть, и Дагориан поморщился, услышав, как хрустнула кость. Киапс рухнул и остался лежать неподвижно. — Вот видите, — сказал Зубр, — надо было мне на кулачках драться — там бы я победил.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Кебра был спокоен и в то же время сосредоточен. Все лишнее, в том числе и злость на Зубра, он от себя отогнал. Гнев ему сейчас не союзник. Стрельба из лука требует спокойствия, сосредоточенности и точного расчета.
В турнир он вступил на пятой стадии, когда осталось всего двадцать лучников. Мишенью служило соломенное чучело в тридцати шагах от него, с пришпиленным к груди круглым красным сердцем. Кебра попал в это сердце десять раз на десять стрел, заработав сто очков. Вентрийский лучник справа от него заслужил девяносто, еще двое — по семьдесят.
Вчетвером они перешли в шестую стадию.
Толпа вокруг стрельбища выросла, и Кебра начал ощущать привычное возбуждение. Из трех его соперников только коренастый вентриец представлял какую-то опасность. Но ему мешали зрители, в большинстве своем дренаи, которые свистели и улюлюкали, когда он целился.
Следующий вид состязаний, Конник, Кебра всегда любил, поскольку это больше всего напоминало стрельбу в боевых условиях. Бегущие солдаты проведут перед стрелками четырех пони с привязанными к ним соломенными всадниками. Каждому лучнику разрешается сделать три выстрела. Здесь многое зависит от удачи — ведь лошадь может вильнуть в сторону, качнув чучело, но зрителям это нравится, и ему, первому стрелку, тоже.
Кебра ждал — одна стрела на тетиве, две другие воткнуты в землю перед ним. Четверо вожатых убрали заградительные веревки, пропела труба, и они побежали через поле, увлекая за собой лошадей. Трое пони послушно трусили следом, четвертый заартачился. Кебра натянул тетиву и вскинул лук, выцеливая переднюю лошадь. Потом пустил стрелу и тут же вторую, не проверяя, попал или нет. Плавно распрямившись, он выстрелил по второй мишени. Толпа сердито зашумела, и он, подавив желание посмотреть, чем это вызвано, взял третью стрелу. Отставший пони с торчащей из бока стрелой взвился на дыбы, вырвал повод и поскакал к королевскому павильону. Кебра пустил последнюю стрелу, и она, догнав охваченную паникой лошадь, вонзилась в спину сидящего на ней чучела.
